Полуночная девственница - Тиана Блэк

— Николетта Оулдридж, 19 лет, выпускница школы Максвелл, подрабатывает в пабе "Irish beer", имеет психически нестабильную мать и младшую сестру, обучающуюся в той же школе в начальном классе…

— Что еще ты знаешь обо мне? — прервала его монолог дева, которую охватил страх.

— В основном это формальности, касающиеся документов, денежных вкладов, счетов. Я знаю о тебе почти тоже, что узнает полицейский, прежде чем открыть на тебя дело, — он говорил так спокойно и обычно, что ей становилось все страшнее и страшнее.

— Ты маньяк?

Он посмотрел на нее, как на идиотку, а затем обратил все свое внимание на дорогу.

— Нет… но ты моя жертва. Знаешь ту психологическую установку про хищника и жертву? Я просто сильнее тебя и имею право получать от тебя все, что захочу, — левой рукой управляя автомобилем, правой тот достал пачку сигарет.

Никки не разбиралась в марках сигарет, но эта пачка казалась ей слишком старой для выпуска в настоящее время.

— И что будет, когда ты получишь то, что хочешь?

— Тебе не следует думать об этом… — довольно строго отрезал мужчина, зажигая сигарету и делая первую затяжку. Он и сам не знал ответа на этот вопрос.

— Я должна видеть свою семью… они не справятся без меня… я… — это было не просто отговоркой, это было жестокой реальностью. Она могла смириться с чем угодно, но не с этим. Она жила ради них, это было её единственной целью.

— Если это для тебя так важно, что ты просто не можешь без этого жить, то, посмотрим, тебе придется вести себя очень хорошо, — смилостивился оборотень.

Рыжеволосая больше ничего не спрашивала и старалась не думать о том, куда они сейчас едут и куда приедут, вообще. А за окнами мелькали те же деревья и проволочная ограда. Вдруг он завернул в сторону ворот в заповедник, остановил автомобиль, поставил его на тормоз и вышел, чтобы открыть ворота. Когда мужчина вернулся обратно, девушка задала уже сотый за сегодня вопрос:

— Что мы здесь делаем? Это же заповедник…

— Прошлой ночью тебе это не помешало, — покосился на ту голубоглазый, явно издеваясь.

Она тут же замолкла и сжала сумку в руках, судорожно заправляя один из выбившихся рыжих локонов за ухо. Всю оставшуюся часть поездки до его дома парочка молчала, голубоглазый лишь изредка выпускал кольца дыма, тяжело выдыхая. Как и предполагала Николетта, они оказались у того самого старенького домика, из которого она сбежала сегодня утром. Девятнадцатилетняя не особо рассматривала домик снаружи, но точно помнила, что рядом с ним стоял черный мотоцикл. Возле него протекала река. При свете фар она видела то же самое, что и утром.

— Пошевеливайся! — гаркнул на нее оборотень, открыв перед той дверь с очень недовольным видом.

Рыжеволосая опешила и, едва не навернувшись, вылезла из машины со своей сумкой в руках. Мужчина хлопнул дверцей за её спиной, стоило ей только на шаг отойти от авто. Мороз пробежал по её белоснежной коже то ли от холода, то ли от осознания его власти над ней. Молча голубоглазый прошел вперед и открыл дверь, она проследовала за ним.

Райнхард даже не подумал о свете, так как прекрасно видел и без него, поэтому, скинув с себя кожаные сапоги, одетые на босу ногу, направился прямиком на кухню. Разноглазая в темноте нащупала выключатель и включила свет в коридоре, чтобы разглядеть обстановку получше. Коридор освещала одна единственная мерцающая лампочка, висящая на одном проводе. При свете это помещение выглядело просто ужасно. Она и сама жила в довольно старом и неотремонтированном доме, но это помещение было в десятки раз хуже.

Днем девушка не успела полноценно оценить разруху, которая здесь царила, но сейчас она открылась в самом неприглядном своем виде. Деревянный пол прогнил и скрипел под ногами, кое-где он даже оброс мхом. Обои на стенах были наполовину стерты, остальная половина была в разводах и царапинах. Штукатурка как на потолке, так и на стенах готова была вот-вот обвалиться, говорить про многочисленные трещины даже не стоило. Страшно было не только дотрагиваться до чего-либо, страшно было вздохнуть лишний раз, чтобы не разрушить что-либо.

Полагая, что никакого приглашения ждать не стоит, рыжеволосая сняла свои туфли, подобно хозяину дома, и медленно вошла в комнату, откуда доносился шум. Комната оказалась кухней, и вид у неё был такой же, как и у всего дома в целом. Здесь находилась старая кухонная мебель и большой деревянный стол посреди комнаты, на который мужчина вывалил из шкафчиков грязную посуду, полную мертвых насекомых (в большинстве своем — тараканов), пыли и паутины, об остальном составляющем даже думать не хотелось. Рядом с горой грязной кухонной утвари голубоглазый свалил две общипанные тушки диких уток с оторванными головами.

Николетту едва удар не хватил от всего этого безобразия. Она молча посмотрела на него, желая услышать объяснение всему этому. Голубоглазый некогда довольный собой теперь выглядел озадаченным. Ему казалось, что картина была ясна и понятна, как и то, что он от неё требовал.

— Ты не умеешь готовить? — спрашивает он, еще раз окидывая голодным взглядом уток.

— Я у-умею, но я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я приготовила… а главное с чем и на чем, — протянула Оулдридж.

Между ними в который раз возникло недопонимание.

— Посуда грязная, холодильник пуст, — внесла ясность старшеклассница, осмотрев чересчур винтажный холодильник. — Нужно сходить в магазин.

— У вас, женщин, все всегда сводится к деньгам, да? — буркнул оборотень, понимая, что ужин переносится на неопределенное время. — Разве магазины работают в этом часу?

Ей хотелось ответить, что она, вообще-то, не женщина и деньги её не интересуют, но ответ был более дружелюбным:

— Гипермаркеты в центре