Навсегда в твоем сердце - Эллисон Чейз

Айви начала писать и так сосредоточилась на работе, что забыла, где находится, и лишь деликатное покашливание мистера Хендслея вернуло ее к действительности. Оглядевшись, она поняла, что аудитория пуста.

— Спасибо, сэр, — сказала она мужчине, отдавая исписанные аккуратным почерком листки.

Она одарила его благодарной улыбкой и поспешила к двери. Лишь заметив краем глаза его растерянную физиономию, Айви осознала, что улыбнулась далеко не как мужчина.

Тот факт, что она в самом начале допустила столь грубую ошибку, лишил ее уверенности, и она снова начала вспоминать каждое слово, написанное в своей работе. Наверняка ее любительские рассуждения не имеют ничего общего с глубоконаучными выводами, которых ожидает лорд Харроу. Да и не исключено, что Безумный Маркиз вычеркнул ее из числа претендентов на должность помощника уже в тот момент, когда она так некстати подняла руку, нарушив его чертовы правила.

Айви почувствовала себя глубоко несчастной. Она так старалась, и все зря, сделала лучшее, на что способна, но этого, судя по всему, недостаточно.

Глава 3

— Я тебе точно говорю, Бен, — сказал Саймон, покачав головой, — несмотря на женоподобную внешность и странную робость, этот парнишка обладает блестящим умом. Мне давно такие не встречались.

Бенджамин Риверс стоял спиной к Саймону и задумчиво смотрел из окна на затейливые ворота, ведущие в Олд-Скулз — одну из первых частей университета.

— Ты не встречал такого блестящего ума с тех пор, как сам был студентом и периодически смотрелся в зеркало, — сказал он, поворачиваясь.

Саймон рассмеялся. В этом месяце исполнилось десять лет с тех пор, как он с важным видом, испытывая ту самую самонадеянную и ни на чем не основанную уверенность в себе, которая его теперь так раздражала в сегодняшних студентах, вошел в это самое здание, чтобы представиться новому преподавателю физики. Он хорошо помнил тот день, когда после лекции Бенджамина Риверса по атомной теории Джона Дальтона остался обсудить с ним особенности электромагнитной поляризации. Бен встретил энтузиазм Саймона пренебрежительным равнодушием. Выпрямив свою обычно немного сутулую спину, он взглянул на Саймона сверху вниз и спросил с нарочитым валлийским акцентом: «Скажите-ка мне, юноша, что заставляет наследника маркиза пачкать руки в болоте атомной теории? Разве вам не более пристало изучать право, или финансы, или хорошие манеры, чтобы иметь возможность пригласить даму на танец, не нарушая приличий?»

Справившись с волнением, Саймон, преисполнившись желания во что бы то ни стало завоевать уважение Риверса, упрямо вздернул подбородок и заявил: «Простите, сэр, но все это — вчерашний день. Наука — вот корабль, который приведет нас в светлое будущее, и я намерен быть среди тех, кто стоит у руля».

— В то время я еще не знал, как с тобой поступить: обнять тебя или выпроводить, но в результате получил одного из лучших студентов и великолепного помощника. — Бен отбросил со лба уже изрядно посеребренную черную прядь. — Что ж, возможно, сегодня ты нашел своего Саймона де Берга.

Даже спустя десять лет одобрение Риверса радовало Саймона. Он ухмыльнулся, откинулся на спинку стула и сказал:

— Я никогда не отличался робостью.

— Говорят, какой-то чудак попытался задавать вопросы в Бург-Холле? — раздался голос от двери.

У Саймона внутри что-то сжалось. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать Колина Эшуорта, графа Дрейтона. Тем не менее он взглянул через плечо и увидел радостно ухмыляющегося молодого человека. Как и Саймон, Колин был аристократом до мозга костей. Когда-то они вместе посещали университет и делили одну комнату на двоих. Сейчас же Колин тоже занимался исследовательской работой в университетской школе натурфилософии.

— Интересно, — сказал граф со смешком, — сохранил ли несчастный паренек голову?

— Пока да, — коротко ответил Саймон, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

— А мы-то думали, когда увидим тебя снова! — Бенджамин обошел стол и крепко пожал Колину руку. — Что задержало тебя в поместье?

Семейное гнездо Колина располагалось далеко на западе, На болотах северного Девона. Члены семьи давно покинули построенное средневековое поместье и переселились в благоустроенные дома в Лондоне и «Королевском Аскоте», предоставив Колину заботится о счетах, ремонтных работах и благосостоянии арендаторов.

Но об этом Колин не упомянул.

— Пастухи, — лаконично сообщил он.

Его истинной страстью, кроме, конечно, науки, были лошади и верховая езда. Увлечение отразилось и на внешности графа — он имел атлетическое телосложение, загорелую обветренную кожу лица и великолепную осанку.

Отодвинув от стены стул, Колин уселся на него верхом и внимательно посмотрел на Саймона — словно химик, проверяющий свой запас растворов и соединений. Одновременно он протянул ему руку, и Саймон после короткого колебания пожал ее.

— Ну и как? — спросил он. — Есть результаты сегодняшнего мозгового штурма?

Вопрос, равно как и кривая ухмылка Колина, содержал изрядную долю скептицизма и слабую насмешку. Последнюю Саймон решил проигнорировать. Что же касается скептицизма, его трудно было не признать обоснованным.

— Пока не знаю. Студенты только что сдали работы. Но судя по моим предыдущим попыткам, думаю, мне так и не удастся найти подходящего помощника.

— Может, ты слишком требователен? — спросил Колин. — В конце концов, они всего лишь студенты, и им предстоит еще многому научиться. Если тебе необходим профессионал, выбери одного из нас. Или ты перестал доверять своим друзьям-галилейцам?

Колин упомянул о клубе «Галилей», союзе единомышленников, беззаветно преданных научным разработкам и их практическому применению. Клуб был назван именем одного из самых смелых и решительных ученых в истории науки, и действовал по принципу: ничто не помогает прогрессу больше, чем хорошая дружеская конкуренция. Правда, временами конкуренция переставала быть дружеской, и борьба между членами клуба разгоралась не на жизнь, а на смерть. Три члена клуба как раз сидели в кабинете Бена Риверса. Четвертый — Эррол Куинси — вчера уехал в Лондон, он возглавлял симпозиум в Королевском обществе.

Бен хохотнул в ответ на вопрос Колина.

— Ты отлично знаешь, почему он этого до сих пор не сделал. Как говорится, две хозяйки не уживутся в одной кухне. Студент сделает то, что ему сказано, не испытывая искушения добавить один или два ингредиента самостоятельно.

Граф отмахнулся и от намека Бена, и от предложенной сладости.