Отдельный батальон (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– Нет. Пусть там лежит. Куда мы тут его денем. Там целее будет, – замахал рукамиИван Яковлевич. Это один раз можно при удачном стечении обстоятельств перейти границу слабоохраняемую незамеченным. А двадцать раз, даже и думать не стоит. Обязательно попадёшься или нашим пограничникам или китайцам с японцами. Нужно будет потом, когда полуторки появятся на машине попытаться всё за раз вывезти.

– Жалко.

– Нет, Васька. Только кольца и всякие прочие брошки с часами бери. И если ещё сможешь сверху взять, тогда монеты. Лучше царские червонцы. От них будет проще избавиться, чем от иностранных монет.

– Понятно, – китайчонок с сожалением шмыгнул носом.

Ну, нет, точно нельзя в Москву отпускать. Ребёнок ребёнком. И сам погибнет и всех за собой утащит.

– Ваня, Васька, уха готова. Идите руки мойте, – позвала Катерина Константиновна, по прозвищу Куй.

Глава 4

Событие десятое

Узнав стоимость авиабилетов в Якутск из Питера, с уверенностью могу заявить, что в Европу на всякие Ибицы – Шмибицы летает нищета всякая. Богатые люди летают в Якутск.

У Блюхера была не просто легковая машина, у него было просто чудо для 1932 года. Командарм катался на одном из первых в стране легковых автомобилей ГАЗ – А. Это в 1929 году СССР купил у американского концерна Ford документы и оборудование на выпуск модели Ford Model A. Вот на одном из первых и катался по Хабаровску Василий Константинович. Горьковский автозавод два года не мог освоить выпуск этого автомобиля, а как начал, то почти все машины стали распределяться в армию. Чёрный фаэтон уже успел примелькаться в городе, но всё равно, люди замирали при виде этого сверкающего чёрным лаком чуда, и вертели головами, провожая его взглядом, пока тот не скроется из вида.

Пока Васька выехал в Читу, Брехт времени даром не терял, носился по штабам и складам в надежде урвать, чего полезного, для создаваемого с нуля батальона. Вспомнил про любимую машину сирийских боевиков – «Тойоту» с установленным в кузове крупнокалиберном пулемётом. Сейчас таких пулемётов ещё нет. А какие есть? Задал вопрос и получил ответ, что есть переделанный из «Максима» для самолётов пулемёт ПВ-1 (Пулемёт Воздушный первый) – авиационный вариант пулемёта «Максима». Брехт прикрыл глаза, вспоминая кадры кинохроники. Точно потом строенный этот пулемёт установят на борт полуторки, и это будет настоящая зенитная установка. Ну, авиация в боях при озере Хасан не замечена. Потому и не интересны зенитки, но ведь можно и не по самолётам стрелять, а по наступающим японцам. Тачанка эдакая современная. Жаль, что это всё те же три линии, то есть 7.62 калибр.

Блюхер вызвал Ивана Яковлевича, чтобы окончательно утвердить структуру и списочный состав батальона и уже прощаясь после ругани, (за каждого человечка пришлось ругаться с начальником штаба 21 стрелковой дивизии) Брехт про пулемёты и спросил.

– ПВ-1 установлен на новых самолётах, что сейчас в армию поступают. Съезди к ним на аэродром и посмотри сам. Машину тебе свою выделю, – расщедрился будущий маршал.

Вот и поехал посмотреть. Приехал на выделенной Блюхером чёрной машине с открытым верхом Брехт уже в новой, с иголочки, майорской форме. Две шпалы в петлицах.

Встретили его, как большого гостя, с чисто русского вопроса: «Проголодались, небось, товарищ Брехт»? И ведь точно проголодался. Все силы организм потратил в битве с полковником Игнатьевым за два взвода из Колхозного корпуса. Есть корпус, пусть он, и занимается своим делом, а разведывательный батальон должен разведкой заниматься.

– Смотри, Иван Яковлевич, что РВС написал: «План строительства Колхозного корпуса включает постройку складов и хранилищ для скота, урожая, техники, мастерских капитального и среднего ремонта, обеспечение всех гарнизонов коммунально-бытовыми постройками и электрическим освещением. Объем весеннего сева для корпуса установлен в 100 тыс. га». Представляешь масштабы, а тут ты со своими двумя взводами. Сто тысяч гектар! Осознаёшь масштаб?

