Остров страха - Роман Грачев

– А тебе лишь бы нажраться! – огрызнулся Стасик. – Все не дождешься своей нирваны. Пил бы дома, у телевизора.

– Тебе не понять потребностей души моей, язвенник!

– Душа твоя – пустой графин…

К группе присоединился водитель «Тойоты», полный мужчина лет пятидесяти с торчащими в разные стороны седыми волосами. Он поприветствовал собравшихся громким чихом.

– Будьте здоровы, Вениамин Анатольевич! – отозвался Костя.

– Благодарствуйте. – Мужчина утерся тыльной стороной ладони и задал популярный вопрос: – Мы заблудились?

– Нет, – сказала Наташа. – Стас вывезет. Правда же, Стасик?

Тот кивнул. Впрочем, от былой уверенности остался лоскуток. Он посмотрел в карту, отмерил какое-то расстояние, что-то посчитал в уме и повернулся к дороге.

– Ехать нужно дальше по проселку. Если не ошибаюсь, там идет одноколейка из Кыштыма до Пирита. Нам нужно перемахнуть через нее, и мы почти у цели.

– Перемахнуть? – переспросил Константин.

– Насколько я помню, там на шлагбауме очень высокая насыпь, и машина с низкой посадкой может оцарапать брюхо.

– У нас пугливых нет, – сказал Вениамин Анатольевич. – Двинемся дальше?

Все расселись по машинам. Лишь Наталья задержалась. Она прислушивалась. В лесу щебетали птицы, где-то за плотной зеленой завесой по шоссе с шумом пролетали автомобили. Таинственная грунтовая дорога уходила в глушь.

Нет, все-таки немного пугающее место.

3

Инициатором коллективной вылазки стала именно Наташа Ростовцева, репортер и обозреватель криминального еженедельника «Радар». К решению освежиться на природе ее привели непростые жизненные обстоятельства. Очень многое сошлось в одной болевой точке.

За несколько дней до выезда Наташа побывала в лицее, где училась ее восьмилетняя племянница Кира. После визита в храм науки она чувствовал себя так, как не чувствовала после общения с ворами, мошенниками и политиками – героями своих многочисленных публикаций.

Наталья и Кира вошли в кабинет, просторный, уютный, прекрасно проветриваемый и с очень комфортным запахом. В центре за длинным совещательным столом восседал директор лицея Виктор Шарипов, почти лысый, похожий на Ленина, с затаившейся хитрой улыбкой в глазах, которая, казалось, в любую минуту могла преобразить лицо, но в последний момент угасала.

– Здравствуйте, – приветствовала Наталья. – Как ваши дела, Виктор Александрович?

– Вашими стараниями, Наташа, мои дела идут в гору, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Присаживайтесь.

Наталья не заставила просить себя дважды, присела за стол, но чуть дальше, чем ожидал хозяин кабинета. Она предпочитала держать дистанцию. Виктор Шарипов недавно с ее помощью (точнее, с помощью ее острого пера) выиграл конкурс «Учитель года» и получил право претендовать на звание лучшего учителя уже в масштабах страны, но подружиться с ним Наташе не удалось. Что-то не клеилось. Несомненно, учитель из него вышел прекрасный, но за пределами аудитории Виктор Александрович неуловимым образом превращался в кого-то другого – прищуренного лиса, способного стянуть с твоей тарелки кусок мяса, когда ты отвернешься. Воистину прав был тот, кто сказал, что наши таланты нам не принадлежат, ибо мы всего лишь почтальоны, которым следует доставить корреспонденцию по адресу, а в свободное от доставки время мы вольны пить кровь христианских младенцев или болеть триппером.

Когда гостьи разместились (Кира скромно присела на краешек стула слева от тети Наташи и сложила руки на краю стола), Шарипов с минуту изучал их обеих, потом погладил пальцами нижнюю губу, словно говоря: «Ну, что же мне с вами делать, красавицы?». Наталья хорошо понимала подобные жесты: после них обычно следуют санкции, от которых не спасет и давняя дружба.

– Дело вот в чем, – начал Виктор Александрович, – через две недели, как известно, начинается новый учебный год, и я хотел бы обсудить вопрос о дальнейшем твоем пребывании в нашем учебном заведении, Кира.

Девочка, услышав свое имя, тактично опустила голову.

– У нас скопилось много жалоб от преподавателей, и я считаю своим долгом донести до вас их суть. – Директор выдернул из стопки бумаг лист формата А4 и положил его перед собой. – Так, значит, преподавательница русского языка Виктория Алексеевна периодически жаловалась на невнимательность Киры. Жалоба достаточно традиционная для преподавателей кафедры гуманитарных наук, но все же, Кирочка, не стоит злоупотреблять терпением наших учителей. Ты постоянно витаешь в облаках, а потом не можешь ответить на элементарный вопрос. Это неправильно.

