Профессиональный некромант. Мэтр на учебе - Александра Лисина

Нич поперхнулся.

– Гираш, да ты…

– Гений, я знаю, – небрежно отмахнулся я и скрестил руки на груди. А потом повернул голову и внимательно уставился на потрясенного таракана. – Ты ведь закончишь мое обучение, Нич? Сейчас, когда представился удобный случай?

Мастер Твишоп растерянно крякнул. Но потом подумал, прикинул что-то про себя и вдруг хитро прищурился.

– А что я с этого буду иметь?

– Новое тело, – одобрительно хмыкнул я. Молодец старик – блюдет свои интересы как живой. – Оно будет таким, каким ты сам захочешь.

– По рукам! – махнул лапкой таракан, азартно сверкнув глазами. – И пусть академия содрогнется!

Глава 3

Трудно быть хорошим, когда все вокруг плохо.

Разбудили нас рано – едва рассвело, как в комнатах адептов прозвучала высокая до ломоты в зубах трель колокольчика.

Выразительно скривившись, я открыл глаза и мрачно уставился на белый потолок. Всегда ненавидел сигнал побудки, несмотря на то что для юных мэтров он звучал на целых полчаса позже – академия с пониманием относилась к ночному образу жизни моих коллег, поэтому не издевалась над будущими повелителями смерти. А вот про то, что светлых будили ни свет ни заря, я понятия не имел. До этого конкретного момента. Что, разумеется, не способствовало улучшению настроения и не вызвало у меня ни малейшего энтузиазма.

– Вставай, Гира-аш! – до отвращения бодрым голосом пропел Нич, с размаху плюхнув мне на живот какую-то книжку. – Собирай учебники и тащи свои бренные останки в столовую! Юные адепты должны хорошо питаться, чтобы не выглядеть так, как выглядишь сейчас ты!

Раздраженно отбросив одеяло и уронив его вместе с книгой на пол, я неохотно встал и, кинув быстрый взгляд в зеркало, поморщился: не так уж я и страшен по утрам. Чего он напраслину возводит?

Конечно, мослы еще торчали, вышибая жалостливую слезу у неподготовленных зрителей, но я не пренебрегал физическими упражнениями и за последний месяц кое-чего добился. Да и питался не в пример лучше, чем когда находился в неприхотливой трансформе. Другое дело, что все питательные вещества ушли в рост, поэтому я как был тощей глистой, так и остался. А то, что мою кожу теперь от горла до пяток украшала сложная татуировка, похожая на проявление болезненной фантазии безумного художника, было просто жизненной необходимостью.

Да, я прекрасно понимаю, что выглядело это жутко: чудовищное переплетение ломаных линий, дикие узоры, которые словно рисовали дрожащей с перепою рукой, по всему телу кляксы, подозрительно напоминающие потеки крови… но, во-первых, они проявлялись не всегда, а во-вторых, в точности повторяли рисунок темных каналов моего тела. К тому же Нич сам предложил использовать для татуировки вытяжку из семян астериса, обладающую слабым магическим фоном. И прекрасно знал, что впитавшийся в кожу состав будет не виден при дневном свете, но зато в отсутствие освещения начнет полыхать желтоватыми огнями, напоминающими свечение гнилушек.

– Свет, – буркнул я, мельком оглядев жутковатое отражение, кажущееся из-за отсутствия татуировок на лице безголовым. Если кто-то встретит этот кошмар на темной улочке, то навсегда останется писающим в штаны и вздрагивающим от каждого шороха ваулой[3].

Впрочем, свои плюсы тут тоже имелись – если что случится, я всегда смогу использовать эффект неожиданности.

Под потолком послушно зажглось несколько магических светильников, и безголовая жуть из зеркала исчезла, превратившись в обычного рыжеволосого подростка.

Нич, обнаружившийся в изголовье моей кровати, гадко хихикнул, а потом шустро перебрался на комод и уже оттуда наставительно заметил:

– Ничего. Главное не раздеваться в общественных местах и не общаться с женщинами в темных помещениях.

Я мрачно покосился на довольного таракана.

– А я, между прочим, тебе форму почистил! – важно надулся тот.

– Спасибо. Кто бы мог подумать, что за мной будет ухаживать светлый архимаг? Портянки вечером постираешь?

– Болван. Нагадивший на тебя грифон был не просто иллюзией – ректор снабдил его не только заклинанием поиска, но и умением ставить магические метки. Видимую-то ее часть ты вчера благополучно стряхнул, а вот самую важную как раз и не заметил…

– Заметил, – проворчал я, натягивая форму. – Что я, глупее тебя? Просто решил заняться этим с утра.

Нич фыркнул.

