Новый год со спецэффектами - Валентина Андреева

Честно говоря, плохо помню и то, как мы с Аленой добрались до двери комнаты. Только включенный свет и склонившееся надо мной испуганное лицо дочери заставили меня очнуться. Вот только разговаривать было сложно – колотила крупная дрожь.

– Кажется, моя косметика тебе не поможет. Вылитая гоголевская утопленница из «Майской ночи», только двадцать лет спустя. Ох, не нравится мне твое состояние. Может, полежишь, а я за папиком сбегаю? Это у тебя запоздалая реакция на дорожный инцидент. Успокойся, проехали. Все хорошо.

Перспектива остаться одной и выпустить дочь в этот кошмарный коридор заставила меня вздрогнуть в последний раз. Я вскочила, как ошпаренная, и принялась лихорадочно подкрашиваться, с напрягом демонстрируя нахождение моего вполне здорового духа в моем же здоровом теле.

– Твоя губная помада мне совершенно не идет, и она плохо ложится, – заметила я слегка вибрирующим голосом.

– Это не губная помада, а контурный карандаш для губ. Я им не пользуюсь, но недосуг выкинуть. Наконец-то ты пришла в себя, – обрадовалась Аленка. – Как думаешь, надолго?

Я уверенно кивнула головой.

– Разумеется. Просто сказался результат переутомления последних дней. Побольше положительных эмоций, и все пройдет. Кажется, следует спуститься вниз?

– Особо не торопись. Папик не разрешил загружать тебя по полной программе. Боится развить в тебе вместо мании величия комплекс неполноценности. Шучу! Сейчас, только фонарик из Славкиной сумки вытащу. Запасливый, зануда! Весь в папика. Какое счастье! Надо напомнить папе Карло, чтобы выделил лампочку. Можно в порядке режима экономии вывернуть где-нибудь.

Обратный путь мы преодолели значительно быстрее. Вот только я, удивляя дочь, освещала не промежуток до выхода, а уже пройденный путь – вплоть до конца коридора. Абсолютно пустого.

5

Внизу было весело. Время приближалось к одиннадцати часам. Требовалось безотлагательно сесть за стол и распрощаться со Старым годом, поблагодарив его за все хорошее. Ну, а насчет плохого… Да кто ж об него в жизни не спотыкается? Но ведь не все падают. А если и падают, какая-то часть все равно находит силы и желание встать. Важно помнить, что рано или поздно кончается не только хорошее, но и плохое.

Идея проводить Старый год при свечах и бегающих огоньках елочной гирлянды принадлежала Карлу Ивановичу или, с легкой руки Аленки, папе Карло. Робкий голос моего протеста потонул во всеобщем одобрении. Мотивировка папы Карло была правильная: у каждого свой собственный баланс результатов уходящего года, следует тихонько поразмышлять на эту тему при свечах, как бы в одиночестве. Елочная гирлянда не в счет. И без лишней шумихи и помпезности, сведя личные счеты с прожитыми днями этого года, положить осмысленные результаты в архив памяти, запив все это добрым старым вином. Или водочкой.

Зажгли гирлянду и свечи. С одной из свечей Славка пробежался в кухню и холл, выключив электричество. Стало уютно и загадочно. Драгоценными камнями засверкали елочные игрушки. И чего я струсила? Совсем не страшно. Сквозь окна большой комнаты, названной Наташкой «каминным залом», виднелся заснеженный лес. От луны и снега на улице было достаточно светло и сказочно. Звяканье посуды и разговоры стихли. Только в камине слегка потрескивали дрова, да иногда кто-нибудь из присутствующих тихонько вздыхал.

– Спасибо, Семеновна, позаботилась, протопила. Ай, молодец!

Тихие слова благодарности папы Карло относились непонятно к кому. Все замельтешили, засуетились с бокалами. Суета сует… Ничего, успеем познакомиться и с Семеновной.

– Ну, господа-товарищи, – голос папы Карло, обращающегося ко всем, зазвучал громко и бодро, – с достоинством проводим Старый год! За него и выпьем. А то на подходе…

Вслед за этими радостными словами в холле вспыхнул свет, послышался веселый женский смех и призывы мужчины поторопиться – осталось слишком мало времени. Я тупо взглянула на свой бокал с вином, мысленно попросив уходящий год чуть-чуть подзадержаться, чтобы напоследок унести с собой в архив последнюю подарочную неприятность – надвигающийся семейный скандал. Не приходилось сомневаться, в холле бездумно радовались два основных подарочных комплекта в оригинальной упаковке – Ренат Сапрыкин и его «воробушек». Установившаяся за столом тишина быстро сменилась недоуменным ропотом, перешедшим в громкие возгласы удивления. Ренат не замедлил появиться на пороге каминного зала и включить свет, сорвав нам торжественное мероприятие. Впрочем, кое-кто успел начать закусывать. На Ренате был костюм Санта-Клауса. Заморского Деда Мороза, одетого на свой заморский лад.

