Как сделать Россию нормальной страной - Матвей Малый

С практической точки зрения, это означает, что в России работа должна быть менее структурированной, более творческой, чтобы в процессе работы люди могли каким-то образом выразить свою индивидуальность.

Следующее свойство бога — способность создать за шесть дней весь мир, а потом на день седьмой отдохнуть себе спокойно. Возьмем западного человека. Он распахал участок, посадил яблоневое дерево, окучил землю, ухаживает за деревом, поливает его. Полгода ожидает урожай, потом его собирает. Такое поведение отражает конкретный подход к проблеме отсутствия яблок. России такой подход чужд. Русские предпочитают проводить время на лежанке, мечтая о том, как возник бы на этом месте целый сад и как можно было бы собрать очень много яблок да всех ими накормить.

Мысль о том, чтобы встать с лежанки ради одного дерева и производить в течение продолжительного времени последовательные действия по его выращиванию, кажется русскому совершенно дикой. Для тысячи деревьев одновременно он бы встал, но так как посадить и окучить их будет трудно, нужно поднабраться силенок, отдыхая на лежанке. Как ни вспомнить русскую сказку про чудо-богатыря, который 33 года на печи лежал, а дракон пришел — он как взял дубину, убил дракона и героем стал. Мы видим эту сказку, свершающуюся вокруг нас каждый день, и интерпретировать ее очень просто: на лежанке 33 года богатырь действительно лежал, а потом так напился, что и дракона увидел и почудилось ему, что он дубину взял.

А немец дракона убивать не хочет. Он на лежанке не лежал: он уже и яблоньку посадил, и палочку себе вытесал, и может теперь этой палочкой от яблоньки козу отогнать. А русский 33 года лежит: готовится взять дубину стопудовую. Так как яблоньки у него нет — не посадил, то козу ему отгонять не надо. А была бы тысяча деревьев, был бы и дракон, нужна была бы и дубина стопудовая. Но тысячи деревьев пока нет, вот и дракона нет, не нужна и дубина — лежи себе на лежанке: хорошо!

В России то, что реально происходит, совершенно не принимается во внимание, важна лишь цель. Решили, например, построить общество, основанное на братстве. В процессе строительства убили половину своих братьев и сестер. Но это ничего, ведь строили-то общество, основанное на братстве, значит все было правильно. А то, что не построилось оно, так у России всегда проблемы с исполнением: это только с мечтой нет проблем. Опять как у бога: вон что он понастроил, а задумал-то ведь, наверное, хорошо. Ну, а раз идея хорошая была, почему бы не дать коммунистам еще один шанс: ведь половина братьев и сестер до сих пор неубитая ходит, пусть во второй раз и строят общество, основанное на братстве.

Те же, кто фокусируют внимание на самом процессе, пытаясь обсуждать, почему все-таки половина населения оказалась уничтоженной, чужды русскому человеку. Его интересует, почему идеал не воплотился, почему братство не создалось. Видно, надо было еще полежать на лежанке и подумать. Сам же процесс строительства и его эксцессы интересны лишь немецкому историку. Русскому, как Родион Раскольников доказал, главное теорию проверить.

Во время выборов 1996 года Зюганов набрал практически половину голосов избирателей. Безусловно, это не было бы возможным ни в какой другой стране, учитывая, что история коммунистической партии широко обсуждалась и стала известна абсолютно всем. Но партии Зюганова не надо извиняться за десятки миллионов трупов: это же просто издержки процесса. Надо просто сказать: «Эх, такой идеал пропадает грандиозный! В первый раз, как у нас водится, немножко неправильно строили, давайте попробуем во второй». И половина населения принимает этот аргумент именно потому, что привыкла яблони сажать, лежа на лежанке.

Это отношение к реальности позволяет увидеть еще одну особенность нашей цивилизации: русские могут спокойно жить в совершенно беспорядочном материальном окружении. Вот, например, одна женщина объясняет, как добраться до ее квартиры: «Когда войдешь в лифт, нажми на кнопку, на которой написано 18». Сколько, вы думаете, этажей в ее доме? Как минимум, восемнадцать? Неправильный ответ. Она живет на пятом этаже 9-этажного дома: просто в ЖЭКе не нашлось кнопки с этим номером. Стоит ли говорить, что это единственная страна в мире, в которой пятый этаж указывается кнопкой «18»? Это происходит потому, что в России процесс не имеет значения, важна только цель: «Добрался же?» — говорит эта женщина, открывая входную дверь. А почему добрался? Потому что есть у русского человека то божественное знание, которое помогает ему объективную реальность (в данном случае номер 18) просто игнорировать. В других странах отношение к окружающей реальности более серьезное, и жители восприняли бы эту кнопку как издевательство. Почему? Потому что они считают себя людьми без божественного знания, и номер на кнопке лифта воспринимают буквально.