– Да тебя поутру не поднять! Не услышать знаменитый академический колокольчик…

– У нас в башне всегда был колокол. Не чета этому недоразумению.

– Посмотрим, как ты завтра запоешь, – буркнул задетый за живое Нич. – Кстати, ты уже опаздываешь. А если бы я не почистил мантию, тебя бы отыскали в два счета!

– Почему это я опаздываю? – непонимающе обернулся я, натянув брюки до середины бедер.

– Потому что для светлых адептов занятия начинаются раньше, чем для некромантов!

– Да я же только встал! Звонок прозвенел совсем недавно!

– А это был уже второй, – гаденько хихикнул Нич. – Первый ты благополучно продрых. Так что до начала занятия у тебя осталось примерно… пять минут.

– Что-о-о?!

– Точнее, уже четыре.

– И ты молчал?!

Нич проворно переметнулся на свою постель, чтобы оказаться от меня как можно дальше, и уже оттуда резонно заметил:

– Ты мне про тайник не сказал. Надо же было вернуть должок?

Глухо ругнувшись, я натянул брюки до конца, торопливо их застегнул, накинул на себя рубашку, подхватил со стула мантию и, цапнув уже собранную сумку с книгами и тетрадками (хоть на это у него ума хватило!), вылетел за дверь.

– Постарайся не убить преподавателей! – вместо напутствия крикнул мне в спину таракан. – И не забудь: обед ровно в полдень в общей столовой!

– Тебя убью вместо преподавателя, – процедил я уже из коридора, который, как и следовало ожидать, был абсолютно пуст. – А потом воскрешу и переселю в тело жирного клопа, которого буду сперва поджаривать на медленном огне, а затем охлаждать в морозильной комнате до посинения. Говорят, резкие перепады температур закаляют тело, а ты у нас пока слабенький…

Одно хорошо – телепортационная арка никуда не делась и в мгновение ока перенесла меня в учебный корпус, позволив не тратить время на прогулку по улице, как пришлось сделать остальным. Привлечь к себе внимание я не опасался: мастер Лиурой, которого я целый месяц водил за нос, наверняка сообщил о моих талантах в ректорат. В том числе и о том, что я не понаслышке знаком с рунным алфавитом, и о доставшейся мне в наследство коллекции редких книг, где наверняка могут сыскаться полезные заклинания.

Другой вопрос, что у светлых на факультетах очень ревностно относились к соблюдению правил. Нич в свое время такого понарассказывал, что я в какой-то момент твердо уверился: все светлые – ненормальные. Поэтому на урок несся со всех ног, теряя приличествующее мэтру достоинство, но при этом не отказав себе в удовольствии посмаковать подробности своей страшной мести фамильяру, посмевшему поставить меня в такое неловкое положение.

В класс я зашел подчеркнуто спокойным шагом, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Надменный, ничуть не запыхавшийся, я закрыл за собой дверь ровно в тот момент, когда в коридоре прозвенел третий колокольчик, возвещающий о начале занятия.

– Добро пожаловать, – хмыкнул при виде меня поднявшийся из-за стола преподаватель – худощавый, неприятный с виду тип в длинной черной мантии без каких-либо знаков отличия. – Вы очень вовремя, адепт. Еще одна секунда – и мне пришлось бы начинать урок с наказания.

Я огляделся.

Комната оказалась большой – в боевой трансформе мне пришлось бы потратить секунд тридцать, чтобы обежать ее по кругу. Но вот обстановка была совершенно незнакомой: раньше в учебных классах стояли удобные столы и скамьи для учеников, пол был ровным, а не поднимающимся по направлению к противоположной от кафедры стене; да и не случалось такого в мое время, чтобы студенты занимали положение выше преподавателя. А тут все обстояло ровным счетом наоборот: почти два десятка стоящих полукругом и узких до неприличия столов, где могла поместиться лишь тетрадка и локти ученика; высокие ступени, уходящие чуть ли не под потолок; длиннющая доска на две трети стены; стоящий перед ней такой же длиннющий стол, на котором без помех можно препарировать двух человек, и какое-то непонятное сооружение перед ним, смутно похожее на трибуну. К ней как раз и подошел совершенно незнакомый мне мастер, с вежливым недоумением уставившись на меня.

За партами, как и следовало ожидать, уже сидели первокурсники – все двадцать восемь человек, среди которых отыскалось аж двадцать две нагло ухмыляющихся рожи и шесть симпатичных девичьих мордашек, насмешливо меня изучающих.

Впрочем, меня больше интересовал преподаватель.

Гм. И правда, в первый раз его вижу – тощий, сутулый, с невыразительной физиономией, надменно выдвинутым вперед подбородком и выпирающими скулами. Занятный тип. Довольно молодой. И он явно не станет моим любимым преподом в академии.