Нарекаю тебя женщиной - Ольга Верещагина

Он ведь долго не женился, почти до тридцати пяти лет. Всё выбирал, да и работы много было. Наш отец надорвался и рано ушёл. А потом на ярманке однажды увидел твою бабушку. Было ей шестнадцать лет и была писаная красавица. И как его скрутило. Он ни есть, ни спать не мог. Долго искал и разыскал. Была она дочка губернского преподавателя в университете. Жила в Самаре с родителями и была единственной дочкой. Он в Самару отправлял ситец, держал маленькую лавчонку и приезжий дом. Её выследил и частенько встречал. Родители и слышать не хотели. Дед твой был высок, кудряв, с бородищей, выглядел старше своих лет, а бабушка маленькая, статненькая, аккурат на тебя статью похожа. Умела на пианино играть и хотела учиться в университет идти. Но не тут-то было. Задарил её братец подарками и увёз к себе. Потом пышную свадьбу сыграли. Он не мог на неё насмотреться. Баловал, одаривал, а ей было скучно, да и не любила она его. Мужиком обзывала. Деньги только тратила, а ничего по дому не делала. Он потом понял, как ошибся. Нужна была хозяйка в дом, а он привел себе жену, которая в дочки годится. Не ровня… Не под стать… Да и в постели он ей не нужен был… Вот братец и запил, и загулял. Господи, прости и помилуй… А твоя бабушка написала своему отцу и решилась бежать домой. Когда отец её приехал, стали собираться, бабушке стало плохо. Вызвали врача, и оказалось, что она беременна. Так её отец ни с чем и уехал, а братец пить прекратил и стал ожидать наследника, но родилась Надежда.

А бабушка вскоре умерла – так и не оправилась от родовой горячки. Молодая была, ей семнадцать лет только было. Вот так и взял меня братец к себе, и стала я жить, нянчить Надежду и помогать ему во всём. Надежду он без памяти любил, баловал. Она была похожа на мать, а характером в отца. Но кто ж знал, что судьба повторится… Вот братец и залютовал, и не смог мать твою, Стёпушка, простить.

Мать он казнит за то, что полюбила и не послушала его, а меня за то, что проглядела. Смилуйся, Стёпушка, – продолжила тётя, – в тебе течёт татарская кровь, они своих не тронут, ты красивая, умненькая, а он старый, будешь ублажать и, может, ничего проживёшь. Глядишь, и мы с матерью с тобой. Мне немного осталось… Господи, прибери поскорей… Сил нет больше… Меня послали за тобой. В горнице накрыли стол, они сидят с муллой и хотят видеть тебя, вот прислал шаровары, другую татарскую одежду и накидку на голову – у них так положено, ты не должна выходить без неё к мужчинам. Дай я тебя одену, душечка моя, деточка. Как Господь допускает это, видать, за чьи-то грехи страдаешь… Спаси и сохрани, ласточка моя, и прости нас с матерью за то, что любили и баловали. Собралась, ну давай повяжу накидку. Пойдём… Пойдём скорее, ждут… Ты не спорь с ним и не гляди в глаза – так проще будет… Прошу тебя, не дури, смотри, мать вон вся убивается. Она у тебя одна, да я старая – защитить некому. Пойдём, голубка моя… Пойдём…

Она высморкалась в рушник и открыла дверь в горницу.

Часть 5

Мы вошли… Горницу я не узнала… В красном углу икон не было. У стола кругом стояли лавки, крытые коврами. На столе лежала белая скатерть, а на ней большая книга и ещё что-то. Во главе стола сидел тщедушный старик, в чёрном кафтане, шитом бисером вместо окантовки, и с расшитыми золотым шитьем манжетами. Глаза его были тёмными, с искоркой, живыми, внимательно смотрящими за всеми одновременно, а лицо спокойное, как каменное, без эмоций. На голове – бархатная шапочка с кисточкой. Я поняла, что это и есть мулла. Поодаль, а вернее по другую сторону стола, на скамье, покрытой ковром, сидел невысокого роста, крепкий, как боровик, мужчина. Одет был по-светски, волосы с маслом, гладко зачёсаны. Короткие, крупные руки были сжаты в мощные кулаки и спокойно лежали на столе. Его глаза, как буравчики, смотрели на меня оценивая и выжидая, что я скажу…

Мы вошли с тётей и встали у стола.

Асхат встал. Его чёрные яловые сапожки поскрипывали. Он подошёл ко мне, снял покрывало и стал рассматривать.

– Ладненькая выросла… Похожа на родственничка, и такие же чёртики в глазах скачут. Жаль, не дожил свидеться. Ну ладно… Я привёз завещание от твоего деда. Ты не вздумай перечить, у нас с этим строго. Не знали мы, что ты есть, давно забрали бы к себе, негоже татарке жить в безверии. Вот наше решение: завтра с утра, после утреннего намаза, будет свадьба. Я беру тебя и твою мать с тёткой с собой. Один день на сборы. Много не бери, всё равно у нас не пригодится… Что смотришь зверьком? Приручу, объезжу, как дикую лошадку. Хороша будешь. Да, свадьба будет скромная. Мулла почитает Коран, пообедаем и в путь. И без глупостей! Ну, старая, пошли, а ты, мулла, расскажи ей о наших обычаях и её послушании, а то ужо.… Ладно, пошли. Где Надежда? Как она?..

– Я стояла, не могла ни двинуться, ни слова сказать. Что же делать? Мысли, как искры костра, то взлетали, то тут же гасли и опять жгли всё нутро. Как отвести эту беду? Неужто, если я откажусь, он выгонит маму с тётей на улицу? Не верю, но кто его знает… Ко мне подошёл мулла и стал что-то спрашивать и что-то говорить. Я ему кивала в ответ. Но ничего не помню, о чём. Потом он заставил меня прочесть молитву на татарском, повторяя за ним, и отпустил. Напоследок сказал, что я должна все волосы на теле сбрить, пользоваться кумганом5 для чистоты и гигиены, слушаться Асхата… – Степанида, задумалась, как бы решаясь, стоит ли мне всё рассказывать, но сама себе кивнула головой и продолжила:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Колка – роща, лесок в поле.

2

Батог – посох, длинная и толстая палка для опоры при ходьбе.

3

Кызымка – девочка, доченька.

4

Ватола – грубая крестьянская ткань.

5

Кумган – кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой.