Завещание Казановы - Вера Колочкова

– Я не помню этого, Оль. Правда, не помню.

– Ну да, где тебе. Ты ж по себе людей судишь. Если тебе хорошо в необходимом и достаточном, значит, и Роде тоже должно быть хорошо. А иначе и быть не может.

– Господи… неужели это правда, Оль? Неужели я ничего не видела, не замечала?

– Да, ты ничего не видела и ничего не замечала. Даже если бы я тебя носом в это наблюдение ткнула, ты бы не поверила, отмахнулась. Ты – это ты, Арин. И знаешь… может, я сейчас ужасную вещь скажу… Но я Родю в чем-то понимаю. Мы все в первую очередь люди, мы все хотим комфортной красивой жизни, а не только необходимого и достаточного… Ну, пусть не такой суперкомфортной и суперкрасивой… Но пусть в ней присутствует нечто большее, чем это пресловутое необходимое и достаточное! Потому что сейчас все такие, Арин! И с этим ничего не поделаешь, в такое время живем!

– Времена всегда одинаковые, Оль… Это человек может идти за временем, а время за человеком – нет.

– Ну, не скажи… Да ты оглянись, оглянись вокруг, присмотрись, как люди живут! Кого сейчас удивишь необходимым и достаточным? Нет, что ты… Всех с головой поглотило агрессивное бытоустройство, именно туда жизненная романтика и переместилась! И вся любовь там, и глухариные песни! Нет, я не спорю, иногда и до смешного доходит… Время и реклама сделали свое черное дело… Как у этих придурков в телевизоре, например. Нет, ты погляди на их рожи, погляди!

Арина нехотя подняла голову к экрану, всмотрелась в лица на экране. Пожала плечами:

– Да что там такого?.. Обычная реклама… Я никогда не вникаю…

– Ну и зря! Думаешь, что они там рекламируют?

– И что?

– Туалетную бумагу, вот что! С новой втулкой, которая растворяется в воде! Суперважный элемент креативного бытоустройства! Да ты глянь на эту бабу с мужиком, глянь… С каким счастьем они с этой втулкой возятся! И в банках с водой ее размешивают, и в унитаз опускают, потом около унитаза всем семейством собираются и внимательно наблюдают, как она там себя ведет, полностью растворилась или нет… А лица какие любознательные, какие заинтересованные! У бабы с мужиком больше проблем никаких нет, представляешь? Какая любовь и романтика, какие глухариные песни, о чем ты! Главное, чтобы втулка в унитазе растворилась. Погоди, погоди, сейчас она еще и со спины ее в унитаз кидать будет, как свадебный букет.

– Да ну тебя, Оль… Не смешно даже.

– Согласна. Не смешно. Но это жизнь. Всю романтику победила телевизионная реклама, рассказывающая о комфорте жизни.

– То есть о туалетной бумаге?

– Да при чем тут бумага!.. Ты же понимаешь, что я о глобальной проблеме говорю, а не о бумаге. Все повелись на мечту о красивой жизни. Все. Ну, или почти все… И Родя твой – не исключение.

– Оль, но у нас же все было… Квартира, машина… Сына вырастили… Мы не бедствовали, у нас все было! Может, и бумагу в туалет я именно такую покупала, с растворимой втулкой… Не знаю, не вникала как-то… У нас все было, Оль!

– Да что ты заладила – было, было! Было, да не то, что в телевизоре показывают. И даже в этой дурацкой рекламе. Ты видишь, какой у них в рекламе дом? У вас что, такой же? Чтобы в гостиной окно во всю стену, откуда видно зеленую лужайку? Из вашего окна, к примеру, что видно? Кусок двора и облезлую стену соседнего дома? И какие ощущения, когда смотришь?

– Да нормальные, Оль… Я и не думала никогда…

– Так и я о том же, Арин. Это ты не думала. Ты другая. И Родя другой. Да, вы счастливо прожили много лет, но вы не виноваты, что слеплены из разного материала. Ты смотришь в окно и радуешься этой жизни, а Родя и смотрит, и раздражается от бессилия и злобы на себя, что ничего в своей жизни изменить не может…

– Да никогда он не раздражался и не злился! Я бы увидела!

– Да ни черта бы ты не увидела!

– Почему?

