Унесенные ураганом - Барбара Уоллес

– Жаль, что ты расстроен.

– Нет необходимости. Это, в конце концов, моя вина.

– Я могу что-нибудь сделать?

Как и ожидалось, он покачал головой:

– Если бы, Кудряшка. Боюсь, свои проблемы могу решить только я сам. Мне просто очень хотелось бы, чтобы люди перестали давать мне советы, которых я не прошу.

– О, я тебя понимаю, – произнесла Хлоя, вспомнив о Клер. – Мои подруги в этом просто профи.

Мечтаю, чтобы они наконец поняли: когда дело касается моей личной жизни, я разберусь сама.

– Точно. – Йен улыбнулся грустной, но все же очаровательной улыбкой. – Я все время пытаюсь объяснить ему, что мои ошибки – только мои, и я должен исправить их сам. Особенно эту.

Наверное, ошибка и вправду была ужасная, раз он так реагирует.

– Я так поняла, Джек с этим не согласен?

– Мягко говоря, да. Клянусь, если бы я все время следовал его советам, до сих был бы на первом этапе.

– На первом этапе?

– Да, из двенадцати. Я так понимаю, этого в Интернете не было.

– Чего?

Он потянулся к кофейнику и налил себе кофе:

– Что я алкоголик.

Глава 4

– Вообще-то правильнее сказать, что я был довольно расчетливым человеком с серьезным пристрастием к алкоголю.

– Расчетливым? В каком это смысле? – переспросила Хлоя.

– Ну, иначе я бы не смог создать успешную корпорацию.

Они переместились за столик. Хлоя была поражена, что Йен решил поделиться с ней такими сокровенными подробностями своего прошлого. С другой стороны, ей, конечно, было любопытно. К тому же, как она успела заметить, ему довольно тяжело об этом говорить, и если он хочет высказаться – она готова его выслушать.

– Так что же произошло? – спросила Хлоя.

– Я пил, и притом очень много, – ответил Йен, пожав плечами и помешивая сахар в стаканчике с кофе. – Ничего криминального я не совершал, уверяю тебя. Все началось с того, что таким образом я снимал стресс, а по мере того, как напряжение на работе возрастало, росли и дозы употребляемых мной напитков. Прежде чем я осознал всю катастрофу моего положения, я уже стал алкоголиком.

Во время своего рассказа он ни разу не посмотрел в глаза своей собеседнице.

– А что было такого напряженного в твоей работе?

– Помнишь, я только сказал, что довольно расчетлив? Работа стала в то время всем для меня. Я полностью ей отдавался. Остальное меня нисколько не волновало. Я не замечал даже других людей, – тихим голосом произнес он. – Но около полутора лет назад я вступил в сообщество анонимных алкоголиков и теперь уже нахожусь на восьмом шаге – возмещаю ущерб, который успел нанести людям, выполняю работу над ошибками, если можно так выразиться.

Он исправляет свою карму. Осознание этого факта восхитило ее.

– А этот твой друг, Джек, с которым ты только что разговаривал по телефону… Перед ним ты тоже должен извиняться?

– Нет. С ним дело обстоит иначе – он мой куратор. У меня нет друзей. Говорю, чтобы ты знала – я не тот человек, который станет изливать душу первому встречному. Я только что познакомился с тобой. Дай мне немного времени.

Что это он имеет в виду? Что ей он тоже не доверяет?

– И все же, почему этот твой куратор не хочет, чтобы ты перед кем-то загладил вину? Разве он не должен тебя поддерживать?

– Он считает, я чересчур тороплю события, – ответил Йен. – Ему просто невдомек, что я не могу позволить себе медлить. Я и так потерял слишком много времени – целых тринадцать лет.

Лед в стаканчике Хлои давно растаял, но ей было все равно.

– Вероятно, этот человек очень важен для тебя, – решила она.

– Это правда. Он – мой сын.

От этой фразы внутри у Хлои все сжалось.

– Ты бросил семью? – не скрывая возмущения, спросила она. Человек, который оставил своего ребенка, не заслуживает уважения.

– Не совсем так. Я обеспечивал их финансово. Платил по счетам за сына и за Жанин, мою бывшую жену. Я все время проверял, все ли у него хорошо, живет ли он в достатке, но в основном держался на расстоянии. Мне казалось, так будет лучше для него.

Конечно. Для ребенка нет ничего лучше. Все эти годы бедный мальчик думал, почему отец его бросил. Скорее всего, он винил себя.

– Каждый получает то, чего заслуживает, – пробормотала Хлоя.

– Я написал ему сразу же, как только почувствовал, что смогу прожить без алкоголя. Мы переписываемся уже около года.

– Письма и деньги, – подытожила Хлоя. Что ж, от своего отца она не получала даже этого. Тем не менее ребенок заслуживает большего.

