Фараон - Сергей Пилипенко

И кому только могло прийти в голову распотрошить их и растащить ценности, уникальные подробности своей истории по разным уголкам, да еще понаделать подмен и заменить настоящие.

Разве это не грех? Разве могилу усопшего вскрывают?

Да, так поступают те, у кого очень мало того самого ума или те у кого, наоборот, много хитрости и алчи в наживе.

Но, неужели нужно было так сотворить привселюдно и до сих пор не восстановить все на места. О какой разумности может идти речь в этом случае?

Заполняя музеи и частные коллекции, тем самым желая якобы наполнить души подрастающего поколения добром, уважением и прочими человеческими чувствами, вы одновременно их разрушаете, ибо они воочию убеждаются, что так можно поступить и взять это себе, как коллекцию, или достояние богатства, чтобы затем жить, не работая, и сохранять недееспособность в умственном отношении.

Музеи и прочее подобное, должны быть там, где все освоено предками. Не растаскиванием могил нужно заниматься, а их сохранением, как мест прошлой культуры и возвышенности человеческих чувств по отношению к усопшему, отдавшему свою дань своей Земле и, соответственно, воспитавшему его народу.

Настоящая ценность – это духовное познание величин человеческих чувств.

Все остальное не имеет значения. Оно материально, а значит, способно вызвать нечеловеческое стяжательство в отношении чего бы то ни было. Поэтому, чтобы воспитать духовность среди населения или подрастающего поколения, надо не творить глупость, объясняя это жизненной необходимостью или, как говорят, прожиточным минимумом.

Жизнь меняется, ценности растут, а глупость, сотворенная прежде и сейчас, всегда остается. Именно она остается недопонятой всяким, вновь образующимся поколением, ибо из прошлого оно берет лучшие качества и пытается их соединить с натуральной действительностью.

А размеры и формы бытования этой глупости могут быть совершенно разные. Их можно замаскировать под все, что угодно.

И она все равно не будет принята душой вновь возродившихся, и они будут страдать до тех пор, пока сами не начнут творить подобное, завершая этим дела своих воспитателей.

Мы никогда не научимся что-то познавать и особенно духовно, если и дальше будем прозябать во лжи и бессовестном вранье, как в отношении себя лично, так и применительно к другим.

Нам всегда что-то мешает в достижении целей в жизни. И не нужно делать что-то в угоду кому-то, тем самым создавая себе же материальную глупость, которая уже в последующем отразится на вас самих, ибо это никогда не будет понято, пусть даже внешне это будет и не так.

И, наконец, чтобы воспитать духовность, не надо прибегать к какому-то насилию. Оно еще никогда не разрешало таких проблем.

Человек сам изберет свой путь и сам же поймет, что от него хотят другие.

Сила имеет вес только в отношении искусственно созданных, психологически деградирующих элементов от состава самой среды, которая их же окружает.

Говоря проще, кого воспитываем, того и получаем. И если человек под палкой или с целью сохранения своего внешне присущего морально-духовного облика посещает какие-либо места, в том числе музеи и им подобное, то это отнюдь не дает ему духовного приобретения, а, наоборот, выражается чувством обозленности и в дальнейшем, чувством простой опустошенности.

Можно и дальше говорить в этом направлении, но все же главное мы определили.

Надо возвратить всё на свои места и соблюсти все законы в исполнении указанного.

Этим самым мы образуем дополнительную единицу человечности и покажем сами себе, что мы люди и способны здраво рассудить ситуацию и определить совместно состояние нашего прошлого.

Никакие имена, никакие фантазии не смогут восстановить весь ход эволюции человека.

Только конкретная память, вызволенная из состояния подсознания, а также реабилитированное сознание людей, способны это сделать в настоящих и будущих условиях.

В сокровищах египетских пирамид нет ничего, способного разрушить какое-то внутреннее состояние их архитектурных сложений.

Даже, наоборот, они сохраняли определенный баланс между средой и составом изнутри. Потому их возвращение является в какой-то мере даже обязательностью для сохранения этих величин времени.

Комментируя многие явления, возникающие в природе и, в частности, вокруг пирамид, нельзя не отнести все это к частичному исчезновению духа прошлого времени.

Что это такое, будет оговорено в другой книге.

Пока же перейдем к другой части произведения и попробуем вникнуть в саму атмосферу людей и на время перенесемся в свои восходящие рода. Удачного вам путешествия на страницах книги и осознанного чувственного присоединения к своим былым предкам.

