Мой адрес - Советский Союз! Том третий - Геннадий Борисович Марченко

— Как? Как можно было перед финалом такое учудить?! Ты здоровый мужик, должен уже соображать, что беречь себя надо когда впереди такой ответственный бой… Ну и что, что мне теперь с тобой делать?! Всё! Всё! Утром подойду к главному судье, скажу, что мы снимаемся с финала.

— Нет.

— Что?

Казаков приподнял бровь, делая вид, будто ослышался.

— Я говорю, что не буду сниматься с финала.

Лукич сел на краешек своей кровати, опёршись локтем в колено и подперев кулаком подбородок. Я, немного помявшись, сел напротив, на свою кровать, откинувшись спиной на окрашенную в бежевый цвет стену.

— Ты же руку даже в перчатку не сможешь засунуть, — наконец сказал Казаков.

— Попробуем, — уклончиво возразил я.

— Попробует он… Так, собирайся.

— Куда?

— В травму снова поедем, мы ж теперь там частые гости. Надо же выяснить, что там у тебя.

Из травмпункта мы вернулись уже в сумерках. Рентген показал, что в предпоследней фаланге пальца трещина. Очень удивились, когда я отказался от гипса. Даже уговоры и угрозы Казакова всё-таки снять меня с финала не помогли. Заявил, что в таком случае в его зале я больше не появлюсь, найду себе другого тренера в «Динамо». После чего Лукич как-то сразу стушевался и сказал мне уже в такси по пути в гостиницу, что если я не втисну руку в перчатку — то и на ринг соответственно, не выйду. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться.

По возвращению в гостиницу стали экспериментировать с перчаткой. Рука в неё влезала, хоть процесс и доставлял неприятные ощущения. Попробовал сжать… Вообще-то в перчатке кулак полностью хрен сожмёшь, это и к лучшему было для меня в данной ситуации. Снял бинт, попросил Казакова взять «лапы», устроили небольшой спарринг, по окончании которого выяснилось, что в принципе можно работать и левой рукой, только при очень уж сильных ударах, когда перчатка, амортизируя, всё-таки сжимается, в пальце чувствуется резкая боль.

— Ну не знаю, — стягивая «лапы», пробормотал Казаков, — может, и прокатит. Это ж, считай, одноруким на ринг выйдешь.

— И однорукие бои выигрывали, — стараясь придать голосу уверенности, ответил я.

А сам, приняв душ и улёгшись в постель, думал, на хрена мне этот героизм в ситуации, когда победа на турнире такого уровня не так уж и престижна? Зачем выворачиваться наизнанку, можно действительно сняться с финала. Все поймут, причина уважительная. Нет, не могу я так… Если есть хоть единственный шанс на победу, то я обязан его использовать. Иначе сам себя уважать перестану. Да и заразительно это, один раз дашь себе поблажку — и понеслась. Сколько примеров стоит перед глазами из моей прошлой жизни!

К утру палец ещё больше распух, а ноготь явно стал слезать. Однако в перчатку кисть всё ещё влезала. Лукич только качал головой, но отговаривать меня не пытался, понимая, что бесполезно.

Уже во Дворце спорта перед боем тренировке на «лапах» отдал предпочтение «бою с тенью», считая, что незачем лишний раз напрягать больной палец, которому и так предстоит хорошенько помучаться, а заодно и мне вместе с ним.

— Терпишь? — спросил Казаков, шнуруя перед выходом на ринг перчатку.

— А куда ж деваться? — отвечаю вопросом на вопрос.

После чего неожиданно для себя же подмигиваю тренеру. Тот кряхтит, качает головой, вздыхает, но похоже, мой оптимистический настрой передался и ему. Повторяем тактический рисунок на предстоящий бой. Он всё тот же, мне придётся порхать и жалить, не подставляясь под убийственные удары соперника. Ноги — моё спасение и моя надежда. Ну и правая, поскольку победить, не нанеся ни одного удара — такого не бывает. А посему придётся поработать в правосторонней стойке.

Перед выходом на ринг хорошо бы сделать новокаиновую блокаду. Но тогда последует резонный вопрос, как в «Бриллиантовой руке»: «А что у вас с рукой?» И 99 %, что от боя меня отстранят. Это вам не профессиональный бокс, да и там за здоровьем спортсменов всё-таки следят. Поэтому приходится хранить повреждение в тайне.

Сегодня у меня синий угол. Георгий Паркая в противоположном углу пучит глаза, надувает небритые щёки, в общем, всячески пытается нагнать на меня страху. Пуганые уже, зря стараешься, генацвали.

С ударом гонга соперник начинает давить, впрочем, ничего другого я и не ждал. Пешочком, не спеша, ходит за мной, я же, пританцовывая, выбрасываю удары правой. Хорошо, что мы на тренировках уделяли внимание работе в правосторонней стойке, сегодня это мне, надеюсь, сильно поможет. Два прямых, нырок, шаг в сторону, правый боковой… Ага, не нравится? Ну так у меня для тебя ещё немало таких сюрпризов приготовлено.

Его удары, которые до меня изредка долетают, блокирую преимущественного левой, отчего больной мизинец периодически вспыхивает болью, которая унимается далеко не сразу. Я терплю, стиснув зубы, и методично продолжаю кидать переднюю правую и тут же разрывать дистанцию.

Жора злится, лицо красное, как помидор, что-то на своём гортанном языке хрипит. Наверное, обещает убить. Только для этого сначала нужно загнать меня в угол или прижать к канатам, что вскоре ему, кстати, и удаётся. Но я прибегаю к крайней мере — клинчую, обняв Паркая, как старого друга, вяжу ему руки, он даже пытается в расстроенных чувствах боднуть меня, но я предусмотрительно прячу голову у него в пахнущей едким потом подмышкой. Рассечение на лбу ещё не зажило, зачем мне ещё одно?

Гонг. Живот и грудь Паркая тяжело вздымаются, он, кажется, пытается вобрать в себя кислород всем своим волосатым телом. Я же лишь немного вспотел, а дышу, как будто пробежался трусцой пару километров. Казаков выглядит довольным, просит не снижать оборотов, мол, знает он, что такое моя выносливость, и что в таком темпе я могу работать все три раунда. Прав Лукич, могу, в этом-то мой шанс. Причём чуть ли не единственный.

Во втором раунде соперник продолжает переть на меня во фронтальной стойке. Бить его одно удовольствие, жаль только, что у меня сегодня по большому счёту только одна рука рабочая. И тренер грузина в перерыве, я так понимаю, указал на это своему подопечному. Тот старается подобраться ко мне с «подветренной стороны», то есть с той, где я левой не

могу действовать в полную силу, преимущественно используя её для защиты. А мы не будем эту сторону подставлять, мои-то ноги быстрее, сам могу закружить соперника так, что у него голова кругом пойдёт.

Провожу серию из трёх ударов правой, напоминающих работу швейной машинки. Тык-тык-тык… Да, акцентированности ударам не хватает, но каждый из них боковыми судьями должен быть засчитан, так