– Да, этого недостаточно, – согласился Йен. – Мне так стыдно за эти глупые оправдания, но правда состоит в том, что я был мерзавцем и к тому же еще и алкоголиком. Ему было лучше без меня.

– Ты серьезно веришь в это?

– Я просто это знаю. – Йен потер лоб. – Я был плохим человеком, Хлоя. Я переступил через многих, чтобы создать компанию. Я бы только навредил своему сыну.

– Но разве хорошо жить без отца?

– По крайней мере, так он пострадал гораздо меньше. – Йен говорил так решительно, что Хлоя не нашла в себе сил продолжить спор. Возможно, он прав. Она и сама через это прошла. Редкие визиты отца не приносили ничего, кроме глупой надежды на следующую встречу.

– Так что же, по мнению Джека, ты не должен делать? – спросила Хлоя, отвлекаясь от воспоминаний.

– Я узнал номер Мэтта и сразу ему позвонил. Понимаешь, есть вещи, которые трудно выразить в письме.

– И что Мэтт тебе ответил?

– Он не взял трубку и не перезвонил. Может, он был на парах в университете или занимался чем-то еще. Тогда я сказал Джеку, что хотел бы увидеться с сыном. Вот здесь-то мы и разошлись во мнениях.

Йен нервно теребил крышку бумажного стаканчика. Хлоя наблюдала за его движениями и вспоминала, как эти пальцы дотрагивались до ее шеи. Было больно осознавать, что человек, способный на такую нежность, способен также и причинить вред людям.

– Джек считает, я должен пока ограничиваться письмами, – продолжил Йен. – Но ведь Мэтт – мой сын. Он должен услышать мои извинения, чтобы понять, что я говорю искренне.

Было абсолютно ясно, что Йен сожалеет о своих прошлых ошибках. Боль и страдание слышались в каждом его слове.

– Я знаю, что утратил свои права как полноценного родителя уже давно, – продолжал Йен. – Все, чего я хочу, – это всего каких-то пять минут, чтобы объяснить Мэтту, что я никогда о нем не забывал. Чтобы он понял, почему я жил вдали от него все эти годы. – Он залез в карман, вытащил бумажник и протянул Хлое фотографию: – Здесь он на выпускном в средней школе.

Хлоя увидела симпатичного мальчугана с жесткими темно-рыжими кудрявыми волосами и сдержанной улыбкой на лице.

– Очень симпатичный. Похож на своего отца.

– К тому же еще и с мозгами. Гордость всего класса. Ты бы видела, как он выступал на выпускном…

– Ты был там? – Хлоя от удивления чуть не выронила фотографию из рук. – Почему же ты не подошел к нему?

Йен покачал головой:

– Не хотелось портить ему праздник. Мы с его матерью просто не можем находиться в одном помещении. Я всегда вел себя очень осторожно, чтобы она не заметила меня в толпе.

– Ты и на других его школьных праздниках бывал?

– Старался посещать все по возможности. То, что я отсутствовал в его жизни, вовсе не значит, что мне было наплевать на сына.

Комок застрял у Хлои в горле. Йен не мог сказать лучше. Во время скольких игр по баскетболу, школьных театральных постановок и прочих мероприятий она фантазировала, что ее собственный отец сидит сейчас в зрительном зале, скрываясь за спинами других родителей. А Йен вел себя именно так по отношению к сыну. Он думал о нем. Все время.

Она потянулась через стол и взяла Йена за руку:

– Джек не прав. Твой сын должен услышать извинения вживую. Не позволяй никому вставать на своем пути.

От ее прикосновения шло тепло, согревая каждую клеточку его души и тела. Внутренний голос кричал, что ему стоит отстраниться, но он не мог противостоять желанию насладиться моментом.

– Милая Хлоя, ты ведь читала эти статьи обо мне в Интернете? Если уж я решусь, меня ничто не остановит.

– Вот и отлично! Ты наконец увидишь сына!

Он кивнул:

– Сегодня. Он учится в Государственном университете Пенсильвании. – Поездка туда не займет больше трех-четырех часов. Если повезет, он будет там вечером и вернется еще до полуночи.

Хлоя улыбнулась:

– Хорошо. Чем раньше – тем лучше.

– Для девушки, которая услышала мою историю всего пять минут назад, ты слишком дружелюбно настроена. – Йен неохотно убрал руку и откинулся на спинку уютного кресла. – Как так получается?

– Ты делаешь доброе дело, – ответила Хлоя. – А я всего-навсего тебя поддерживаю.

– Доброе дело? Вряд ли. – Пока он не искупит свою вину перед всеми, он не сможет смотреть на себя в зеркало. Таким образом, его порывы не вполне бескорыстны. Все это он делал отчасти из эгоизма. А Хлоя смотрела на него так, словно он вот-вот покорит Эверест или изобретет лекарство от рака.