P.S. Я все еще люблю тебя - Дженни Хан

– Марго… было больно, когда ты занималась сексом? – Я осмотрительно не называю имя Джоша. Странно, потому что мы с Марго никогда прежде не разговаривали о сексе в каком-то реальном отношении, поскольку ни у одной из нас не было, на что ориентироваться. Но теперь у нее есть, а у меня нет, и мне хочется знать, что она знает.

– Эмм. Ну, первые пару раз, немного. – Теперь она – та, кто заливается румянцем от смущения. – Лара Джин, я не могу разговаривать об этом с тобой. Это слишком странно. А ты не можешь просто спросить Крис?

– Нет, я хочу услышать это от тебя. Пожалуйста, Гоу-гоу. Ты должна рассказать мне об этом так, чтобы я все знала. Мне не хочется выглядеть дурой, когда я буду заниматься этим в первый раз.

– Не то, чтобы мы с Джошем занимались сексом сотню раз! Я не эксперт. Он единственный, с кем я это делала. Но если ты думаешь заняться сексом с Питером, убедись, что вы будете осторожны и пользуйтесь презервативом, и все такое. – Я быстро киваю. Она добралась до того, что должна сказать. – И будь действительно уверена настолько, насколько только можешь быть. И убедись, чтобы он был по-настоящему нежным и внимательным с тобой, так, чтобы это было особенно, и о чем ты могла бы вспоминать с приятными чувствами.  

– Поняла. Итак, сколько времени, как бы, это длится от начала до конца?

– Не так долго. Не забывай, что у Джоша это тоже было в первый раз. – Она кажется задумчивой. Теперь я тоже чувствую себя задумчивой. Питер занимался этим с Женевьевой уже столько раз, что, наверное, теперь просто эксперт. Я, вероятно, даже испытаю оргазм в свой самый первый раз. И это здорово, но возможно было бы неплохо, если бы мы оба не знали, что делаем, а не только я.

– Ты же не жалеешь?

– Нет. Не думаю. Полагаю, я всегда буду рада, что это было с Джошем. Неважно, как все получилось. – Для меня это такое облегчение, что даже сейчас, с красными от слез глазами, Марго по-прежнему не сожалеет, что любила Джоша.

***

Той ночь я сплю в ее комнате, как в старые добрые времена, свернувшись калачиком под одеялом возле нее. Комната Марго – самая холодная, поскольку расположена над гаражом. Я слушаю, как со щелчком включается и отключается тепло.

В темноте рядом со мной она произносит:

– Когда вернусь в Шотландию, я собираюсь встречаться с кучей шотландских парней. Когда у меня еще будет такая возможность, верно?

Я хихикаю и переворачиваюсь так, что мы оказываемся лицом к лицу.

– Нет, постой, не встречайся с кучей шотландских парней. Повстречайся с одним из Англии, с одним из Ирландии, с одним из Шотландии. И Уэльса! Турне по Британской империи!

– Ну, я собираюсь в колледж изучать антропологию, – говорит Марго, и мы еще немного похихикиваем. – А знаешь что самое грустное? Мы с Джошем уже не будем друзьями, какими были раньше. Не после всего этого. С той частью теперь просто покончено. Он был моим лучшим другом.

Я бросаю на нее поддельно-оскорбленный взгляд, чтобы поднять настроение, так чтобы она не начала плакать.

– Эй, я считала, что я была твоим лучшим другом!

– Ты не мой лучший друг. Ты моя сестра, а это куда больше. – Это действительно больше.

– У нас Джошем все началось так легко, так весело, а теперь мы как чужие. У меня никогда снова не будет человека, которого я бы знала лучше, чем кого-либо и кто бы знал меня настолько хорошо.

Я ощущаю покалывание в сердце. Когда она говорит об этом так, это печально.

– Вы снова могли бы стать друзьями, через какое-то время. – Но это было бы уже не то, я это знаю. Ты всегда будешь грустить о том, что когда-то было. Все всегда будет немного… меньше.

– Но это не будет как прежде.

– Нет, – соглашаюсь я. – Полагаю, не будет. – Странно, я думаю о Женевьеве, о том, кем мы были когда-то друг другу. У нас был тот вид дружбы, которая имела смысл в детстве, но не сейчас, когда мы стали старше. Полагаю, нельзя держаться за старое просто ради того, чтобы держаться.

Кажется, что это – конец эпохи. Нет больше Марго и Джоша. На этот раз по-настоящему. По-настоящему, потому что Марго плачет, и я слышу это в ее голосе, что все кончено, и на сей раз мы обе это знаем. Все изменилось.

– Не позволяй этому случится с тобой, Лара Джин. Не будь слишком серьезной в отношении того, что не может вернуться. Будь влюблена в Питера, если хочешь, но будь осторожна со своим сердцем. Иногда кажется, что чувства будут вечны, но это не так. Любовь может уйти, или человек, даже не желая этого. Ничто не гарантировано. 

Вздох.

– Обещаю, что буду осторожна. – Но я не уверена, что даже знаю, что это значит. Как я могу быть осторожной, когда он уже и так мне очень сильно нравится?

4

Марго отправилась покупать новые сапоги со своей подругой Кейси, папа на работе, а мы с Китти просто бездельничаем и смотрим телевизор, когда мой телефон начинает вибрировать рядом со мной. Это сообщение от Питера.

«Кино сегодня вечером?»

Я печатаю в ответ «да», восклицательный знак. Затем удаляю восклицательный знак, так как из-за этого ответ звучит слишком охотно. Правда, без восклицательного знака, «да» кажется совсем лишенным энтузиазма. Я останавливаюсь на смайлике и нажимаю кнопку «отправить», прежде чем смогу зациклиться на этом. 

– С кем ты переписываешься? – Китти растянулась на полу в гостиной, поглощая ложкой пудинг. Джейми пытается украдкой лизнуть, но она качает головой и ругает его, – ты же знаешь, что тебе нельзя шоколад!

– Я переписывалась с Питером. Знаешь, может быть, это вовсе не настоящий шоколад. Он может быть не натуральным. Проверь этикетку.

Из всех нас, Китти наиболее строга с Джейми. Она не сразу его поднимает, когда тот скулит, чтобы его обняли, брызгает воду из бутылки ему в мордочку, когда тот проказничает. Всем хитростям она научилась у нашей соседки через дорогу, миссис Ротшильд, которая оказалась своего рода заклинательницей собак. До ее развода, у нее было три собаки, а после с ней остался золотистый ретривер Саймон, а бывшему мужу на попечение досталось двое других.

– Питер снова твой парень? – спрашивает меня Китти.

– Эм. Не уверена. – После того, как прошлой ночью Марго сказала о том, чтобы не спешить и быть осторожной со своим сердцем и не заходить до точки необратимости, может даже хорошо некоторое время существовать в состоянии неуверенности. Кроме того, трудно определить то, у чего с самого начала никогда не было четкого названия. Мы были двумя людьми, притворяющимися, что нравимся друг другу, изображающими пару, а теперь мы – что? И каким бы образом все это развивалось, если бы мы начали нравиться друг другу без притворства? Были бы мы когда-нибудь парой? Полагаю, мы никогда этого не узнаем.