Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

Наконец всех застигла ночь, дома были разграблены; дети, женщины и старики, укрывшиеся в святилищах, жестоко выгнаны оттуда.

Взятие города, «первого тогда в Элладе по силе и воинской славе», Арриан объясняет «гневом божества за измену эллинам в Персидскую войну». Версия эта пришлась по душе Александру, и он сделал все, чтобы гнев божества был как можно более эффектным и запоминающимся. К несчастью для Фив, у них было много завистников и врагов. Фивы срыли до основания, всю землю, кроме священной, разделили между союзниками; детей, женщин и оставшихся в живых фиванцев продали в рабство.

Таким образом Александр удовлетворил низменные чувства некоторых греческих полисов и попутно решил еще одну проблему. Ужасная судьба Фив избавила Александра от многих противников в Греции, о чем мы узнаем, в частности, от Арриана.

Когда остальные эллины узнали о беде фиванцев, то аркадяне, которые выступили уже, чтобы помочь фиванцам, постановили казнить тех, кто поднял их на эту помощь. Элейцы вернули обратно своих изгнанников, так как они были друзьями Александру.

Этолийские племена отправили — каждое особо — посольства с мольбой о прощении: они, сообразуясь с известиями от фиванцев, тоже подняли восстание. Афиняне справляли великие мистерии, когда к ним прямо после сражения прибыли люди из Фив. В ужасе они бросили мистерии и стали свозить свой скарб из хуторов в город.

Народное собрание, по предложению Демада, отправило к Александру посольство из 10 человек, которых выбрали из всех афинян, зная, что они особенно близки к Александру.

Они должны были передать ему следующее: народ афинский поздравляет его с благополучным возвращением от иллирийцев и трибалов (поздравление несколько запоздало) и радуется, что наказал фиванцев за их восстание.

Кто-то назовет первой жестокостью Александра во время восточного похода уничтожение финикийского города Тира — древнейшего центра мировой торговли. Но как назвать стертый с лица земли крупнейший греческий город Фивы, причем задолго до Тира? Надо сказать, Александр довольно часто будет проводить подобные устрашающие акции во время бесконечно долгой борьбы за власть над миром.

Кто-то скажет, что во время осады Тира проявились новые черты Александра, что он начал вести себя более деспотично. Увы! Деспотом Александр стал еще до того как получил царскую корону, а жестокость была непременной спутницей Александра, только со временем она казалась все более бессмысленной. Удачливый завоеватель становился все более безжалостным и своенравным, все чаще руководствовался он своей подозрительностью, но не разумной достаточностью; все менее он будет снисходителен к тем, кто посмеет ему возразить, либо усомнится в божественном его происхождении.

Наставником Александра был величайший философ Аристотель, но царь гораздо лучше усвоил уроки другого учителя — Олимпиады. Юстин говорит с заметным осуждением:

Прежде чем отправиться на войну с персами, Александр умертвил всех родственников своей мачехи, которых Филипп (в свое время) поставил во главе управления, выдвинув на самые высокие и почетные должности. Не пощадил он и собственных своих родных, которые казались ему способными царствовать, чтобы в Македонии, когда он будет далеко от нее, не было почвы для мятежей. Он увел с собой в качестве соратников всех наиболее одаренных царей-данников, оставив для охраны государства менее предприимчивых.

Александр в Азии

Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и казалось, что им руководит не разум, а безрассудство, и что он действует, как безумец.

Численность войска, которое Александр смог выставить на восточную кампанию, катастрофически уменьшилась, если сравнивать с армией, что планировал переправить в Азию Филипп. По сведениям того же Юстина, в войске его было 32 тысячи пехотинцев, 4500 всадников, 182 корабля.

Трудно сказать, что более удивительно: то ли, что он покорил мир со столь небольшим отрядом, или то, что он (имея так мало войск) отважился начать войну. Когда он набирал войско для столь опасной войны, он взял в него не сильных юношей, не людей цветущего возраста, а ветеранов, в большинстве своем уже отслуживших свой срок, сражавшихся еще под командой отца его и дядей, так что можно было подумать, что это не солдаты, а отборные учителя военного дела. Командные должности занимали исключительно люди не моложе шестидесяти лет, так что, если бы ты посмотрел на начальников лагерей, ты бы сказал, что перед тобой сенат какой-то древней республики. Поэтому в сражении никто не думал о бегстве, а всякий — о победе, каждый надеялся не на быстроту ног, а на силу рук.

Согласно Арриану численность армии Александра также явно не соответствовала величине его замыслов: «вел он с собой пеших, легковооруженных и лучников немногим больше 30 000, а всадников свыше 5000».

Плутарх сообщает дополнительные подробности:

Средств на содержание войска у Александра было не более семидесяти талантов, продовольствия было только на тридцать дней, кроме того, царь задолжал двести талантов.

Впрочем, древние авторы не упомянули о главном: с войском была поистине безмерная энергия Александра и столь же огромное желание победить всех и завоевать все. Как оказалось — это немало.

Весной 334 года до н. э. Александр отправился к Геллеспонту, поручив управление Македонией и Грецией Антипатру. Больше Александр не появится на родине: маленькая Македония будет интересовать его только как источник живого материала, необходимого царю-авантюристу для покорения остального мира. Собственно, Александр и не собирался возвращаться в Македонию, о чем свидетельствует интересный рассказ Плутарха.

Несмотря на то, что при выступлении Александр располагал столь немногим и был стеснен в средствах, царь прежде, чем взойти на корабль, разузнал об имущественном положении своих друзей и одного наделил поместьем, другого — деревней, третьего — доходами с какого-нибудь поселения или гавани. Когда, наконец, почти все царское достояние было распределено и роздано, Пердикка спросил его:

— Что же, царь, оставляешь ты себе?

— Надежды! — ответил Александр.

— В таком случае, — сказал Пердикка, — и мы, выступающие вместе с тобой, хотим иметь в них долю.