– Я двумя руками «за», товарищ полковник, тем более, мне надо-то всего два взвода. Сорок человек, два трактора и два автомобили ГАЗ-АА, или, как их ещё называют – полуторки.

Не дали бы, но Блюхер устал видимо слушать перебранку из-за такой мелочи, и припечатал ладонью.

– Хрен с ним, Иван Тихонович, пусть будут эти два взвода, ты то чего упёрся. Батальон отдельный, вам подчиняться не будет, заберёт у вас солдатиков, да и пойдёт в самостоятельное плавание.

– Вообще не будет подчиняться? – не поверил полковник.

– Вообще. Всё, товарищи, давайте заканчивать, если я на каждый батальон буду по два часа тратить, то даже ночей не хватит, полсотни ведь в армии уже батальонов, и каждый день новые и новые прибывают.

Лётчики знатный стол накрыли. Только почти, как и все столы в Хабаровске – рыбный. И такая рыба и сякая. Иван Яковлевич и так каждый день уху ел и рыбу жареную, что китаянка с кореянкой ловили. Когда про обед сказали, обрадовался, что может мясом, котлетками там угостят. Нет, копчёная рыба, солёная, жареная. И даже с собой небольшой мешочек воблы организовали.

После рыбного четверга, отвели на аэродром и показали самолёты. Когда человеку из двадцать первого века говорят «аэродром», то он себе представляет бетонную полосу, огромные серебристые самолёты. Сверкающее на солнце стеклянными огромными окнами здание аэровокзала, приличную диспетчерскую вышку, антенны всякие и забор. Так вот, ничего этого не было. От слова совсем. Грунтовая взлётная полоса. Две дощатые будочки, из бруса собранный барак, и десяток малюсеньких самолётиков. Брехт в детстве У-2, который на воду садится, видел, даже нырял у себя в городе на водохранилище с поплавков, садился время от времени этот пепелац у детского пляжа у них на водохранилище. Так этот самолётик был его уменьшенной копией и ещё меньше смотрелся из-за отсутствия поплавков, были обычные колёса на неубирающемся шасси. Самолётик назывался И-5. Истребитель. На нём и был установлен пулемёт. Ишачок, так, кажется, будут эту птичку называть во время войны. Или там уже будут более продвинутые версии. И-5 был метров шесть в длину, метров десять в размахе крыльев и дыркой вверху фюзеляжа только для одного тощего и невысокого человечка. Мотор был явно воздушного охлаждения. Передок был огромный и весь дырявый для улучшенного доступа воздуха. Это был биплан и кабина или дырка в фюзеляже была устроена позади крыльев. Пилоту не видно ничего, наверное, из-за верхнего крыла. А ещё пилота нельзя было закрыть плексигласовым колпаком, впереди как на мотоциклах «Урал» стояло только небольшое полукруглое стекло. Всем ветрам был доступ к физиономии пилота.

– А с какой скоростью летает эта птичка? – поинтересовался у весёлых после пары-тройки стаканов водки летунов. Хорошо, хоть наливали по половине.

– Двести восемьдесят километров и дальность почти шестьсот километров, ну, если не на форсаже. Практический потолок: 7500 метров.

Самолётик в зелёный цвет покрашен. Наверное, чтобы его с воздуха на траве аэродрома видно не было, а может потому, что в армии всё в зелёный цвет красят. Брехт уговорил пьяненьких лётчиков разрешить ему посидеть в кабине. Приставили лесенку, подтолкнули сзади за задницу. Кое-как влез. Ещё бы пару сантиметров роста и просто не вместился бы в эту кабину, прости господи. А ведь в нём всего метр семьдесят пять. Не понравилось. Тесно и открыто всё, совершенно незащищённым себя чувствуешь. Зато в памяти себе зарубочку Иван Яковлевич поставил, что самолётик маленький и быстрый. Если придётся часто бывать в Хабаровске, то иметь такую машинку просто спасение. Сел, взлетел, и вдоль железной дороги, чтобы не заблудиться, пару часов и ты на месте, не нужно целый день на поезде чух-чухать. Подумать надо, не так ведь, наверное, и сложно, научиться на этой птичке летать, гораздо сложнее этот ишачок будет для полка заполучить. Хотя, можно обозвать его разведчиком. Как развернётся батальон, можно будет попробовать закинуть удочку.