Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

На подступах же к штаб-квартире Адептус Астра Телепатика не ощущалось ничего, ни малейшего намёка на то, что в этой заброшенной части Дворца кто-то жил. Это не обманывало Кая, который провёл в её унылых башнях почти что десятилетие, учась использовать дарованные ему силы во благо Империума. Возвращаясь мыслями к тем дням, он почувствовал мимолётное касание ностальгии, но ожесточённо придушил её, поскольку это возвращение домой не было ему в радость.

Тогда как другие районы Дворца были гимном Объединению, строители Города Прозрения, казалось, приложили все свои старания, чтобы создать нечто, рассчитанное на вселение в душу тягостного чувства. За пределами владений астро-телепатов, архитектура Дворца вздымалась ввысь в прославлении достижений человечества, а скульптуры напоминали благодарному населению о всём том, что было отстроено заново после ужасных войн планетарных масштабов, которые поставили человечество на грань вымирания.

 В Городе Прозрения не обнаруживалось ничего подобного, и когда скиммер прошёл под Обсидиановой Аркой, встроенной в его внешние стены, Кай ощутил лишь щемящее чувство безысходности. Тортега вертел головой, глазея на лес железных башен, неосвещённые мансарды и безмолвные проезды. Улицы, находящиеся по ту сторону глянцево-чёрного свода, полнились волнующейся, деятельной человеческой массой, но здешние дороги населяли лишь одинокие призраки, закутанные в зелёные одежды.

– Полагаю, сейчас у тебя много чего всплывает в памяти, – предположил Тортега.

Кай кивнул и сказал:

– Как же я тебя ненавижу.

Находиться на улицах в такое позднее время было безрассудством, но у Роксанны не было другого выбора, кроме как отважиться выйти во мрак. Стояла ночь, но в Городе Просителей никогда не темнело по-настоящему. Бочки-факелы отбрасывали колеблющийся свет на стены окружающих зданий, горели фонари, свисающие с крюков самодельных осветительных столбов.

Дым, испускаемый химическими горелками, льнул к покосившимся строениям, сооружённым из типовых панелей, уворованных из мусорных куч Механикум или со строительных площадок под стенами Дворца. С некоторых самых больших жилищ тянулись вверх усики антенн, уходя в дымную хмарь, которая висела над стихийной городской застройкой. Гирлянда с тканевыми флажками, натянутая между углами домов, безуспешно пыталась скрасить убогость пейзажа. Ближайшая к Роксанне стена скрывалась за слоем прокламаций "Лектицио Дивинитатус", напечатанных слепым шрифтом прямо на старых пропагандистских листовках.

Все инстинкты Роксанны советовали ей не покидать Храм, но зрелище плачущих детишек Майи убедило её, что другого выхода нет. Инфекция, снедающая их  крошечные тельца, уже как следует развилась, и без лекарств они умрут к рассвету. Два других отпрыска Майи уже лежали у ног Отсутствующего Ангела, а их мать рыдала и причитала в его лишённое черт лицо.

Палладис рассказал Роксанне, как пройти к Дому Змеи, и она заботилась о том, чтобы в точности следовать его инструкциям. Она ещё никогда не забредала так далеко от Храма, и хоть она и боялась, но вместе с тем испытывала азарт. Для девушки, которая, по сути, росла в плену у собственной семьи, чувство риска было раскрепощающим и пьянящим.

И точно также, как в городе никогда не темнело по-настоящему, в нём никогда не бывало полной тишины.

Металл громко стучал по металлу, плакали дети, кричали матери, безумные проповедники декламировали своё святое писание об Императоре, а пьяные выкрикивали в воздух сквернословия. В своё время Роксанна прочла множество исторических книг из семейной библиотеки, где говорилось о городах Древней Земли и о том, какими они были перенаселёнными трущобами, где миллионы людей жили друг у друга на головах в ужасающей нищете.

Так, – как рассказывали ей домашние учителя, прошедшие самую тщательную проверку на благонадёжность, – было в древние века, в эпоху до пришествия Императора. Недавно прозревшим глазам Роксанны не казалось, что что-то сильно изменилось. Казалось абсурдным, что подобная нищета может существовать под боком Дворца, этого живого символа новой эры прогресса и просвещения. Окружающий Дворец золотой ореол омывал сияющим заревом высочайшие строения зодчих-монументалистов, но на Город Просителей не падало даже отблеска того света и чуда, что несли в Галактику армии Императора.