Кира все так же смотрела на свои ладони, сложенные на краю стола.

– Вам стоит обсудить с девочкой эту тему, Наташа.

– Обсудим, – сдержанно кивнула та. – Что-то еще?

Она старалась произнести эту фразу как можно мягче, но Шарипов почуял неприязнь.

– Наталья Андреевна, если вы считаете, что я напрасно трачу ваше время, так и скажите. У вас есть возможность перевести ребенка в другую школу, и мы не станем этому препятствовать.

Наталья промолчала. Она не собиралась устраивать скандал в присутствии девочки, нанося авторитету директора непоправимый ущерб. Шарипов, взглянув ей в глаза, правильно оценил ситуацию.

– Кира, ты нас не оставишь на несколько минут? – предложил он. Девочка кивнула и с покорным вздохом вышла из-за стола. Взрослые проводили ее печальными взглядами. Когда за Кирой закрылась дверь, Виктор Александрович нагнулся поближе к гостье.

– Наташа, услышь меня. – От улыбки, стоявшей в глазах, не осталось и следа; теперь в них сверкали, как в бокале с коньяком, кубики льда. – Жалобы учителей – это детский насморк по сравнению с тем, что пишут родители.

Он постучал по листу бумаги.

– Твоя Кира сводит их с ума. Они ее боятся. Если я не отреагирую на письма, они грозят дойти до министерства образования. Мне это надо? Господи, да что там говорить, у меня самого от ее взгляда мурашки по спине ползут!

Наташа выдохнула и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди. Час от часу не легче. Серьезные взрослые люди, состоятельные господа и дамы, бизнесмены и топ-менеджеры, способные отстегивать на нужды лицея любые суммы, испугались восьмилетней соплюшки.

– Что пишут?

– Да вот, послушай! – Виктор Александрович поднес бумагу к глазам. – «Одноклассница моего сына Павла Кругликова Кира Эммер пристает к нему во время урока с расспросами, не относящимися к теме урока, и после этих разговоров Павел неоднократно жаловался на головную боль». Что-то у нее здесь со стилем не так, но это неважно… Так, другая кляуза. «…Кира Эммер… бла-бла-бла… вот: прикасается холодными руками к моей дочери… моя дочь вечерами плачет и не может объяснить причину своего дурного настроения». Сейчас еще найду.

Шарипов отложил лист и полез в другую стопку, очевидно, за новым документом, но поиски его не увенчались успехом, он открыл верхний ящик стола и долго что-то перебирал в нем. Наталья в это время постукивала ногтем по столу. Она решила, что Кире все-таки придется искать другое место учебы, и здесь Шарипов был прав на все сто. Если одноклассники и учителя распознали в ней аномалию, хорошей жизни не жди. Наташа подняла глаза к потолку, перехватила накатывающиеся слезы злости.

– Вот, нашел, – пропыхтел директор. – Датирована, правда, еще апрелем, но суть от этого не меняется…

– Достаточно.

– Что? – Шарипов посмотрел на гостью поверх листа. Наташе стало его жалко. Талантливый педагог, умница и в целом неплохой мужик, превратившийся в довольно посредственного администратора, неожиданно встал перед выбором: поступить по совести или исходить из целесообразности. Иными словами, деньги или справедливость? Судьба-злодейка частенько проделывает подобный трюк с теми, кто потенциально готов к сделкам с совестью. Сейчас Шарипов должен выбрать между родителями отпрысков, за счет которых лицей закупает новое оборудование и выигрывает в конкурсах, и судьбой способной и умной девочки, оставшейся без родителей. Наталья почти не сомневалась, что уважаемый учитель сделает выбор в пользу целесообразности.

– Можете не продолжать, Виктор Александрович, я все поняла.

Он нахмурился.

– Я должен реагировать. Твоя Кира действительно нас пугает. Мне бесконечно жаль ее родителей и, видит бог, я никогда не забуду их помощь нашему гуманитарному факультету, но что мне делать с этим? – Он потряс бумагами. – С Кирой никто не хочет сидеть за одной партой, потому что рядом с ней падает температура. Наташа, мне пятьдесят лет и я прошел через очень многое, но когда Кира стоит у доски и смотрит на меня, мне хочется бежать из аудитории. Я понимаю, что она пережила страшную трагедию – потерять родителей в таком возрасте, господи, никому такого не пожелаешь – но тогда, может быть, ей действительно уехать? Наймите репетиторов, занимайтесь самостоятельно и сдавайте экзамены заочно. Мы уже беседовали с нашим психологом, и она посоветовала не нагнетать ситуацию, как-то пойти навстречу общественности.