Трагедия Икс. Смерть Дон Жуана. Е=убийство - Эллери Куин

— Вы не заметили ничего странного, когда эта компания вошла в вагон, Вуд?

— Ничего. Трамвай был переполнен, и я мог только закрывать двери и собирать деньги.

— Вы когда-нибудь видели этого человека раньше в вашем трамвае?

— Да. Он уже несколько лет садился в вагон примерно в одно и то же время.

— Знаете его имя?

— Нет.

— А в ком-нибудь еще из этой группы вы узнали одного из ваших постоянных пассажиров?

— Мне кажется, я узнал маленького седого старичка. Я часто видел его с убитым.

— Ну а его имя вы знаете?

— Нет.

Тамм уставился в потолок.

— Теперь будьте внимательны, Вуд, — это важно. Я хочу быть абсолютно уверенным. Вы говорите, что компания села на Восьмой авеню, и вы закрыли двери. Кто-нибудь входил или выходил из трамвая после Восьмой авеню?

— Нет, шеф. Вагон был битком набит, и я не открывал двери даже на углу Восьмой авеню. Никто не выходил с задней площадки. Не знаю насчет передней. Спросите моего напарника Гиннеса — он вагоновожатый.

Гиннес, широкоплечий ирландец, заявил, что работает на линии восемь лет под служебным номером 409. Ему кажется, что он никогда не видел убитого раньше.

— Но на моем месте не так хорошо запоминаешь пассажиров, как на месте Чарли, — добавил он.

— Вы уверены в этом?

— Ну, возможно, его лицо показалось мне знакомым.

— Кто-нибудь выходил с передней площадки после Восьмой авеню?

— Я даже не открывал двери. Вы же знаете этот маршрут, инспектор. Большинство пассажиров едет к пристани, чтобы переправиться на пароме в Джерси. Сержант Даффи может подтвердить — он ехал впереди, рядом со мной, возвращаясь с дежурства. Хорошо, что он оказался в трамвае.

Тамм удовлетворенно кивнул.

— Значит, ребята, после Восьмой авеню вы не открывали ни задние, ни передние двери?

— Да, — ответили Гиннес и Вуд.

— Отлично. Оставайтесь поблизости. — Инспектор начал расспрашивать других пассажиров.

Никто не видел, как что-либо положили в карман Лонгстрита. Двум пассажирам почудилось нечто подозрительное, но это настолько явно было результатом разгоряченного воображения, что Тамм с отвращением отвернулся и велел детективу Джонасу записать имена и адреса всех присутствующих.

В этот момент в комнату вошел лейтенант Пибоди с полной хлама сумкой.

— Какие успехи, Пибоди? — спросил Тамм.

— Один мусор. Смотрите сами. — Лейтенант вывалил содержимое сумки на пол.

Клочки бумаги, рваные грязные газеты, пустые пачки из-под сигарет, огрызок карандаша, обгоревшие спички, половина расплющенной плитки шоколада, два мятых железнодорожных расписания и тому подобное. Никаких пробок, игл или предметов, с ними связанных.

— Мы обыскали весь трамвай, инспектор. Что бы эта компания ни имела при себе, она забрала это с собой.

Серые глаза Тамма блеснули. Он был самым известным инспектором в Главном полицейском управлении Нью-Йорка и сделал карьеру благодаря природному здравомыслию, отлично развитым рефлексам и мускулатуре, а также, не в последнюю очередь, властному голосу и доскональному знанию полицейской рутины.

— Остается только одно, — сказал он. — Обыскать каждого в этой комнате.

— Вы ищете…

— Пробку, иглы — любые необычные вещи. Если кто-нибудь начнет вякать, не обращайте внимания. Приступайте.

Лейтенант Пибоди усмехнулся, вышел из комнаты и вскоре вернулся с шестью детективами и двумя женщинами-полицейскими.

— Всем построиться! — крикнул он. — Женщины с одной стороны, мужчины с другой! Никаких возражений! Чем быстрее мы закончим, тем скорее вы попадете домой!

В течение пятнадцати минут инспектор Тамм, прислонившись к стене с сигаретой в зубах, наблюдал сцену, обладавшую большим количеством юмористических, нежели серьезных аспектов. Женщины громко протестовали, когда мускулистые руки дам в полицейской форме ощупывали их, выворачивали карманы, рылись в сумках, залезали под подкладки, шляп и в обувь. Мужчины реагировали более спокойно. Отпуская каждого прошедшего процедуру, детектив Джонас записывал его имя, рабочий и домашний адрес. Иногда взгляд инспектора Тамма устремлялся на лица уходящих пассажиров. Одного из них — маленького бледного человечка, похожего на клерка, в полинявшем габардиновом плаще — он отвел в сторону и снял с него плащ. Губы человечка посинели от ужаса. Тамм обследовал все складки плаща и молча вернул его владельцу, который выбежал из комнаты, облегченно вздохнув.