Роксанна гадала, не отрядила ли её семья кого-нибудь на её поиски, и не рыскают ли прямо сейчас агенты её отца по улицам города, высматривая его своенравную дочь. Возможно, но скорее всего – нет. Пыль от скандала, разыгравшегося вокруг её последнего полёта, ещё не улеглась, и она могла представить, что среди членов их семейной иерархии найдутся и такие, кто будет более чем счастлив узнать, что она затерялась среди безликой толпы.

Она выбросила подобные мысли из головы и сосредоточилась на предстоящем маршруте.

Шататься по улицам Города в такое позднее время было достаточно опасным занятием, даже если не отвлекаться на размышления о мировой несправедливости или о жизни, которую она отвергла. Вот это стало теперь её жизнью, и оно было едва ли не диаметральной противоположностью всего того, что она знала прежде.

Роксанна, скрытая капюшоном и закутанная в одежды из грубой грязно-коричневой ткани, выглядела вполне безобидно для уличной среды, хотя ещё пару месяцев назад ей бы и в голову не пришло, что она будет носить что-то подобное. Те немногие люди, мимо которых она проходила, старательно избегали её взглядов, украдкой пробираясь по улицам по своим тайным делам. Она следила за тем, чтобы её капюшон был как следует натянут на голову, сохраняя её лицо в тени, и съёживалась во время ходьбы, что было обычным делом среди обитателей этого города.

Чем меньше внимания она привлекала, тем лучше.

Дом Змеи находился в глубине территории клана Дхакал, и вот чего она совершенно точно не хотела, так это наткнуться по дороге на кого-нибудь из людей Бабу. В лучшем случае, они по-быстрому её убьют и оберут труп, в худшем – натешатся с ней в своё удовольствие, прежде чем выбросить изуродованное тело в сточную канаву.

Роксанне видела тело девушки, нарвавшейся на Гхоту, самого страшного силовика Бабу, и поняла в тот миг, что у неё не укладывается в голове, как человеческое существо может творить такие ужасные вещи. Отец девушки принёс её труп в Храм и передал им всё, что у него было. Палладис пытался удержать мужчину, прекрасно зная, куда тот пойдёт, но скорбящего отца невозможно было переубедить. Следующей ночью его тело нашли на границе территорий клана Дхакал. Ему отрубили конечности и подвесили на железных мясных крюках.

Да, в Городе Просителей было опасно выходить из дома после заката, но малыши Майи нуждались в противомикробных препаратах, а Антиох был единственным хирургеоном, у которого имелись лекарства, не разбавленные таким количеством примесей, чтобы от них мог быть хоть какой-то толк. Старик заламывал грабительские цены, но это не имело значения для Палладиса, если речь заходила о детях.

В любом случае, во что можно было оценить жизнь, если Храм никогда не нуждался в деньгах?

Скорбящие были щедры на монеты, как будто страшась, что малейший признак скупости каким-то образом помешает их мёртвым обрести покой. Имперская Истина не признавала жизни за пределами телесного мира и гласила, что смерть была окончанием жизненного пути личности, но Роксанна не заблуждалась на этот счёт. Ей доводилось всматриваться в то мрачное царство, что лежало за ужасающе проницаемыми барьерами реальности, и повидать вещи, которые заставили её усомниться во всём том, что ей в своё время рассказывали.

Она выбросила из головы такие опасные мысли, чувствуя, как учащается дыхание, а пульс несётся вскачь. Запретные воспоминания рвались на поверхность. Перед глазами вставали кошмарные картины: лишённые кожи тела, пылающие огнём из самого своего нутра; влажные органы, свисающие из тел; черепа, вылизанные изнутри до блеска. Она отчаянно старалась их прогнать, сосредоточившись на чём-нибудь несущественном.

В памяти воскресали запах крови и вонь озона от отказывающих щитов, и Роксанна сконцентрировала всё своё внимание на граффити, которым была размалёвана ближайшая к ней стена. Картина изображала гигантских воинов из Легионов Астартес, которые попирали только что завоёванные миры. Краски были яркими до вульгарности, и несмотря на отсутствие эстетических достоинств, ей нельзя было отказать в динамизме. Художник явно не имел представления об истинных размерах космодесантников, поскольку закованные в броню фигуры были ненамного больше, чем сопровождающие их смертные солдаты.

Роксанне доводилось видеть Астартес во всей их устрашающей мощи, и она прекрасно знала, до каких противоестественных масштабов они раздавались. Они походили комплекцией на уродливых огров, но при этом были неожиданно гибкими и грациозными.