Черный воздух - Ким Робинсон

— Эй! — отплевываясь завопил он, когда вынырнул на поверхность. — Эй!

На этот раз Святая Анна не ответила, вокруг него была просто холодная соленая вода. Он начал тонуть, пытаясь вспомнить, как он учился плавать в то время, когда он был ребенком, его отец взял его на пляж в Марокко, чтобы показать шхуну пилигримов, отплывающую в Мекку. Сложно было найти что-то менее похожее на ирландское побережье, чем тот безоблачный, горячий, золотистый пляж, но он и его отец плескались на мелководье в теплой воде, гоняясь за лимонами. Его отец бросал лимоны туда, где поглубже, где они болтались, чуть выглядывая из воды, а потом Мануэль плыл, смеясь и колотя по воде, и приносил их обратно.

Мануэль четко помнил те лимоны, когда, кашляя и отфыркиваясь, боролся с течением, чтобы вынырнуть из этого ледяного супа ещё раз. Лимоны болтались в зеленой воде, бугристые и продолговатые, цвета солнца на рассвете… они доброжелательно болтались прямо под поверхностью, то и дело показываются тут и там. Мануэль представил, что он — лимон, одновременно он пытался вспомнить, как плавать по-собачьи, это позволило бы ему выбраться на мелководье. Оттолкнуться руками. Это не помогло. Волны подталкивали его, как лимон, в сторону берега. Он нащупал ногами дно и встал. Воды было только до пояса. Очередная волна ударила сзади, и он опять потерял дно. «Нечестно!» — подумал он. Его локоть уперся в песок, он развернулся и снова встал. В этот раз на колени. Он видел коварные волны, как они выходят из темноты, и с трудом шел сквозь них к покрытому кучами водорослей галечному пляжу.

По всему пляжу лежали моряки, его товарищи, пережившие кораблекрушение. Но вокруг них были солдаты. Английские солдаты, на лошадях и пешком. Они (Мануэль застонал, увидев это) обрушили мечи и дубины на истощенных людей, разбросанных по берегу.

— Нет! — закричал Мануэль. — Нет! — Но это было так. — О, Господи! — взмолился он, садясь. Вокруг, по всему пляжу, солдаты убивали его братьев, разбивая их хрупкие, как скорлупка, черепа, их мозги разлетались вокруг. Мануэль ударил своим онемевшим кулаками песок. Переполненный ужасом от увиденного, он наблюдал, как всадники уходили в непроглядную тьму. Они шли по пляжу в его направлении.

— Я должен стать невидимым, — решил он. — Святая Анна сделает меня невидимым. — Но вспомнив, как он собирался пойти по воде, решил помочь чуду: он чуть-чуть прополз по пляжу и зарылся в достаточно большую кучу водорослей. Конечно, он и без неё станет невидимым, но укрытие из мха ему не помешает. Размышляя об этом, он дрожал, пока все его тело не онемело, как руки чуть раньше.

Когда он проснулся, уже солдаты ушли. Его товарищи лежали тут и там по всему пляжу, как белый плавник, вороны и волки уже ими лакомились. Он с трудом двигался. За полчаса он смог только поднять голову, ещё через полчаса он выбрался из кучи морских водорослей. А потом он уснул.

Когда он очнулся, то обнаружил себя рядом с большим старым бревном, до блеска отполированным годами и песком. Воздух снова был чист. Он присутствовал, Мануэль его вдыхал и выдыхал, но он его больше не видел. Солнца не было видно, но было утро и шторм закончился. Каждое движение тела требовало от Мануэля больших усилий и приносило ему новый опыт. Он видел насквозь свою кожу, ставшую теперь соленой. Он потерял всю одежду, остался только изорванный кусок брюк на пояснице. Напряжением воли он заставил себя пошевелить рукой и указательным пальцем неуклюже прикоснулся к дереву. Он мог его чувствовать. Он был жив.

Его рука упала обратно на песок. В том месте, где он прикоснулся, дерево изменилось, там было яркое зеленое пятно на серебряном фоне. Тонкий зеленый побег пророс из этой точки и потянулся к солнцу, по мере того, как он становился толще, из него вырастали листья, под восхищенным взглядом Мануэля пророс и распустился бутон: белая роза, блестящая росой в слабом утреннем свете.

Он сумел встать и, укрывшись водорослями, пройти с четверть мили от берега, когда он встретил людей. Если быть точным, то их было трое, двое мужчин и женщина. Мануэль не смог бы придумать более дико выглядящих людей: у мужчин были бороды, которые они никогда не стригли, и руки как у Лаегра. Женщина выглядела в точности как его миниатюрный портрет Святой Анны, но, когда она подошла ближе, он увидел, что она грязная, у неё гнилые зубы, а её кожа была пятнистой, как брюхо собаки. Он никогда раньше не видел таких веснушек, и он глазел на них и на неё саму, а в это время женщина и её спутники смотрели на него. Он их боялся.

— Пожалуйста, спрячь меня от англичан, — попросил он. При слове «англичане» люди нахмурились и закивали головами. Они стали говорить на неизвестном языке.

— Помогите мне, — сказал он. — Я не понимаю, что вы говорите. Помогите мне. — Он повторил это на испанском, португальском, сицилийском и арабском. Люди, казалось, разозлились. Он попробовал латынь, и тогда они сделали шаг назад. — Я верю в Господа, Отца всемогущего, Создателя Земли и Небес, всего видимого и невидимого. — Он немного истерично рассмеялся. — Особенно невидимого. — Он схватил свой медальон и показал им крест. Они осмотрели его, явно пребывая в растерянности.

— Tor conaloc an dhia, — не думая, сказал он. Вся четверка подскочила. Потом двое встали по бокам и подняли его. Они стали расспрашивать его, размахивая свободными руками. Женщина улыбнулась, и Мануэль увидел, что она была молода. Он повторил эту фразу, и они опять начали говорить с ним.

— Спасибо, Лаегр, — сказал он. — Спасибо тебе, Анна. Анна, — сказал он девушке и потянулся к ней. Она вскрикнула и отступила назад. Он повторил фразу. Люди подняли его, поскольку он уже не мог ходить, и понесли его через вереск. Он улыбнулся и поцеловал обоих мужчин в щеку, они засмеялись, и он снова повторил магическую фразу, начал засыпать, улыбнулся, повторил фразу. Tor conaloc an dhia. Девушка отбросила мокрые волосы с его глаз, Мануэль почувствовал прикосновение и почувствовал, как внутри него начинает расти что-то светлое.

— Ради всего святого, будьте милосердны.

1982

Примечания

1

Иберия — одно из названий Пиренейского полуострова. (Здесь и далее прим. перев.)

2

Эль Драко — сэр Френсис Дрейк

3

Др. ирландский: «Да святится в веках имя Тора».