Позвони в мою дверь - Наталья Нестерова

— У детей нет еды, — не глядя на Петрова, проговорила Тамара Ивановна.

— Я забыл вам сказать. У меня в холодильнике молоко, его надо…

— Не надо им молока от больной, еще И с антибиотиками. Немного возьму, чтобы резко не переходить, а вы купите детское питание.

— Ага, я купите. Доктор Козлов сказал…

— Много он понимает, этот доктор. Будете детей голодом морить — я уйду. И где памперсы? Я стирать не обязана.

— Детей голодом морить не будем, — медленно проговорил Петров, едва сдерживая раздражение. Рассказывать о вредности памперсов он больше не хотел. — Скажите точно, что купить и где это продают.

Пришлось ехать в гастроном на Мясницкую.

Петров сложил баночки и коробочки в пакет, уже подойдя к машине, чертыхнулся и вернулся за памперсами.

— Теперь я могу быть свободен? — приторно вежливо спросил он дома, передавая покупки Тамаре Ивановне.

Старуха ничего не ответила, отвернулась и ушла.

За что, интересно, она его невзлюбила?

В кабинете президента компании, Юры Ровенского, стоял длинный ониксовый стол с кожаными креслами вокруг, у окон в кадках росли деревца, пол устилал толстый ковер. Здесь проходили их совещания и переговоры. Эта обстановка разительно отличалась от прокуренного зала пивной с народным названием «У брата» на улице Александра Ульянова. Именно там пять лет назад зародилась идея создать фирму по сборке компьютеров. Первые проекты писались на бумажках, залитых пивом и с жирными пятнами от вяленого леща. Теперь перед ними лежали стильные папки с текстами, отпечатанными на лазерном принтере.

В конце 80-х годов многие ринулись заполнять пустующую нишу — привозили в Россию компьютеры из-за рубежа или собирали их на месте. Но многие так же быстро сошли с дистанции.

Самые легкие и скорые деньги делались тогда на финансовых пирамидах. Именно они утянули с компьютерного рынка главных конкурентов петровской фирмы «Класс», Название возникло от модного словечка, которым выражали наивысшую похвалу.

Петров и Ровенский заняли жесткую позицию: первые пять лет вся прибыль шла на расширение производства и организацию сети продаж. Они не ездили по экзотическим курортам, не покупали шикарных автомобилей, жили в коммуналках, и мало кто догадывался, что они ворочали большими деньгами. И только когда «Класс» вышел на такие позиции, что подвинуть его уже никто не мог, фирма и ее руководители перешли на другой качественный уровень: переехали в современный офис, открыли личные счета в банках, уселись в автомобили последних марок.

Сегодняшнее совещание в определенной мере тоже было судьбоносным — определяли дальнейшую стратегию. Проще говоря — во что вкладывать деньги.

«Класс», как и другие крупные компьютерные фирмы, сам деталей не производил, закупал их в странах Юго-Восточной Азии и в Ирландии. Построить заводы по выпуску микросхем нечего было и мечтать — для этого требовалось две сотни миллионов долларов. Но делать первые шаги в этом направлении, по мнению Петрова, следовало: выпуск корпусов для компьютеров оправдал бы себя уже через шесть лет.

— Мы растекаемся лужей, — говорил он на совещании, — вместо того чтобы стать хорошим озером.

Подвернулись попутные выгодные контракты с мебелью — организовали «Класс-мебель», «Класс-авто» тоже постепенно расширяется. Из тридцати пяти филиалов в тридцати чем только не занимаются: и медикаментами, и спортивным инвентарем. Осталось только памперсы производить.

— Или свиноферму открыть, — поддержал его Потапыч. — Звучит: «Класс-свинина». Нас в школе учили — экстенсивный путь плохо. Надо зреть и копать в корень. Ты, Юра, — он обратился к Ровенскому, — предлагаешь открыть учебный центр.

А зачем? Зачем садиться в последний поезд, когда первые уже давно ушли и набирают скорость? Конечно, прибыль это принесет, и деньги обернутся быстро. И покатим мы по утоптанной тропе, когда надо рубить свою просеку.

Но остальные их точку зрения не разделяли. В том числе и Ровенский. Журавль в небе — это красиво, синица в руках — надежно.

С Юрой Ровенским Петров учился в математическом интернате при МГУ. С тех пор они и дружили. Петров всегда был умнее Юры: быстрее и оригинальнее решал задачи в школе, больше книжек читал и разбирался в вещах, о которых Ровенский имел смутное представление. Производство наладить, коллектив сплотить и внушить трудовой энтузиазм у Петрова тоже получалось лучше. Но он безоговорочно признавал, что именно Юрка должен управлять фирмой. У Петрова не было бронированности и целеустремленности Ровенского.

Юра не шел по жизни, а пер как танк. Он не обращал внимания на то, что кого-то случайно задавил или обидел, не комплексовал по поводу друзей-неудачников. Я тебе предложил работу — ты не справился, чего же ты хочешь? Юра уволил секретаршу за то, что она выслала машину встречать его не в тот аэропорт, и Ровенский проторчал там лишний час. Леночка однажды подвесила петровский компьютер, и он два дня потратил, чтобы восстановить стертую информацию. Лене он задал перцу, но уволить ее ему даже в голову не пришло.

Все явно склонялись ко второму проекту. Ровенский посматривал на Петрова с удивлением — не ожидал, что тот легко сдастся. Петрову напрягаться было лень. То ли давала себя знать суматошная ночь, то ли вообще у него азарта поубавилось. Вначале карьера бизнесмена его отчаянно увлекала. От мысли: завтра делаю вот это — и у нас в кармане десять тысяч баксов, он хмелел как от вина. Но потом он уже столько раз задыхался победителем на финише, что прелесть новизны пропала, тужиться и доказывать свою правоту не хотелось.

Леночка и секретарша Ровенского принесли кофе.

— Подожди минуточку, — задержал Петров Лену.

Он взял листок и написал: «Позвони по моему домашнему телефону или последние цифры 23. Должна подойти Тамара Ивановна. Спроси: 1. Как дела? 2. Сцедила ли она Зине молоко? 3. Не надо ли чего-нибудь?»

Через несколько минут Лена вернулась и положила перед Петровым записку: «Тамара Ивановна просила передать: 1. Без советов от сопливых она обойдется. 2. Укол надо делать в девять вечера, к этому времени ты должен привезти лекарства. 3. Нет еды».

Утром, кроме молочных смесей, Петров купил пять видов детского питания, по три баночки каждого. Неужели близнецы пятнадцать банок слопали?

Ну и аппетиты!

Снова вошла Леночка, склонилась к Петрову, и мужские глаза дружно нацелились на ее ножки.

— Звонит педиатр, то есть детский врач, хочет с тобой поговорить. Что сказать? — прошептала Лена на ухо Петрову.

— Я на минутку. — Петров бросился к дверям.

Почему ему все время кажется, что с малышами произошло что-то ужасное?

Козлов был абсолютно спокоен, даже весел:

— Не знаю твоего домашнего телефона, соседкин тоже забыл записать. Как они там?

— Я уходил, все было нормально. Зубки прорезались. Представляешь, у одного на верхней челюсти, а у другого на нижней.

— Бывает. — Козлов записал телефоны и спросил:

— Ты молоко утром сцедил?

— Сцедил.

— Не захлебнулся? — хохотнул Козлов и повесил трубку.

Петров достойно ответить не успел. Леночка смотрела на шефа с удивлением и любопытством.

— Если бы я тебе рассказал, — ухмыльнулся Петров, — ты бы неделю смеялась.

Зина пришла в себя от мокрого холода. До этого она пребывала в кошмарном горячем забытьи — превратилась в песчаного червя, двигалась по пустыне, зарывалась в раскаленные горы, населенные подземными чудовищами. И вот теперь ее вырвали наружу, голую и беззащитную. Она не узнавала комнату, в которой находилась, не знала женщину, которая склонилась над ней и обтирала мокрой салфеткой.

— Где я? — спросила Зина.

— Дома, где же еще, — ответила Тамара Ивановна.

«Дома» — хорошее спокойное слово, только оно не вяжется с Зиниными ощущениями. Ей нужно что-то вспомнить, что-то важное, о чем нельзя забывать. Она вспомнила.

— Дети! — Зина попыталась подняться. — Ванечка и Санечка.

— Лежи. — Тамара Ивановна придавила ее к подушке. — Все с твоими детьми в порядке. Спят чистые и накормленные. Зубки прорезались.

Зина закрыла глаза. Этой женщине можно верить, у нее такие сильные и ласковые руки. Что-то она говорит? Ругает Зину за то, что связалась с подлым мужиком. Нет, слов не понять, они размазываются. Как хорошо, что нет больше того горячего песка и безобразных чудовищ. Можно немного поспать. Вот он уже, сон. Красивая поляна с цветами. Ромашки. Мама плела им из ромашек веночки.

В аптеке Петров присвистнул, когда ему назвали стоимость лекарств и медикаментов, выписанных Козловым. Болеть нынче дорого. По дороге в кассу он увидел на витрине странный прибор — стеклянный граммофончик, сразу под ним углубление, на другом конце резиновая груша. «Для сцеживания молока», — прочитал Петров.