Часть 2. Aнамнехон

Глава 3. Розовая змея

Человек обратился лицом к свету и вызвал тем самым мимолетное восхищение среди присутствующих.

Солнце пленительно обворожило им глаза и создало впечатление, будто вокруг человека образовалась какая-то огненная масса. Сноп искр вырвался из-под волос и унесся куда-то в небеса.

– Акелах, мак ту ди, эв ту рей, – обратился один из самых старых присутствующих к другому.

– Го о вер ли ех тем, Акелах, – ответил ему второй, и они снова обратили взгляд на стоявшего впереди юношу.

Тем временем, тот сделав шаг назад и, словно отодвинув от себя нахлынувшую со всех сторон огненную массу, вежливо поклонился собравшимся и достал откуда-то из-за спины сноп нового света. То был белый огонь, словно исходящий из его рук и продолжающий их.

– Ох, Этхелах, мак ту ди, – вырвалось сразу у нескольких человек, и волосы их почему-то одновременно встали дыбом.

– Ех, ех, – схватился кто-то один за голову и потряс ею со стороны в сторону.

Спустя время, видимо, почувствовав что-то и у себя, то же проделали и другие.

Юноша же в очередной раз спрятал руки за спину, а затем резко выбросил их вперед, показывая всем розовую на свету змею.

Спустя время он спрятал ее куда-то позади себя и вновь достал другое.

То был огромный ящер, буквально наводнивший их землю за последнее время. Голова его медленно начала поворачиваться к людям, и они в ужасе и в одновременном восторге, начали пятиться немного назад.

– Ах, ва кей ту ки, Акелах, – снова проговорил старший и покачал головой. – Ко тхе, ту тхе, ва кей нах, – подтвердил его слова сидящий рядом и также закачал головой.

После этого чуда появилось еще одно. Юноша протянул руки вверх и спустя время, словно подтянулся к небу, оторвавшись от земли на несколько сантиметров.

– Ох, ва кхе на ки ту тхе, – снова прозвучало среди собравшихся, и все потянулись к тому месту.

– А бре, – резко оборвал их старик и усадил обратно на места.

Тем временем юноша поднимался все выше, и вскоре между ним и землей образовалось большое расстояние, достигающее полуметра.

– Кре ту, – резко приказал старик и юноша, словно повиновавшись его голосу, начал медленно опускаться вниз.

Вскоре он достиг земли и, опустив руки вниз, вежливо поклонился собравшимся.

– Гай ту, – снова резко обратился к нему старик, и юноша мгновенно исчез, словно испарился с этого места.

– Кен ту, – опять звучала команда, и перед зрителями появился тот же образ.

– Ах, кхе та ва ли, цхе тум, – покачал головой один из присутствующих, – кен ту, – повторил он про себя, словно стараясь запомнить слова, брошенные стариком.

– Ва кхе на ли, кре ту май, – обратился старик к юноше, и тот постепенно удалился от собравшихся.

Люди обсели старика со всех сторон и принялись обсуждать увиденное и продемонстрированное перед их глазами.

– Я знаю, – обратился старик ко всем собравшимся, – это Большой Дух дает нам свое благословение. Надо объединить наши усилия. Розовая Змея послан им. Я знаю это. Я сохранил сам былую силу и еще также могу вам показать, – старик отвернул голову в сторону и, закрыв на секунду глаза, резко вздохнул, а затем, подержав с минуту воздух, резко выдохнул. Струя пламени вырвалась изо рта и обдала жаром рядом сидящего.

– Ах, мак ту ди, – испугался тот и быстро отодвинулся в сторону.

– Не бойтесь, – отвечал старик на своем родном языке, – огонь не принесет вреда тому, кто уважает его силу и повинуется Большому Духу. Нам нужно объединиться, – еще раз сказал он всем гостям, – подумайте об этом. Беда рядом. Но, если мы создадим общую семью, то сможем спастись. Даю вам всем время до следующего заката. Встречаемся здесь же, на этом месте. Не опаздывайте, – и человек сопроводил свою речь жестами.

Другие закивали в знак согласия и, поспешно собравшись, удалились.

– Сын, – позвал тихо старик, напрягая голос и бросая его в обожженную им наступающую темноту, – Анамнехон, – еще раз проговорил он, и тут же, словно из-под земли, вырос юноша.