Последний гвоздь - Стефан Анхем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Торбен, – услышал он голос Хейнесена за спиной. – У вас есть представление о том, сколько машина могла там пролежать?
– Максимум пару суток, – ответил Хеммер. – Если хотите более точную оценку, то подождите, пока я изучу электронику автомобиля.
Стоявший на пристани рыбак сам по себе не был необычным зрелищем. Особенно в такие ранние часы. Но в объектив Хеск отчетливо видел, что этот мужчина не знал, как держать удочку, а тем более как ее забрасывать. Это, конечно, могло ничего не значить. Все бывает в первый раз.
Он отдал камеру Хеммеру и обратился к Трин Блад.
– О’кей, тела в вашем распоряжении.
При самом хорошем раскладе она сможет найти доказательства того, что они уже знали. Тогда останется лишь установить личности, а с этим проблем быть не должно.
– Прошу прощения, но у меня есть еще кое-что, – сказал Хейнесен, по обыкновению поднимая палец вверх. – Скорее всего, это не так уж и важно, но просто чтобы быть…
– Ничего страшного, – ответил Хеск. – Только давай вкратце, чтобы судмедэксперты приступили к работе.
– Как я уже сказал, ничего такого важного. Но я думаю о том сценарии, который мы обсуждали.
– Да, что такое?
Хейнесен сглотнул.
– Я не уверен в том, что все сходится. Особенно тот момент, что он совершил самоубийство. Вернее, то, как он его совершил.
– Он сунул в рот дуло и спустил курок. – Хеск дернул плечами. – Что в этом такого удивительного?
– Ничего. Удивительно то, что он должен был это сделать, одновременно падая с пристани, что, как мне кажется, не самый простой маневр. К тому же все это представляется немного избыточным.
Хеск хотел было что-то сказать, скорее для того, чтобы двигаться дальше. Но в словах Хейнесена действительно что-то было. Все это и правда немного удивительно.
– Не может ли это быть комбинацией и того, и другого? – наконец сказал он. – С одной стороны, он хотел умереть как можно быстрее и безболезненнее, с другой, просто-напросто хотел исчезнуть и в лучшем случае никогда не быть найденным.
– Может. – Хейнесен кивнул. – Наверняка ты прав. Конечно, так оно и есть.
Это была всего лишь теория, которую он из себя исторг. Необязательно ей быть плохой или неподходящей. И все же Хейнесен сейчас стоял и кивал, хотя явно был не согласен. Все всегда так делали, когда за расследование отвечал Слейзнер.
– Но ты так не думаешь, верно? – спросил Хеск.
– Почему же, вполне вероятно могло быть так, как ты и говоришь. Абсолютно.
– Мортен. – Хеск обошел машину и подошел к нему. – Сейчас меня интересует только то, что ты думаешь. Плевать на то, что по-твоему я ожидаю услышать.
– Что-то не сходится.
Это он хотел услышать меньше всего.
Не такая картина рисовалась ему. Дело, которое едва успело набрать скорость, затормозило и пошло в обратном направлении. Ему хотелось расквитаться с этим быстрее, чем ожидал Слейзнер. Показать всем, что единственная проблема с его повышением – в том, что с ним слишком долго тянули.
Но Хейнесен был прав. Что-то портило весь сценарий. А больше всего он не хотел ошибиться. Умудриться пропустить ту самую мелкую деталь, которая позднее оказалась бы ключом к раскрытию.
Он обратился к Хеммеру.
– Что скажете, Торбен? По шкале. Насколько странно, что он застрелился и одновременно вылетел в воду?
– Я бы сказал, что это в принципе возможно. Например, он мог сначала приземлиться в воду, и только потом застрелиться. Все-таки машина быстро набирает воду и тонет.
– Там же еще все стекла были опущены, – заметил Хейнесен.
– Да, но все равно нужно минимум двадцать секунд, а ему хватило бы и не больше одной.
– Но? – спросил Хеск, выжидая.
Хеммер посмотрел ему в глаза.
– В принципе возможно – не то же самое, что вероятно.
– Так вы думаете, дело обстояло по-другому?
– Не важно, что я думаю. Значение имеет только то, что я вижу, и мало что указывает на то, что он застрелился здесь, в машине.
– А много ли указывает на противоположное?
– Довольно много. Самое очевидное – здесь нет ни пули, ни следов от нее.
– Но опять же, стекла ведь были опущены. Не могла ли она выскочить где-то наружу и оказаться на дне?
– Вряд ли. Возможно, через какое-нибудь из задних окон. Но в таком случае она бы пробила подголовник, а там нет никаких следов.
– А почему не через переднее?
– Слишком большой и неудобный угол. Зачем поворачиваться на девяносто градусов за секунду до нажатия на курок?
– Я вам, конечно, верю, – сказал Хейнесен. – Но наверняка машину сильно наклоняло в разные стороны, пока она заполнялась водой.
– Да, правда. – Хеммер кивнул, потирая мочку уха. – На самом деле, вы правы.
– В любом случае нам нужно вызвать водолаза и обследовать дно, – сказал Хеск.
– Но еще ситуация с кровью. Кроме небольших образцов с внутренней стороны стен, в общем-то, больше ничего и нет. Даже наверху, на крыше, где кровь, конечно, должна быть, если он не лежал на спине, когда стрелял. – Хеммер наклонился и показал на крышу. – Видите? Совершенно чисто.
– Но погодите-ка, – Хеск снова почувствовал возвращение головной боли, которая последний раз посещала его утром во время ссоры. – Машина ведь была заполнена водой. Не так уж удивительно, если содержимое головы и все остальное частично смылось в некоторых местах, а где-то и полностью?
– По большей части вы правы. Но не наверху, под крышей. Там на самом деле был большой пузырь воздуха, вытеснивший всю воду. Вот, смотрите сами.
Хеммер показал на извилистую границу влаги, которая образовывала большой круг на мягкой внутренней стороне крыши.
Хеск кивнул, не сумев сдержать глубокий вздох.
– О’кей, но как ни крути, здесь есть явные следы крови, что, по-моему, достаточно серьезное доказательство того, что он застрелился именно в машине. Альтернативный вариант: он умер совсем в другом месте, после чего некое третье лицо должно было поместить его за руль. Это лицо к тому же должно было собрать кровь и мозги на первоначальном месте, не спрашивайте меня, как, чтобы потом в меру сил и возможностей распределить это по автомобилю. Затем оно устроило все так, чтобы машина выехала за пределы пристани, само в ней не находясь. – Он развел руками. – Ну, вы сами все
