Патруль Времени (сборник) - Пол Андерсон

Уиткомб кивнул. Эверард опустил роллер под прикрытие деревьев и прыгнул на пять часов вперед. На северо-востоке вставало ослепительное солнце, высокая трава серебрилась от росы, гомонили птицы. Патрульные спрыгнули с роллера, и он тут же с огромной скоростью взлетел на высоту десять миль; оттуда его можно будет вызвать с помощью миниатюрных радиопередатчиков, вмонтированных в их шлемы.

Они, не таясь, подошли к деревне, отмахиваясь топором и мечом от набросившихся на них с лаем собак довольно дикого вида. Войдя во двор, они обнаружили, что он ничем не вымощен и плюс к тому утопает в грязи и навозе. Несколько голых взлохмаченных детей глазели на них из обмазанной глиной хижины. Девушка, доившая низкорослую коровенку, взвизгнула, крепыш с низким лбом, кормивший свиней, потянулся за копьем. Эверард поморщился. Он подумал, что некоторым горячим приверженцам теории «благородного нордического происхождения» из его века следовало бы побывать здесь.

На пороге большого дома появился седобородый мужчина с топором в руке. Как и все люди этого времени, он был на несколько дюймов ниже среднего мужчины двадцатого века. Перед тем как пожелать гостям доброго утра, он встревоженно оглядел их.

Эверард вежливо улыбнулся.

– Я зовусь Уффа Хундингсон, а это мой брат Кнубби, – сказал он. – Мы ютландские купцы, приплыли сюда торговать в Кентербери, – (в пятом веке это название произносилось как «Кент-уара-байриг»). – Мы шли от того места, где причалил наш корабль, и сбились с пути. Почти всю ночь проблуждали по лесу, а поутру вышли к твоему дому.

– Я зовусь Вульфнот, сын Альфреда, – ответил йомен. – Входите и садитесь с нами за стол.

Большая, темная и дымная комната была заполнена до отказа: здесь сидели дети Вульфнота с семьями, а также его крепостные крестьяне со своими женами, детьми и внуками. Завтрак состоял из поданной на больших деревянных блюдах полупрожаренной свинины, которую запивали из рогов слабым кислым пивом. Завязать разговор не составило труда: эти люди, как, впрочем, и обитатели любого захолустья, любили посудачить. Гораздо труднее оказалось сочинить правдоподобный рассказ о том, что происходит в Ютландии. Раз или два Вульфнот, который был совсем не глуп, ловил их на явных несоответствиях, но Эверард твердо отвечал:

– До вас дошли ложные слухи. Пересекая море, новости приобретают странный вид.

Он с удивлением обнаружил, что люди здесь не потеряли связи с родиной. Правда, разговоры о погоде и урожае не слишком отличались от подобных разговоров на Среднем Западе двадцатого века.

Только спустя некоторое время Эверарду удалось как бы невзначай спросить о кургане. Вульфнот нахмурился, а его толстая беззубая жена поспешно сделала охранительный знак, махнув рукой в сторону грубого деревянного идола.

– Негоже заговаривать об этом, – пробормотал ют. – Лучше бы чародея похоронили не на моей земле. Но он дружил с моим отцом, умершим в прошлом году, а отец не хотел никого слушать.

– Чародея? – Уиткомб насторожился. – Что это за история?

– Что ж, почему бы не рассказать ее? – Вульфнот задумался. – Чужеземца того звали Стейн, и появился он в Кентербери лет шесть назад. Должно быть, он пришел издалека, потому что не знал наречий англов и бриттов, но, став гостем короля Хенгиста, вскоре научился говорить по-нашему. Он преподнес королю странные, но полезные дары и оказался хитроумным советчиком, на которого король стал полагаться все больше и больше. Никто не осмеливался перечить ему, ибо у него был жезл, метавший молнии. Видели, как он крушил с его помощью скалы, а однажды, в битве с бриттами, он сжигал им людей. Поэтому некоторые считали его богом Вотаном, но этого не может быть, ибо он оказался смертен.

– Вот оно что. – Эверард едва сдержал лихорадочное нетерпение. – А что он делал, пока был жив?

– Давал королю мудрые советы – я же говорил… Это он сказал, что здесь, в Кенте, мы не должны истреблять бриттов и звать сюда все новых и новых родичей из земли наших отцов, а, напротив, должны заключить мир с жителями этого края. Мол, наша сила и их знания, которые они переняли у римлян, помогут нам создать могучую державу. Может быть, он и был прав, хотя я, признаться, не вижу особой пользы от всех этих книг и бань, а тем более – от их непонятного бога на кресте… Но, как бы то ни было, он был убит неизвестными три года назад и похоронен здесь как подобает: с принесенными в жертву животными и с теми вещами, которые его враги не тронули. Мы поминаем его дважды в год, и, надо сказать, его дух нас не тревожит. Но мне до сих пор как-то не по себе.

