Однажды в нашем городе - Ронда Грей

Хозяйка ушла, и Элен взяла портрет в руки. Попробую посмотреть на него как бы со стороны. Допустим, я его совсем не знаю. Лицо как лицо. Обычное, не лишенное недостатков: и глаза какие-то водянистые, и нижняя челюсть тяжеловата. Не такой уж писаный красавец. На фотографии улыбается, но лишь одним ртом, глаза холодные, взгляд отстраненный. Нет, такую улыбку не назовешь открытой и светлой. Это даже не улыбка, а усмешка. Да-да, ироничная, язвительная усмешка скривила его рот. Такой крупный, чувственный рот…

Поставив портрет на место и повернув его так, чтобы Ник смотрел в стену, Элен сбросила пальто и приступила к делу. Стянув резинкой непослушные волосы, она взглянула в зеркало. Ну и вид: старые джинсы потерлись, вылинявшая тенниска из черной стала грязно-серой. Севшая после многих стирок, она едва доходила ей до талии. Ничего, для уборки в самый раз. Не найдя в доме швабры, девушка решила мыть пол по старинке, стоя на коленях и отжимая тряпку в ведре с мыльным раствором.

В любой работе можно найти удовольствие, и Элен наслаждалась физическим трудом. Проводя время в основном за письменным столом, она испытывала тягу к движению. В Лондоне у нее почти не оставалось времени для дома. Раз в неделю к ней приходила уборщица, но Элен так мало времени проводила дома, что убирать было практически нечего. Если бы я только могла, думала девушка, яростно водя тряпкой по полу, никому не стала бы передоверять это занятие. Какое счастье самой наводить лоск. Жаль только, что приходится выбирать между карьерой банковского служащего и трудом домработницы.

Она уже заканчивала уборку кухни, в последний раз наклонившись над ведром, чтобы отжать тряпку, когда дверь тихо приоткрылась. Улыбка медленно сползла с лица Элен, когда она увидела ботинки сорок пятого размера и серые дорогие брюки… Медленно разогнув спину, она уронила тряпку в ведро. Перед нею был самоуверенный ироничный Николас Палмерс. Он смотрел на нее в упор.

2

— Вот так проходит земная слава, — философски заметил Ник.

Голос его звучал так же, как тогда. Такой же густой и глубокий. И тон тот же: надменный, высокомерный.

— Знаете ли, — продолжал он, и от его тона по спине у нее забегали мурашки, — я даже рад видеть вас в коленопреклоненном положении. Оно вам очень подходит, вы выглядите еще соблазнительнее. Наверное, это звучит смешно, но я никогда раньше не причислял мокрую рубашку и старые джинсы к обольстительным нарядам. Вынужден признать свою ошибку.

Его холодный взгляд путешествовал по насквозь вымокшей тенниске. Влажная ткань прилипла к телу, обозначая во всех подробностях округлые груди. Соски под взглядом Николаса напряглись, наполнились тягучей болью; низ живота заныл, по телу разлилась горячая волна. В глазах мужчины вспыхнул огонь, они почернели от желания, он медленно провел кончиком языка по губам, провоцируя своим плотоядным видом.

Вспомни, как он с тобой обошелся! — услышала Элен внутренний голос.

— Какого дьявола вы тут делаете? — спросила она, яростно выжимая тряпку.

— Пожалуй, на этот вопрос больше прав у меня, не так ли? Неужели наша экономика зашла в такой тупик, что преуспевающие банковские работники вынуждены искать любой приработок, не чураясь самой грязной работы?

— Моя мать, к моему великому сожалению, работает в этом доме, — ледяным тоном перебила его Элен. — Бог знает, для чего ей это нужно, но я не позволю вам ее оскорблять!

— У меня и в мыслях не было оскорблять миссис Нортон. Я ее и люблю, и уважаю, — он прищурился, — чего не могу сказать о вас, моя милая. Что ты замышляешь? Зачем ты пробралась в этот дом? Хочешь еще раз попытаться испортить Ричарду жизнь?

Девушка недоуменно уставилась на него. Как же плохо у Ника с памятью!

— Да вы с ума сошли! О чем вы говорите?!

— Я говорю о мотивах твоего пребывания в нашем доме.

— О моих мотивах? Боюсь, Николас, у вас не все в порядке с головой!

— Вижу, мне придется кое-что прояснить, — более миролюбиво ответил он. — Мой брат возвращается из Америки, куда уехал после того, как ты послала его к черту, и везет с собой невесту. Скоро он будет здесь, и кого встретит в доме? Тебя! Снова тебя! Естественно, возникает вопрос: зачем тебе это нужно? Хочешь его вернуть? Или тобой движет нездоровое любопытство? Ты снова хочешь прельстить его своим маленьким горячим тельцем?!

— Ты рехнулся, — процедила она сквозь зубы. — Освежи свою память! Не ты ли настоял на том, чтобы мы расстались с Ричардом?

— Ты так считаешь? — усмехнулся он. — Да если бы ты его хоть чуть-чуть любила, ты послала бы меня к чертям со всеми моими угрозами и предложениями, и я, честно говоря, ждал именно этого.

Элен подозрительно прищурилась.

— Не хочешь ли ты сказать, что блефовал? Это была проверка на прочность? Решил узнать, гожусь ли я твоему братцу в жены?

Николас вежливо кивнул.

— Назови это проверкой, если хочешь. Когда довольно взбалмошный молодой человек, готовящийся вот-вот унаследовать солидный капитал, ну, к примеру, Ричард, объявляет, что хочет жениться, не лишним было проверить на прочность обоих партнеров.

Просто поразительно! Да он мыслит, как перекупщик на восточной барахолке. Ей осталось только руками развести.

— А миссис Палмерс знала о ваших действиях, об этом маленьком варварском эксперименте?

Николас сморщил нос, как будто Элен сказала глупость, недостойную его внимания. Ничего не ответив на заданный вопрос, он продолжал:

— Я уже сказал, что ожидал получить резкий отпор, однако вместо этого мне пришлось расстаться с довольно крупной суммой, которую ты забрала у меня вот этой самой маленькой, но алчной ручкой. Но деньги — пустяк по сравнению с тем, чем ты готова была расплатиться. Все было так, Элен? — насмешливо спросил он.

Девушка вспыхнула. Только такой извращенный тип, как Николас Палмерс, мог получать удовольствие из подобного рода воспоминаний.

Он подошел к ней чуть ближе, и она инстинктивно напряглась, гордо вскинув голову.

— Так на что ты потратила деньги? Согласись, это был самый легкий заработок в твоей жизни, или я не прав? Признайся, Элен! — Он злорадно рассмеялся. — Когда ты стоишь передо мной, такая красивая, такая недоступная, может показаться, что у тебя в жилах ледяная вода, а не горячая кровь. Но я знаю, стоит мне только прикоснуться к тебе, и твоя неприступность исчезнет. Ты вся загоришься, не так ли? Скажи мне, Элен, все мужчины так на тебя действуют или я — исключение? Наверное, такой темперамент осложняет жизнь?

Она все еще улыбалась, но сердце уже стучало метрономом, отсчитывая последние мгновения существования ее ледяной маски.