В оковах страсти - Никки Донован

— Да, — прошептала Николь. Фокс жив. Человек, однажды подаривший ей неземной восторг, возвращался в Вэлмар. Но что ее ждет? Что предложит он ей теперь? Холодную ярость и крепость своих кулаков вместо искусных нежных губ и услады своего завораживающего тела?

— Живо признавайся, что ты от меня скрыла? — потребовала служанка. Хотя все ее называли Старушкой Эммой, Николь не представляла, сколько лет было женщине на самом деле. У нее не было во рту ни одного зуба, но кожа оставалась гладкой, без морщин, а ум острым, как только что выкованные гвозди, и проницательным.

Николь нервно прохаживалась по комнате, по-прежнему сжимая послание в руках.

— Я предупредила Мортимера о том, что де Кресси собирается захватить замок Марбо.

— Ты? Ты предупредила твоего злобного дьявола? — воскликнула Старушка Эмма. — Но почему? Что на тебя нашло?

— Я решилась рассказать ему из-за Саймона! Все, что угодно, могло случиться во время штурма крепости вражескими войсками. Пожары, обстрелы, насилие, грабежи и мародерство. Гибель людей. А маленький мальчик со светлыми волосами и голубыми глазами прежнего хозяина мог бы стать легкой добычей распоясавшихся солдат.

— Тебе следовало бы отправить де Кресси записку. Нужно было предупредить его о существовании мальчика и просить принять меры, чтобы не подвергать его жизнь опасности.

— А кому я могла бы доверить подобное послание? — спросила Николь с горечью. — В Марбо все, кроме тебя, меня и еще некоторых, думают, что Саймон умер. Я не могла рисковать. Я боялась, как бы Мортимер не узнал правду. Старушка Эмма покачала головой.

— Ты сама накинула себе на шею петлю. Если Фокс узнает, что ты его предала, он вряд ли станет смотреть на тебя ласково. — Старая женщина пересекла комнату и дотронулась до руки Николь. — Но все еще можно поправить. Расскажи ему про Саймона. Если он узнает, что у него есть сын, клянусь, он простит тебе все на свете.

Николь истерично рассмеялась, не в силах больше владеть собой.

— Ты думаешь, он мне поверит? Белокурые волосы Саймона и голубые глаза — его проклятие. Он не похож ни на Фокса, ни на меня. Одного взгляда на ребенка достаточно, чтобы сказать, что он сын Мортимера.

— Да, если не знать пристрастий лорда в выборе партнера для постели. Он не мог стать отцом мальчика.

— Но почему же? Люди не поверят и обязательно будут говорить, что он все же каким-то образом исхитрился. И я уверена, что все так и получилось бы, если бы он не питал ко мне подобной ненависти. Он ненавидел мои черные волосы ведьмы, как он говорил, и мою бледную кожу.

Старушка Эмма фыркнула:

— Я все же сомневаюсь, что он мог бы на тебя польститься, если бы, конечно, у тебя не отсохли сиськи и не вырос член.

— Меня мало интересует, что ты думаешь, — произнесла Николь, теряя терпение. — Важно то, что думают другие. И что решит де Кресси, когда увидит ребенка, который на него не похож, в то время как я буду пытаться убедить его в том, что мальчик — его сын!

— Как же ты в таком случае собираешься перед ним оправдываться? Тебе потребуется как-то объяснить причину, побудившую тебя предупредить Мортимера.

Николь покачала головой. Она пока не имела представления, что скажет. Если ей повезет, возможно, Фокс ограничится Марбо и оставит Вэлмар в покое.

Правда, в такое верилось с трудом. Невозможно представить, чтобы человек не соблазнился столь лакомым куском, как процветающий Вэлмар.

— Может статься, он не знает правды. Может, он полагает, что Мортимеру стало известно о грядущей атаке из каких-нибудь других источников.

— Что ж, будем надеяться, — отозвалась старая Эмма.

— Сколько времени, — осведомился Рейнар, — тебе нужно, чтобы решить, что Марбо никакая опасность не грозит, что «стала пора отправляться за истинной наградой — Вэлмаром?

— Здесь есть дела, от которых я не могу отмахнуться, — ответил Фокс, сидя вдвоем с другом в обеденном зале замка.

Они ели хлеб, запивая его элем. — Я должен удостовериться, что люди действительно видят во мне своего нового господина. Кроме того, воины нуждаются в отдыхе. Пусть они наедятся от пуза и хоть несколько дней поспят на скамьях в теплой крепости.

— Ты приводишь жалкие оправдания. Я тебе не верю. В Марбо народ не нарадуется, что ты расправился с Мортимером. Его не слишком жаловали. Любовь Мортимера к мальчикам особенно раздражала людей. К тому же его пристрастие к пьянству последние два года не способствовало укреплению его репутации, ведь он практически не просыхал. Никак не возьму в толк, что могло с ним случиться? Я помню его сильным и крепким командиром, несгибаемым борцом. Тот человек не согласился бы на такую глупость, как принять твой вызов. Он был гораздо хитрее.

— Меня ничуть не волнует, что стряслось с Мортимером. Но я счастлив, что он наконец мертв, я с ним поквитался.

— Скажи, ты получил то, что хотел? Ты чувствуешь себя удовлетворенным?

— Да. Я на большее и не рассчитывал. — Но, сказав так, Фокс покривил душой. Развязка наступила слишком быстро. Неожиданно быстро. Ему не выдалась возможность высказать Мортимеру все, что он собирался ему сказать. Заставить его страдать и мучиться от мысли о содеянном. Вынудить его молить о пощаде.

— Тогда почему бы тебе не пойти и не вкусить плоды своего успеха? — Рейнар бодро подмигнул другу. — Ты мог бы разделить с ней ложе уже сегодня ночью.

«А что, если она меня не хочет?» — возникла в мозгу непрошеная мысль, от которой все похолодело внутри. Он практически ничего не знал о леди Николь, кроме того, что они однажды занимались любовью и обменялись за все время всего несколькими скупыми фразами. Во всем остальном, что не касалось физической стороны дела, они были полными незнакомцами.

— Сегодня мы останемся ночевать здесь, а завтра поутру отправимся в Вэлмар, — сообщил Фокс. — Мы облачимся в полную военную форму и будем готовы к бою. Не исключена возможность, что гарнизон откажется поднять перед нами ворота.

— А кто, по-твоему, прикажет закрыть ворота? — поинтересовался Рейнар. — Неужели ты и вправду считаешь, что кто-то из людей Мортимера способен хранить ему преданность сейчас, когда их хозяин мертв? Ты видел, как нас принимали в Марбо. Они, похоже, очень обрадовались, что ты пришел ему на смену.

Фокс с трудом поборол искушение рассказать Рейнару о насмешках Мортимера. Что, если Николь и вправду предупредила лорда? Если Мортимер говорил правду, Николь может с таким же успехом отказаться сдать замок.

Но он прогнал прочь неприятные мысли. Мортимер нашел свою погибель. И он не позволит лжи грязного ублюдка владеть своими думами, ослаблять волю. Фокс с громким стуком поставил на стол свою оловянную кружку и твердо произнес: