Наследники Хамерфела - Мэрион Брэдли

— Какой он милый, — воскликнула она, прижимая его к груди. — Спасибо, дорогой!

— Я рад, что он тебе понравился, радость моя, — улыбаясь, произнес Раскард, а она обняла его и восторженно поцеловала.

— Его уже как-нибудь назвали, господин мой?

— Нет, я подумал, что ты сама захочешь дать ему имя, — ответил Раскард, — но у меня-то имя уже есть, и ты называть меня соответственно должна, дорогая.

— Тогда, Раскард, большое тебе спасибо, — смущенно произнесла она. — Можно мне назвать его Ювел, потому что он мне дороже любых ювелирных украшений?

— Ее, — поправил Раскард. — Я подарил тебе девочку, они добрее и более уравновешенные, поэтому их можно держать в доме. Я подумал, тебе понравится собака, которая все время сидит рядом, а кобель — тот будет убегать и рыскать по окрестностям.

— Она просто прелесть, и имя Ювел девочке подходит даже больше, чем мальчику, — сказала Эрминия, нежно обнимая сонного щенка, шелковистая шерсть которого была почти в тон ее волосам. — Это самая ценная из всех моих драгоценностей, и я буду нянчить ее как ребенка, пока у меня не появится свой.

Она качала щенка, что-то тихо напевая ему, а Раскард умиленно на нее смотрел, думая:

«Да, она будет хорошей матерью моим детям, она добрая и любит малышей».

Он положил щенка в корзину, и Эрминия с готовностью упала в его объятия.

Лето пролетело быстро, и вот окрестности Хамерфела вновь покрылись снегом. Ювел выросла из неуклюжего щенка с толстыми лапами и висячими ушами в гладкую собаку благородной осанки и постоянно сопровождала юную герцогиню во всех ее прогулках по замку. А у герцогини тем временем крепла уверенность, что она справится с обязанностями, накладываемыми на нее новым положением, а также, что брак ее — счастливый, и от этого она становилась еще прекрасней. Теперь Эрминия если и вспоминала с тоской своего товарища по детским играм, то делала это тайком, но с полной уверенностью, что ее муж скорбит об Аларике не меньше.

Однажды утром, когда они, как всегда, вместе сели завтракать в комнате на верхнем этаже замка, откуда открывался вид на долину, Раскард посмотрел вниз и сказал:

— Дорогая, у тебя глаза получше, чем мои. Глянь-ка, что это там?

Она подошла к окну и взглянула на промерзлые, обледенелые скалы, среди которых с большим трудом преодолевал путь наверх маленький отряд.

— Там всадники, семь или восемь человек, и у них знамя — черное с белым, но герба я разглядеть не могу.

Невысказанным осталось моментально охватившее ее предчувствие надвигающейся беды, и как бы в продолжение ее слов муж тревожно добавил:

— Со времени нашей свадьбы мы почти ничего не слышали о Сторне, любовь моя.

— Уж не думаешь ли ты, что он направляется к нам с подарками к свадьбе?

— Нет, не думаю. Вряд ли он пришлет серебряную тарелочку ко дню рождения нашего сына, — произнес Раскард. — Уж больно мирно пролетели эти дни. Интересно, что он задумал?

Посмотрев на просторное платье, которое теперь носила жена, герцог о чем-то задумался. Эрминия же при упоминании о сыне отрешенно улыбнулась.

— К следующему новолунию наш сыночек будет уже с нами, — сказала она, глядя на лиловый диск луны, висящий в дневном небе. — Захват Аларика был последней акцией Сторна, может быть, он ждет твоего шага в этой игре или же и сам устал от вражды.

— Если он жаждет мира, ему достаточно вернуть тело Аларика, — произнес Раскард. — Глумиться над мертвым из мести — бесчестное занятие, и лорд Сторн знает это не хуже меня. А что касается его усталости от войны, то я поверю в это, когда на льдах Стены Мира начнет расти клубника.

Эрминия, хоть и разделяла взгляды мужа, недовольно отвернулась. Как бы он ни был с ней ласков, но каждый раз, когда гневался, ее охватывал испуг.

— Не пора ли позвать в замок повивальную бабку, чтобы она была рядом? — спросил ее герцог.

— Не надо тебе беспокоиться о таких вещах, муж мой, — ответила Эрминия. — Мои служанки со всем справятся. У многих из них есть дети, и сами они не раз уже помогали чужим детям появляться на свет.

— Но ты будешь рожать впервые, и я беспокоюсь за тебя, дорогая, — ответил Раскард, который слишком хорошо знал, что значит терять близких. — Об отказе и слышать не хочу. Еще до того, как убудет эта луна, Маркос пошлет гонца к озеру Безмолвия за жрицей Аварры, которая будет за тобой ухаживать.

— Хорошо, Раскард, если это тебя успокоит, но зачем идти именно Маркосу? Неужели нельзя послать кого-нибудь помоложе?

Раскард усмехнулся и решил ее поддразнить:

— С чего это такая забота о Маркосе, дорогая? Неужели я настолько несчастлив, что даже в собственном доме у меня появился соперник?

Эрминия понимала — он шутит, но осталась серьезной.

— Маркос слишком стар, чтобы защитить себя, если в горах на него нападут бандиты или… — тут она запнулась на полуслове, но Раскард и без слов понял недосказанное. «Или наши враги из дома Сторнов».

— Тогда мы действительно не можем подвергать опасности твоего кавалера, — согласился герцог как бы смягчаясь. — Я пошлю с ним кого-нибудь из молодых, чтобы охраняли его по дороге. — Он опять посмотрел в окно. — А теперь ты не видишь, какой герб у этих всадников, дорогая?

Эрминия опять глянула вниз и нахмурилась.

— Сейчас я вижу, что он не черно-белый, а голубой с серебром, это цвета Хастуров. О боги, чего ради занесло лорда Хастура в Хамерфел?

— Не знаю, любовь моя, но примем мы их как подобает, — произнес герцог.

— Будь что будет, — согласилась Эрминия и поспешила к кладовым, созывая служанок, чтобы те приготовили все к приему гостей. Хлопотала она как могла, ибо за все годы, прожитые ею в горах, она ни разу не видела ни одного из лордов Хастуров.

Эрминия слышала, что Хастуры пытались воссоединить Сотню Царств. Ходило также множество легенд, согласно которым Хастуры вели свой род прямиком от богов. Поэтому она очень удивилась, когда в действительности лорд Хастур оказался высоким худым человеком с огненно-рыжими волосами и серыми, как сталь, глазами, — и в том и в другом очень похожим на нее саму. Манеры у него были мягкие и невластные. Эрминии даже показалось, что Раскард куда больше походит на потомка богов.

— Раскард Хамерфел почитает за честь приветствовать тебя в своем доме, — произнес формальное приветствие герцог, когда они расселись возле жаркого камина в той же комнате, где проходил завтрак. — Это моя жена — Эрминия. Могу ли я узнать имя гостя, оказавшего мне честь своим визитом?

— Я — Валентин Хастур из Элхалина, — ответил тот. — А это моя жена… — Он указал на женщину рядом с собой, одетую в алое платье и прятавшую лицо под длинной вуалью. — …Мерельда, Хранительница Башни Арилинн.