Помещение быстро опустело.

— Ничего, инспектор, — сообщил удрученный Пибоди.

— Обыщите комнату.

Пибоди и его люди начали выметать мусор из углов и из-под скамеек. Тамм, сев на корточки, перебирал содержимое сумки.

Потом он посмотрел на Пибоди, пожал плечами и быстро вышел.

Сцена 6

— Пожалуйста, имейте в виду, мистер Лейн, — вставил окружной прокурор Бруно, — что инспектор Тамм сообщает вам все возможные детали. Разумеется, многие из них — например, разговоры, предшествующие преступлению, — мы выяснили позже. Хотя большинство их не имеет никакого значения…

— Имеет значение решительно все, мой дорогой Бруно, — сказал Друри Лейн. — Это истинная правда, хотя и звучит банально. Тем не менее ваш отчет превосходен, инспектор. — Он шевельнулся в просторном кресле и вытянул длинные ноги к огню. — Пожалуйста, одну минуту, прежде чем вы продолжите.

При колеблющемся свете пламени двое мужчин увидели, как глаза хозяина дома медленно закрылись. Его руки лежали на коленях, ни один мускул не шевелился на приятном бледном лице. В комнате, словно перенесенной из далекого прошлого, воцарилось молчание.

Куоси в своем темном углу зашуршал, как древний пергамент. Бруно и Тамм вытянули шеи. Старый горбун тихо усмехался.

Служители закона посмотрели друг на друга и вздрогнули при звуке гибкого и ритмичного голоса Друри Лейна.

— Пока что, инспектор Тамм, мне не вполне ясен только один пункт.

— Какой, мистер Лейн?

— Согласно вашему повествованию, дождь начался, когда трамвай находился между Седьмой и Восьмой авеню, и компания Лонгстрита вошла в вагон на Восьмой авеню, окна были плотно закрыты. Вы имели в виду, все окна?

Некрасивое лицо инспектора Тамма казалось озадаченным.

— Конечно, мистер Лейн. Сержант Даффи в этом вполне уверен.

— Великолепно, инспектор. И после этого все окна оставались закрытыми наглухо?

— Да, мистер Лейн. Дождь только усиливался, и окна оставались закрытыми с начала грозы.

— Замечательно, инспектор. — Глубоко сидящие глаза блеснули под ровными седеющими бровями. — Пожалуйста, продолжайте.

Сцена 7

После того как пассажиров, находившихся в общей комнате, отпустили, события начали развиваться стремительно.

Тамм вернулся в комнату, где ожидала компания Лонгстрита. Луи Эмпериаль, безусловный джентльмен, тут же встал и поклонился, щелкнув каблуками.

— Прошу прощения, мой дорогой инспектор, — вежливо заговорил он, — но я уверен, что мы все нуждаемся в пище, независимо от наличия аппетита. Вам не кажется, что следует обратить внимание хотя бы на дам?

Тамм огляделся вокруг. Миссис де Витт по-прежнему неподвижно сидела на скамье, полузакрыв глаза. Жанна де Витт прислонилась к широкому плечу Лорда; оба были бледны. Де Витт и Эйхерн тихо переговаривались. Поллукс склонился вперед, зажав руки коленями, и что-то шептал Черри Браун, чье напряженное лицо уже не казалось хорошеньким. Майкл Коллинз закрыл лицо руками.

— Хорошо, мистер Эмпериаль. Дик, сбегай вниз и принеси какой-нибудь жратвы.

Детектив взял у инспектора чек и вышел из комнаты. Швейцарец вернулся на скамью с удовлетворенным видом человека, хорошо выполнившего свою работу.

— Ну, док, каков вердикт?

Доктор Шиллинг стоял перед ширмой, надевая пальто. Старая шляпа нелепо торчала на лысой макушке. Он поманил пальцем инспектора, который пересек комнату. Один из молодых врачей скорой помощи сидел на скамье рядом с телом и что-то старательно писал на бланке для рапортов. Другой чистил ногти и негромко насвистывал.

— Отличная работа, сэр, — весело начал доктор Шиллинг. — Смерть наступила в результате паралича дыхания, но это частность. — Он махнул левой рукой и стал считать, загибая пальцы правой. — Во-первых, яд. — Медэксперт кивнул в сторону скамьи, где у неподвижных ног Лонгстрита лежало выглядевшее вполне невинным орудие убийства. — В пробковый шар воткнули пятьдесят три иглы, а их кончики и ушки, оставшиеся снаружи, окунули в никотин — думаю, в концентрированной форме.