Призрак Джона Джаго, или Живой покойник - Уилки Коллинз

Лошадь, на которой Эмброуз отправился в Нарраби, была приведена назад гостиничным слугой. Он же доставил и записку, которая нас сразила. Дальнейшие расспросы, говорилось в ней, подтвердили, что исчезнувший управляющий в Нарраби не появлялся. Единственное, что разузнал Эмброуз, — смутный слух, будто в тот день, когда Джон Джаго исчез, его видели в вагоне поезда, направляющегося в Нью-Йорк. Эмброуз принял решение проверить это, отправившись следом.

Столь странный поворот событий волей — неволей заставил меня заподозрить, что произошло и в самом деле нечто из ряда вон выходящее. Свои подозрения я держал при себе, но был готов, начиная с этого момента, к тому, что исчезновение Джона Джаго не случайно и закончится оно весьма печальным образом.

В тот же день мои самые худшие предчувствия начали оправдываться.

Прошло уже достаточно времени, чтобы весть о случившемся на ферме распространилась по округе. И без того прекрасно осведомленные о неладах между братьями и управляющим соседи узнали теперь — вне всякого сомнения, от работников — об отвратительной сцене, имевшей место под окном моей спальни. Общественное мнение в Америке принято выражать без малейшей сдержанности, а также без какой бы то ни было заботы о последствиях. В данном случае общественность пришла к выводу, что пропавший пал жертвой преступления и что ответственность за это ложится на одного из братьев Мидоукрофт или же на обоих братьев сразу. К вечеру того же дня основательность столь серьезных обвинений была подкреплена потрясающим, с обывательской точки зрения, откровением. Методистский проповедник, недавно поселившийся в Морвике и пользующийся уважением прихожан в округе, заявил, что видел сон, в котором Джон Джаго предстал перед ним и сказал, что его убили и тело его можно найти на Морвик-фарм. К ночи мнение о необходимости удостовериться в том, вещий ли то был сон, стало всеобщим. Не только в ближайших окрестностях, но даже в Нарраби глас народа призывал к поискам останков Джона Джаго на Морвик-фарм.

В этих ужасных обстоятельствах мистер Мидоукрофт выказал удивившее меня присутствие духа.

— У моих сыновей есть недостатки, — заявил он — да, серьезные недостатки, и никто не знает этого лучше, чем я. Мои сыновья по отношению к Джону вели себя глупо и недостойно, этого я также не отрицаю. Но Эмброуз и Сайлас не убийцы. Ищите! Я прошу об этом! Нет, я настаиваю на этом после того, что было сказано, — во имя справедливости к моей семье и моему имени!

Соседи приняли его слова как призыв к действию и незамедлительно провели все необходимые организационные работы. Свободные и независимые граждане образовали комитет, выступили с речами, избрали уважаемых соотечественников представлять общественные интересы и на следующий день начали поиски. Вся эта деятельность, до смешного не удовлетворяющая требованиям нормы с юридической точки зрения, осуществлялась этими удивительными людьми с таким суровым чувством долга, словно была санкционирована высочайшей судебной властью страны.

Нейоми встретила испытания, выпавшие на долю семьи, с твердостью, достойной ее дяди. В час нужды ее мужество окрепло. Единственной ее заботой оставался Эмброуз.

— Лучше, если бы он был здесь, — сказала она мне. — Злые языки и так уже поговаривают, что его отсутствие — все равно что признание вины.

Она была права. Состояние умов было таково, что отсутствие Эмброуза само по себе представлялось людям весьма подозрительным.

— Давайте телеграфируем в Нью-Йорк, — предложил я, — если, конечно, вы знаете, где наше послание может найти Эмброуза.

— Я помню название отеля, в котором обычно останавливаются Мидоукрофты в Нью-Йорке, — ответила Нейоми. — Я жила там после смерти моего отца, пока мисс Мидоукрофт не смогла приехать, чтобы отвезти меня в Морвик.

Мы решили дать телеграмму па адрес этого отеля. Я писал текст телеграммы, а Нейоми склонилась у меня над плечом, когда мы оба вздрогнули от голоса, раздавшегося позади нас.

— А, так вот какой у него адрес, да? Очень, очень кстати!

Говоривший был незнаком мне. Нейоми признала в нем одного из соседей.

— Зачем вам адрес? — резко спросила Нейоми.

— Похоже, мы нашли останки Джона Джаго, мисс, — ответил сосед. — Сайласа мы уже взяли. Теперь дело за Эмброузом, его подозревают в убийстве.

— Ложь! — вскричала Нейоми. — Отвратительная ложь!

Мужчина повернулся ко мне.

— Проводите ее вон в ту комнату, мистер, — сказал он. — Пусть сама посмотрит.

Все вместе мы перешли в другую комнату.