– Три года, – прошептал Уиткомб. – Понятно…

Не менее часа им потребовалось, чтобы откланяться, не обидев при этом хозяев. Вульфнот все-таки послал с ними мальчишку – проводить до реки. Эверард, не собиравшийся так далеко идти пешком, ухмыльнулся и вызвал темпороллер. Когда они с Уиткомбом устроились на сиденьях, он важно сказал пареньку, вытаращившему глаза от ужаса:

– Знай, что у вас гостили Вотан и Донар[4], которые отныне будут оберегать твой род от бед.

Затем он нажал кнопку, и роллер переместился на три года назад.

– Теперь предстоит самое трудное, – сказал он, разглядывая сквозь кустарник ночную деревню. Могильного кургана еще не существовало, чародей Стейн был жив. – Устроить представление для мальчишки – дело нехитрое, но знать бы, как нам удалось вытащить этого Стейна из самого центра большого и укрепленного города, в котором он вдобавок правая рука короля? К тому же у него есть бластер…

– Но у нас это, по-видимому, все же получилось, вернее, получится, – заметил Уиткомб.

– Ерунда! Ты же знаешь, что никаких гарантий это нам не дает… Если мы потерпим неудачу, то через три года Вульфнот будет рассказывать нам совсем другую историю – вероятно, о том, что Стейн находится в городе, – и он получит вторую возможность убить нас. Англия, которую он вытянет из темных веков к неоклассической культуре, превратится в нечто отличное от того, с чем ты познакомился в тысяча восемьсот девяносто четвертом году… Интересно, что же Стейн затевает?

Он поднял темпороллер в небо и направил его в сторону Кентербери. В ночной темноте свистел рассекаемый воздух. Когда показался город, Эверард приземлился в небольшой рощице. В лунном свете белели полуразрушенные стены древнего римского города Дюровернума, испещренные черными пятнами, – это юты латали их с помощью глины и бревен. После захода солнца в город было не попасть.

Роллер снова перенес их в дневное время суток – ближе к полудню – и опять взмыл в небо. Из-за завтрака, съеденного два часа назад (через три года), все время, пока они шли к городу по разбитой римской дороге, Эверард испытывал легкую дурноту. К городским воротам то и дело подкатывали скрипучие повозки, запряженные быками, – крестьяне везли на рынок продукты. Два мрачных стражника остановили Эверарда и Уиткомба возле ворот и потребовали, чтобы они назвались. На этот раз патрульные представились слугами торговца из Танета, посланными для переговоров с местными ремесленниками. Взгляды стражников оставались угрюмыми, пока Уиткомб не сунул им несколько римских монет; копья раздвинулись, можно было идти дальше.

Вокруг шумел, бурлил город, но и здесь стояла та же самая вонь, которая поразила Эверарда в деревне. Среди суетящихся ютов он заметил одетого на римский манер бритта, который брезгливо обходил кучи навоза, придерживая свою поношенную тунику, чтобы не прикоснуться к шедшим мимо дикарям. Зрелище жалкое и комичное одновременно.

Чрезвычайно грязный постоялый двор помещался в полуразрушенном доме с поросшими мхом стенами, в прошлом принадлежавшем, очевидно, богатому горожанину. Эверард и Уиткомб обнаружили, что здесь, в эпоху главенства натурального обмена, их золото ценится особенно высоко. Выставив выпивку, они без труда получили все нужные им сведения. «Замок Хенгиста находится в центре города… Ну, не замок – а скорее просто старое здание, непотребно разукрашенное по указке этого чужеземца Стейна… Не пойми меня превратно, приятель, это ложь, что наш добрый и отважный король пляшет под его дудку… К примеру, месяц назад… Ах да, Стейн! Он живет по соседству с королем. Странный человек, некоторые считают его богом… Да, в девушках он знает толк… Говорят, все эти мирные переговоры с бриттами – его затея. С каждым днем этих слизняков становится все больше, а благородному человеку нельзя даже пустить им кровь… Конечно, Стейн мудрец, я ничего против него не имею. Ведь он умеет метать молнии…»

– Что же нам делать? – спросил Уиткомб, когда они вернулись в свою комнату. – Ворваться и арестовать его?

– Вряд ли это возможно, – осторожно сказал Эверард. – У меня есть что-то вроде плана, но все зависит от того, чего добивается этот человек. Давай посмотрим, сможем ли мы получить аудиенцию.

Вдруг он вскочил с соломенной подстилки, служившей постелью, и принялся яростно чесаться.