Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

Невзирая на протестующий жест капитана, Смит приложился к бутылке и не отрывался от нее, пока не осушил до дна.

— Это все? — Норингтон смекнул, что от духоты, алкоголя и сентиментальных чувств сержанта окончательно развезло. Толку от него становилось все меньше и меньше.

— А чего вы еще хотели? Рассказал что помнил. — Внутри морского пехотинца росла неприязнь к этим потрошителям человеческих душ.

Капитан пропустил мимо ушей вызов, таящийся в тоне подвыпившего сержанта, и обратился к своему напарнику, который как неподвижная статуя продолжал стоять возле их столика:

— Ну как, что-нибудь есть?

— Тяжело. Очень тяжело работать через свидетеля, тем более такого, как сержант Смит. Он пьян, его слова плохо иллюстрируются четкими зрительными образами. И вообще, по моему мнению, Смит не горит желанием сотрудничать с нами, а поэтому халатно относится к выполнению вашего, господин капитан, задания.

Ах ты, гнида желторотая! Смит весь вскипел от злости. Ну, попадешься ты мне в глухом темном уголке! Все кости переломаю, кровавой юшкой будешь харкать! Ботинки мне будешь ли…

Смит запнулся, так и не досочинив до конца свою угрозу. Взгляд, которым угостил его Тэрри походил на удар острой отточенной сабли, точный и молниеносный. И судя по всему, клинок этот был отравлен. Сержант почувствовал, как яд растекается у него в груди, как одна за другой сжимаются, чернеют и умирают клеточки его здорового сильного тела. Черная волна вот-вот докатится до сердца и тогда… тогда смерть!

— Хватит, Тэрри! Оставь его! — капитан Норингтон энергично вскочил со стула и насмешливо поглядел на сержанта, который обеими руками пытался заткнуть несуществующую дырку в своей груди, — Поднимайтесь, Смит. Вы пойдете с нами.

— Зачем это? — прохрипел Дэниан затравленно зыркая снизу вверх.

— Как, разве вы еще не поняли? Вы теперь в нашей команде. — Затем Норингтон указал на Тэрри. — И, кстати, только что познакомились со своим напарником.

Глава 3.

От неожиданного вскрика Грабовский вздрогнул. Повернув голову, он вопросительно уставился на соседа по креслу.

— Эй, Микульский, ты чего?

— Опять эта хрень, — рядовой тяжело дышал. В тусклом свете дежурного освещения было видно, что на лбу у него поблескивают капельки пота.

— Работаем на износ, — лейтенант достал из-под сиденья флягу с тонизирующим коктейлем и протянул солдату. — На, вот, глотни. Полегчает.

Ян Микульский сделал пару глотков, вернул флягу, а затем с уверенностью заявил:

— Нет, не полегчает. И усталость тут ни при чем. — Ян невидящим взглядом уставился в пустоту. — Одно из двух, либо во время допросов мне основательно поджарили мозги, либо у меня едет крыша. Хотя второе может легко следовать из первого.

— Не мели чушь. На борту «Призрака» тебя ведь обследовали. Дэя обследовала. А ты ее знаешь, найдет, даже чего и нет.

— Тогда откуда это чертово привидение у меня в башке? Только-только начинаю кемарить, а оно тут как тут. Стоит и смотрит. Ничего не делает, только смотрит. Но взгляд этот, я вам скажу… — Микульский поежился, словно от ледяного пронизывающего ветра, — Чувствуешь себя аперитивом на пиру у вампиров.

— Рядовой Микульский приказываю выбросить глупости из головы и отдыхать. — Грабовский потрепал по плечу своего старого боевого товарища. — Если боишься спать, не спи. Просто закрой глаза, отключись и ни о чем не думай. Слышишь, ни о чем! Впусти в голову космический вакуум и держи его там как можно дольше, — командир подмигнул солдату. — Я так делаю всегда. Расслабляюсь после того, как вы, засранцы, меня окончательно достанете за день.

Обменявшись с Микульским мятыми улыбками, Грабовский встал и, пошатываясь в такт раскачивающемуся планетоходу, двинулся в направлении места водителя.

Пилотское кресло в спасательной шлюпке предусматривалось лишь одно. Места для остального экипажа располагались в кормовой части. Так что, если кому-либо из пассажиров во время движения вдруг взбредет на ум пообщаться с пилотом, то делать он это будет стоя, крепко вцепившись в аварийные поручни. Марк изобрел другой способ. Не долго думая, он уселся прямо на пол, опершись спиной о пульт управления. За окном непроглядная ночь и пялится туда все равно бесполезно, а вот лицо пилота прямо перед глазами. Пару минут он сидел молча.

— Долго будешь меня гипнотизировать? — Великий Мастер на мгновение оторвал взгляд от непроглядной мглы за бортом и глянул на друга.

