Наследники Хамерфела - Мэрион Брэдли

— Это невозможно, — ответил Ренато. — Она больше не ребенок, а девушка на выданье. Ей скоро исполнится двадцать, а вы не настолько стары, чтобы быть при ней нянькой. — До этого самого момента он действительно полагал, что Раскард уже достаточно стар, чтобы не компрометировать жившую у него молодую девушку. — Ваше проживание под одной крышей грозит скандалом.

— Воистину нет ничего более зловредного, чем добропорядочный мужчина, если только это не добропорядочная женщина, — с негодованием ответил Раскард, лицо его пылало гневом. При всей справедливости этой поговорки раньше он никогда не задумывался над ее смыслом. — Она с детства была подругой моего сына, и за все годы, прожитые здесь, у ней не было недостатка ни в няньках, ни в дуэньях, ни в подружках, ни в гувернантках. Они могут вам подтвердить, что за это время мы и двух раз не оставались наедине, за исключением того дня, когда она доставила мне трагические известия о смерти моего сына, а с тех пор, можете поверить, наши головы были заняты совершенно другим.

— Я и не сомневаюсь, что все было именно так, — вкрадчиво произнес Ренато, — но даже в этом случае — Эрминия достигла брачного возраста, а пока она живет в вашем доме, соблюдая девичество, ей трудно найти мужа, равного ей по положению; или же вы хотите унизить ее, выдав замуж за какого-нибудь худородного приятеля или слугу?

— Ничего подобного, — резко возразил герцог. — Я собирался выдать ее замуж за собственного сына, если бы ему довелось прожить чуть больше.

Наступило неловкое, а для герцога — даже горькое, молчание. Но Ренато не сдавался.

— О, если б это было уже свершившимся фактом! Но при всем моем уважении к вашему сыну, теперь она не может выйти замуж за мертвого. Вот поэтому ей следует возвратиться в семью.

Раскард почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, но он был слишком горд, чтобы показать это. Не в силах долее скрывать глубокое горе, он перевел взгляд на стены, на которых было развешано оружие.

— Теперь я остался совсем один. Дом Сторнов может праздновать триумф, ибо во всей Сотне Царств, кроме меня, нет больше ни мужчины, ни женщины, в ком текла бы кровь Хамерфелов.

— Но вы еще не старый человек, — возразил Ренато, стараясь попасть в тон ужасному одиночеству, сквозившему в голосе Раскарда. — Вы можете жениться и народить дюжину наследников.

Герцог знал, что слова Ренато были правдой, хоть это и разрывало его сердце. Взять в дом чужую женщину и ждать рождения детей, ждать, когда они повзрослеют, все время рискуя их потерять в результате непрекращающейся кровавой междоусобицы… Нет, возможно, для чего-то он еще не стар, но для этого стар определенно.

Да, но что оставалось делать? Позволить Сторнам торжествовать, зная, что, когда они вслед за сыном убьют и его самого, не останется никого, кто смог бы отомстить за его смерть… знать, что и сам Хамерфел перейдет в руки Сторнов и во всей Сотне Царств не останется ни одного представителя рода Хамерфелов?

— Да, жениться мне необходимо, — произнес он, переживая момент безнадежного отчаяния. — Какой брачный выкуп вы хотите за Эрминию?

Эти слова шокировали Ренато.

— Я вовсе не это имел в виду, мой господин. Эрминия вам не ровня, она — простая лерони в вашем доме. Это невозможно.

— Если я собирался женить на ней своего сына, то как смеете вы заявлять, что она мне неровня? Если бы я ее презирал, то мысль о подобном браке никогда бы мне и в голову не пришла, — настаивал Раскард.