Автор «Зияющих высот» Александр Зиновьев, который прошел Великую Отечественную войну летчиком-штурмовиком, писал о пистолете Макарова, что из этого пистолета с десяти метров в кошку не попадешь. Однако если летчику надо застрелиться, этот пистолет никогда не откажет. Кроме того, он так солидно сделан, что им можно при случае и гвоздь забить. Так что пистолет Макарова — это типично российское изделие. Оно универсально (то, что богу понравится), но по своему основному назначению неприменимо.

Такое отношение к реальности хорошо видно по тому, как русские составляют договоры. На Западе договор заключается между «сторонами», в нем перечисляются все обязанности сторон, а также предусматриваются все конфликтные ситуации. Для подписания и исполнения контракта «сторонам» совершенно не обязательно быть в дружеских отношениях, но после его исполнения они не становятся врагами. Русский контракт стремится ответить на вопрос: «Вася, ты друг мне или нет?» Глобальная идея дружбы здесь важнее конкретной и жестко лимитированой реальности бизнеса, и нарушение договора рассматривается как подлое предательство, которое можно искупить только кровью. В результате один из партнеров оказывается на кладбище, а другой (хотя и значительно реже) — в тюрьме.

Преступления в России часто совершаются по доброте душевной. Если тебе хамят, то для того, чтобы ты лучше понял и в следующий раз лучше знал. Бьют и убивают тебя из чувства жалости. А деньги отнимают — это тебе наука. Тем более, что тебя считают не человеком, а богом, и посему ты можешь стерпеть любое издевательство. Это такая игра: после расстрела тебя обязательно реабилитируют.

Разница между Россией и Западом состоит в том, как люди формулируют свои желания. На Западе начинают с того, что достаточно хорошо, а потом стараются это еще улучшить. Сначала человек строит хороший дом, потом, учтя свои ошибки и приобретя опыт, — следующий дом, получше. Привлекательность такого подхода в том, что никто не пытается сразу достичь идеала, построить что-то божественное. Человек признает, что он лимитирован в своих возможностях. Но в действительности-то человек создан для чего-то великого, так как же сделать так, чтобы его стремления были достойны его высокой миссии?

На Западе люди планируют свои поступки под человеческий размер, довольствуются достигнутым и делают следующий шаг. Задумал человек построить домик — построил его и живет в нем. Теперь следующий шаг: пристроить к своему дому крыльцо. На Западе наверх пытаются залезть по лестнице, и у этого подхода есть как плюсы, так и минусы.

Русские же начинают с абсолюта, с самого большего из того, что может подсказать их воображение. Вместо того чтобы построить обычный дом, они мечтают о громадном дворце. Но пока дворца нет, нужно же где-то спать. Поэтому они строят времянку и поселяются в ней. Русский человек мечтает о дворце и поэтому годами или веками не улучшает свою времянку.

Казалось бы, западный человек поселился в своем домике постоянно, но на самом деле — временно, потому что его жилище все время совершенствуется, превращаясь в большой солидный дом. Русский человек думал, что он поселился во времянке ненадолго, до постройки дворца, но времянка становится его постоянным жильем.

И это не все. Какой бы дом у западного человека ни был — либо его самый первый, маленький домик, либо дом уже получше, с крыльцом, а то и с башенкой — у него нет конфликта со своим жильем. Поэтому западный дом так чисто прибран. Русский же, мечтая жить во дворце, но живя во времянке, вступает в страшный психологический конфликт со своим жильем, и этот конфликт выражается в том, что русский загаживает свое жилье, показывая себе и всему миру, что это жилье для него временное и что он оказался в нем случайно.

Все мы сталкивались с вандализмом в подъездах наших домов и вокруг них. Это и выжженные кнопки лифта, и написанные на лестничной площадке неприличные слова, и грязь и неустроенность во дворах. Это происходит потому, что психологически русский человек не позволяет себе поверить в то, что это и есть его дом. Как может бог, личность, достойная дворца, тот, для кого закон не писан, жить в таком неприглядном месте? Это временно, это просто шутка, игра, в которую я играю. В России рядом со звонком больше не пишут фамилии владельца, а под фамилией никогда не пишут профессии, даже если она почетная, как, например, врач или юрист.