— Пытаюсь понять, мое присутствие может привести к дорожно-транспортному происшествию или такому многоопытному водиле как ты способно помешать лишь внезапное извержение вулкана, землетрясение или цунами.

— Можешь остаться. Это не скоростной автобан на подъезде к Парижу. Ползти с бархана на бархан я могу даже с завязанными глазами.

— А темнота? Ты не хочешь все же включить фары?

— Добавить еще один демаскирующий фактор? Нет уж. Я и так все прекрасно вижу.

— Угу, — в знак согласия Марк кивнул. — С Микульским твориться что-то неладное. Галлюцинации. Боюсь, как бы он и в самом деле не съехал с катушек.

— Не похож он на шизофреника.

— Говорит, что постоянно видит какое-то привидение. Ты бы не мог забраться в его сны и пошерудить там, выяснить, что к чему, откуда эта зараза берется?

— Не пробовал, — Мастер призадумался. — Наверное, смогу. Вот сменюсь и сразу займусь.

— Сменишься? — Грабовский расплылся в ироничной ухмылке. — Да мы едем уже пятнадцать часов, а ты вцепился в рычаги мертвой хваткой, как бультерьер в глотку. Если помнишь, я уже два раза предлагал тебе поменяться.

— Меня что-то беспокоит. Что-то не так. — Мастер немигающим взглядом шарил по невидимым для Марка барханам.

— Что-то за бортом? — Грабовский всполошился.

— Что-то на этой планете.

— Какая новость! Именно из-за нее ты не даешь себе ни спуска, ни отдыха? — лейтенант расслабился. — С тех пор, как на планету рухнул город, здесь столько всякой нечисти: морунги, охотники, оборотни. Да эти уроды из «Архангела» могли черти-кого наплодить в своих лабораториях. Зная о таких соседях, любой начнет шарахаться даже от собственной тени.

Великий Мастер не ответил. Он все смотрел и смотрел вдаль, словно взглядом хотел пробить не только мрак ночи, но и время, и пространство. В зеленоватом свете, исходящем от приборной панели, Марк видел его неподвижное лицо. Черт побери, он никак не мог привыкнуть к этому кошмару. Твердая как сталь чешуя вместо волос, угловатое костное забрало вместо носа и щек. Все остальное — пластик и металл синтезатора дыхательной смеси. Марку вдруг нестерпимо захотелось кинуться к Мастеру. Когтями и зубами содрать, сцарапать, соскрести с него ненавистную маску сюрреалистического монстра. Вдруг произойдет чудо, и под ней откроется приветливое улыбчивое лицо его лучшего друга — Николая Строгова. Чтобы не выдать своей боли, Грабовский уставился в пол.

— Ник, ты когда-нибудь вспоминаешь о Земле, о доме? — Всплывшие в памяти черты Николая вызвали острый приступ ностальгии.

— О доме? — призраки Воларда так крепко завладели мыслями Строгова, что тот не сразу понял, о чем спрашивает его друг.

— Ну, да, о доме, — Марк подтянул колени к груди и совсем по-детски охватил их руками. — А вот мне все чаще и чаще начал чудится шум моря. Солнце, чайки, наша яхта…

— Девки в бикини, музыка, шампанское… — Николай хмыкнул.

— Нет, мама. — Грабовский даже не подумал обидеться. Он говорил ровно и задумчиво, как будто картинка и сейчас стояла у него перед глазами. — Она в легком белом платье, стоит, облокотившись о перила, и весело смеется. А мы с отцом сидим, свесив ноги с борта, ловим рыбу на удочку. Мне всего десять лет, и у меня ни хрена не получается, то леска путается, то наживка слетает. А мама подбадривает и подначивает устроить соревнование на лучшего рыболова…

Грабовский запнулся. Он словно вместо воздуха втянул в легкие плотную вязкую смолу, от которой ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— А я о своих стариках стараюсь не думать. — Едва слышно прошептал Мастер. — Даже если и выживу во всей этой катавасии, мне домой никак. Куда же я вот такой… — Строгов с такой силой стиснул оба управляющих джойстика, что его когти глубоко вошли в мягкий рифленый пластик.

— Ну, они, по крайней мере, хоть живы.

— Твой отец, скорее всего, тоже жив. — Николай произнес это очень тихо, можно сказать задумчиво.

— Что?! — Марк подскочил как ужаленный. — Ты смог?! Ты его отыскал?!

— У меня с твоим отцом, я бы сказал, чисто шапочное знакомство. Да и встречались мы давненько. Поэтому мне довольно сложно засечь его биополе. Но ты мой друг, и я изо всех сил пытался помочь…

Строгов умолк. Бесконечно долгую минуту он задумчиво смотрел на проплывающий за окном пейзаж. Ночь заканчивалась, и мир за бортом уже не казался таким непроглядно черным. По нему туманными призраками побежали первые бурые пятна.