— Но, мой господин…

— Эрминия в том возрасте, когда уже может рожать детей, а у меня нет оснований подозревать ее в нецеломудрии. Однажды я уже женился в расчете на союзников, которых могло дать мне благородное родство, и где они теперь, когда сын мой мертв? Вот поэтому сейчас мне нужна лишь здоровая молодая женщина, а к Эрминии я привык, как к подруге моего сына. Она мне подходит гораздо больше, чем кто бы то ни было, к тому же мне не придется привыкать к прихотям нового человека в доме. Назовите цену выкупа, я дам ее родителям все, что нужно, согласно нашим обычаям.

Ренато смотрел на него почти в испуге. Он понимал, что не может отказать Раскарду, не нажив себе смертельного врага. Герцогство Хамерфел было маленьким, но Ренато понимал, насколько оно сильно, герцоги Хамерфел правили этими землями уже на протяжении многих лет.

Ему оставалось только тянуть время в надежде, что старый герцог откажется от своего каприза, столкнувшись с практическими трудностями.

— Ну, хорошо, — медленно произнес Ренато, — если вы того хотите, мой господин, я пошлю письмо ее опекунам, в котором попрошу их согласия на брак с вами. Но могут возникнуть трудности: как бы не оказалось, что ее с кем-нибудь обручили ребенком, или еще что-нибудь в этом роде.

— Ее опекуны? Почему не родители?

— Эрминия — сирота, и именно поэтому, когда ваша последняя жена — моя кузина Эллендара — захотела, чтобы рядом с малышом Алариком находился кто-то родственной с ним крови, была прислана Эрминия, ибо она как раз нуждалась в крове. Вы наверняка помните, мой господин, что Эллендара была лерони из Арилинна, и хотела обучить этому искусству Эрминию, поскольку своей дочери у нее не было.

— Я не вижу здесь никаких трудностей, раз ее не ждут любящие родители, — заметил герцог. — С ее рождением связана какая-нибудь тайна или скандал?

— Нет, ни в коем случае; ее матерью была моя сестра Лорна, а отцом — мой близкий друг, телохранитель Хастура Даррен Тьялл. Сестру с Тьяллом обручили, когда им было около двенадцати лет, и когда Даррена убили на границе, она была вне себя от горя. Очень скоро мы узнали, что она носит ребенка от Тьялла. Эрминия родилась на руках моей жены, и та очень ее любила; только поэтому Эллендара с такой радостью приняла девочку здесь, в вашем доме.

— Значит, она — ваша племянница, — подытожил Раскард. — Ее мать жива?

— Нет. Лорна пережила своего жениха меньше, чем на год.

— Тогда, похоже, вы одновременно — и ее опекун и ближайший родственник, а все разговоры о получении «согласия со стороны» — лишь уловка, чтобы отсрочить удовлетворение моей просьбы, — произнес Раскард, гневно поднимаясь из кресла. — Какие у вас возражения против того, чтобы Эрминия стала моей женой, если их не было, когда я женился на вашей кузине?

— Скажу откровенно, — произнес Ренато несколько сконфуженно. — Ваша кровная вражда со Сторном разрослась из костра в лесной пожар; она и раньше была мне не по душе, но сейчас не нравится гораздо сильнее. Я больше не могу добровольно отдавать своих ближайших родственниц замуж в клан, который так погряз в кровавых разборках. — Он заметил, как Раскард стиснул челюсти, и продолжил: — Мне известно, что происходит здесь, у вас в горах. И меня терзает мысль, что Эллендара невольно приняла участие в кровной вражде, поэтому я не хочу, чтобы в нее был втянут еще кто-либо из членов моей семьи. Пока Эрминия была в вашем доме всего лишь гостьей, я убеждал себя, что все это меня не касается, но брак — совсем другое дело. Более того, племянница слишком молода для вас. И мне было бы тяжело видеть, как девушка выходит замуж за человека, который ей в отцы годится… Но пусть она сама решит, хочет ли этого. Я препятствовать не буду. Хотя заявляю, что предпочел бы отдать ее в дом, не столь увязший в кровной вражде.