Там, в углу, мы увидели скорбно окаменевшую мисс Мидоукрофт. Она сидела рядом с братом, держала его за руку и молча плакала. Напротив них, с блуждающими глазами, безвольно повисшими руками, сгорбился на диване у окна Сайлас Мидоукрофт, явно охваченный паникой. Несколько незнакомцев из тех, кто был занят в поисках, стояли рядом, не спуская с него глаз. Остальные сгрудились вокруг стола в центре комнаты. Когда мы с Нейоми вошли, они расступились, предоставляя нам возможность рассмотреть то, что лежало па столе.

Это была кучка обугленных костей. Вокруг нее были разложены: нож, две металлические пуговицы и частично обгоревшая трость. Нож опознали работники, заявив, что Джон Джаго обычно носил его при себе, — как раз этим ножом он и ранил Сайласа Мидоукрофта. Про пуговицы сама Нейоми сказала, что вычеканенный на них особый узор когда-то привлек ее внимание к сюртуку Джона. А что касается трости, ее, как ни была она обожжена, я сразу признал по причудливо вырезанной шарообразной ручке. Это была та тяжелая буковая трость, которую я выхватил у Сайласа, а потом вернул Эмброузу, когда тот сказал, что она принадлежит ему. В ответ на свои вопросы я услышал, что кости, нож, пуговицы и трость найдены в печи для обжига извести, которой в то время пользовались на ферме.

— Это серьезно? — шепотом спросила Нейоми, когда мы отошли от стола.

При нынешнем положении вещей обманывать ее было бы бессмысленной жестокостью.

— Да, — прошептал я в ответ. — Это очень серьезные улики.

Поисковый комитет обставил свои действия по всем правилам. В местные судебные инстанции было сделано соответствующее ходатайство. Мировой судья подписал ордер на арест. Этой же ночью Сайласа препроводили в тюрьму, и должностное лицо проследовало в Нью-Йорк, чтобы арестовать Эмброуза.

Я, со своей стороны, пытаясь быть полезным, делал то немногое, что было в моих силах. С молчаливого согласия мистера Мидоукрофта и его сестры, я направился в Нарраби и заручился помощью самого квалифицированного защитника, какого городок был способен предоставить в мое распоряжение. Засим не оставалось ничего, как ожидать вестей об Эмброузе и готовиться к предварительному слушанию дела в мировом суде. Опущу рассказ о том, какое отчаяние царило в доме, покуда длилось ожидание: нет смысла описывать его сейчас. Позвольте сказать только, что то, как вела себя Нейоми, — утвердило меня в мысли, что она обладает поистине благородным характером. В те дни я еще не отдавал себе отчета в состоянии своих чувств; сейчас же я склонен думать, что как раз тогда начал испытывать зависть к Эмброузу, заслужившему такую невесту.

Первые вести об Эмброузе пришли к нам телеграфом. Его арестовали в гостинице; он был на пути в Морвик. На следующий день он присоединился к брату в тюрьме. Их поместили в раздельные камеры, и любые формы сообщения им были запрещены.

Двумя днями позже состоялось предварительное слушание. Эмброуз и Сайлас предстали перед мировым судьей по обвинению в умышленном убийстве Джона Джаго. Я был вызван в суд в качестве свидетеля, по просьбе Нейоми сопровождал ее и сидел рядом во время разбирательства. Мистер Мидоукрофт также присутствовал там, в своем инвалидном кресле, бок о бок с сестрой.

Так-то завершился мой вояж через океан в поисках отдохновения! Так время и обстоятельства опровергли мое поспешное суждение о скучной жизни, которую мне предстояло провести на Морвик-фарм.

Глава 7

ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЗАЩИТЫ

Проходя по залу к отведенным для нас местам, мы несколько задержались у помоста, на котором стояли подсудимые.

Сайлас не обратил на нас внимания. Эмброуз дружески кивнул в знак приветствия и положил руку на барьер, ограждающий место для обвиняемых. Нейоми едва достало росту, чтобы мимоходом приподняться на цыпочки и дотянуться рукой до его руки. Она прошептала: «Я знаю, что ты невиновен» и, одарив его любящим, ободряющим взглядом, проследовала за мной. Эмброуз ни на миг не потерял самообладания. Возможно, я ошибался, но мне показалось, что это дурной признак.

В том виде, как дело было представлено суду, оно убедительно свидетельствовало против подсудимых.

Эмброузу и Сайласу Мидоукрофтам предъявлялось обвинение в убийстве Джона Джаго (при помощи тяжелой трости или какого-то иного орудия) и в умышленном уничтожении тела путем помещения оного в негашеную известь. В доказательство второй части обвинения были представлены нож, который покойный обычно носил при себе, и металлические пуговицы, по утверждению свидетелей, пришитые к его одежде. Было заявлено, что только данные, неподверженные разрушению, предметы, а также части наиболее крупных костей избегли воздействия извести. Предоставив суду подтверждающее эту гипотезу медицинское заключение о том, что кости являются человеческими и, таким образом, косвенно доказав, что человеческими являются и найденные в печи для обжига извести останки, обвинение приступило к доказательствам того факта, что исчезнувший был убит братьями, а затем брошен ими в негашеную известь, чтобы скрыть следы преступления.