– Это тебе подарок из Финляндии, – сообщила я Наташке, лихорадочно размышляя о том, что произойдет дальше. – Оленей, наверное, по дороге угнали. Надо было тебе туда рвануть, как собиралась. Видишь, чем теперь кончилось?

– Блин! – только и смогла выдать подруга.

Первой пришла в себя Машуня:

– О! Ренат! Ты все-таки приехал!

Ренат с недоверием посмотрел на свои ноги, перевел взгляд на жену и кивнул в знак согласия.

– У тебя же температура! – воскликнула Машуня.

– А он как современный электроутюг, – вклинилась опомнившаяся Наташка. – Быстро нагревается и быстро остывает. А что за чучело ты приволок в нашу веселую компанию? Можешь не отвечать, я сама догадаюсь: «девочка-Снегурочка» по вызову. Неужели получше не нашлось? Форменная баба-яга в юные годы!

Наташка бы и дальше изгалялась по части характеристики любовницы Рената, тем более что подтвердить или опровергнуть ее слова было невозможно. «Девочка-Снегурочка» не рискнула показаться на глаза честной компании и пряталась в глубине холла. Побледневшая Василиса Михайловна, приложив левую руку к сердцу и взяв в правую салатницу, предприняла попытку подняться и отвлекла внимание на себя.

– Ой, это, наверное, сестра Рената. Родная, из… Питера, – заторопилась Машуня исправить положение. – Забыла, как ее зовут, мы никогда не встречались. Ренат, представь нам сестренку…

– Какая еще сестра?! – вскинулась Василиса Михайловна, так и не выпустив из рук салатницу.

– Он ее через передачу «Жди меня» разыскал, – вдохновенно врала Машуня.

Если Ренат и был «навеселе» (не иначе как уже проводил Старый год по дороге сюда), то при виде нашей компании сразу протрезвел:

– Надо же, а я думаю, почему дверь открыта? Неужели дачу обчистили? Вот это сюрприз! Святое семейство в сборе. Мария, твоя инициатива? Значит, сбежала из дома…

Злости в словах Рената не было. Более того, в тоне, которым он говорил, звучало страдание. Впрочем, мне могло и показаться. Машуня сжалась в комочек и не знала, куда девать глаза. Бокал с вином наклонился, тоненькая струйка поливала новогоднюю скатерть.

– Мы, пожалуй, поедем назад. Вика, одевайся, – сурово приказал Ренат, хотя не менее растерянная Вика пока и не думала раздеваться.

И тут влез мой дорогой муж. К нему моментально подключился Борис. Оба ничего не подозревавших долдона вовсю старались убедить Рената и его торчавшую в холле «сестренку по вызову из Питера», что никто и в мыслях не держал его обижать. Наоборот, все даже очень рады улучшению его самочувствия и прибавлению в родне, вполне понимают желание провести праздник с семьей, не заставляя застенчивую гостью скучать в своем простуженном обществе.

Борис не замедлил вскочить и насильно усадить «Санту» на свое место, Наташка тут же демонстративно перетащила свой стул, тарелку и вилку с ножом поближе ко мне. Бокал ей передали. А Борис в это время ввел в комнату упирающуюся взлохмаченную «Снегурочку» с шубой в руках. Надо думать, от очень богатого Дедушки Мороза. В дверном проеме девица застряла. Пожертвовав шубой, намертво вцепилась в дверной косяк. Нижняя часть лица утонула в белом широком воротнике свитера.

И снова слегка дрожащий голос Машуни разрядил обстановку:

– Боря, не тащи Викторию силком. Ей сначала надо раздеться.

– Будет стриптиз! – шепотом произнесла Наташка, но так, чтобы ее все услышали. – Сейчас помогу ей раздеться!

– Не стоит, Наташенька, я сама помогу. Ренат, тебе можно не выходить. Тапки я принесу.

Машуня ракетой вылетела из-за стола, Виктория невольно освободила проход. Следом за Машуней рванул Ренат, что не преминула прокомментировать Наталья:

– О, как! Наверное, без носков прикатил. Или в дырявых. Стесняется без жены перед коллективом босиком сидеть.

С задержкой секунд на пять выскочила и Виктория. Остальные проявили редкостную усидчивость. Даже Алька.

В тихой, немного подавленной обстановке мы еще раз проводили Старый год. Я наконец окончательно прозрела, заметив за столом рядом с Карлом Ивановичем незнакомую женщину лет пятидесяти с милым приятным лицом, кивнувшую мне в знак приветствия. Машинально прошептав «здрассте», я ответила тем же, ломая голову, откуда она могла появиться. Может, тоже из Питера? Только по родственной линии папы Карло. Хуже, если она мне мерещится. В таком случае мои дела окончательно плохи.