– А потому, что пропускала его ощущения через свою собственную радость, как мясо через мясорубку, лепила котлетки и радовалась. Хорошо живем, у нас все есть! Ремонт сделали, новый телевизор купили! Да чего там, и новую стиральную машину можем себе позволить, и даже путешествие в Турцию в отель четыре звезды! И вообще, все это ерунда по сравнению с нашей великой любовью!.. Ну, чего на меня так смотришь? Обижаешься, да?

Нет, Арина не обижалась. Наверное, Ольга была права… Наверное, она и впрямь жила так, закрыв глаза, и пела свою счастливую песню, как глухарь на токовище. Ей и в самом деле казалось, что они живут замечательно, лучше всех. И денег вполне хватало… После того как она получила повышение и стала начальником финансового отдела, зарплата стала до неприличия высокой! В два раза больше тех денег, что Родя домой приносил…

Ему вообще как-то не везло с работой в последние годы. То одна фирма, то другая. И нигде ему не нравилось, все было не так, как надо. То на фирме «полный бардак», то начальник «неправильный, держит его за дурака». Так и оставался вечным перебегающим менеджером без перспективы служебного роста, как ефрейтор в армии. Зря он тогда не пошел учиться, зря… Хотя мама на своем настаивала, говорила, что не в учебе дело, а просто Родион человек такой…

– Арин, да брось ты горевать, господи… – глотнув остывший кофе, тихо произнесла Ольга. – Возьми и забудь. Черт с ним, не нужен он тебе. Ты умная, красивая, еще лучше найдешь. Забудь.

– Я не смогу забыть, Оль! О чем ты?

– Но все равно рано или поздно придется… Время пройдет и забудешь.

– Нет. Я беременная, Оль.

– Ну и что? Подумаешь, проблема! А Родиону ты об этом сказала, кстати?

– Да.

– И он что?

– Ничего… Сказал – сама знаешь, что делать, не мне тебя учить…

– Ага. Ну да. Нет, ну он сволочь, конечно… По большому счету он прав, но мог бы как-то… Да ты не бери в голову, я тебя в два счета в хорошее место устрою.

– Нет. Не надо. Я буду рожать.

– Ага, рожать… С ума, что ли, сошла? В такой ситуации?

– Я буду рожать. Это не обсуждается.

– Да? А жить на что станешь? На какие шиши ребеночка растить? С работы тебя в два счета попрут, и даже с твоей начальственной должности, не сомневайся. Это же частная фирма, а не государственная контора, где беременной бабе отдай положенный чай с сахаром и не греши перед конституцией. Попрут, как миленькую! В лучшем случае сунут в зубы приличное выходное пособие и – за дверь. Допустим, первые полгода ты на это пособие как-то сможешь перекантоваться, а потом? Будешь за алиментами бегать и натыкаться на Родионову ненависть? Фу, Арин… Согласись, как-то не комильфо.

– Но это же его ребенок… Неужели он?..

– А я еще раз объясняю тебе, что ничего другого, кроме ненависти, ты от него не получишь. Ну такой он, что ж поделаешь. Типаж такой. Зря ты его любила. Лучше бы другому кому эта песня досталась. Жалко. Таких баб, как ты, сейчас по пальцам пересчитать… Чтобы любовь была такая вот безусловная, в чистом виде. Это же счастье особое, богом данное!

– Да ну, Оль… О чем ты…

– Правда, правда! Это ж не все так могут, чтобы видеть от мужа фигу и быть счастливой одним духом-любовью… Как дева Мария… Еще и рожать собралась под сороковник, надо же…

– Да, я буду рожать. Я очень хочу этого ребенка. Ничего, справлюсь как-нибудь. И все, и хватит об этом.

– Да как скажешь, хватит, так хватит. Может, ты и права. Кстати, как себя чувствуешь-то? Не тошнит?

– Тошнит… И голова кружится.

– Витамины для беременных принимай. И фрукты ешь. И творог. Ну, в общем, сама знаешь… Кстати! А как же мой день рождения? Придешь?

– Приду…

– Точно придешь? Не испугаешься? Я ведь Лерку обязана пригласить, сама понимаешь… Семья, общий бизнес… Она там какой-то родственницей моему Алексею приходится, троюродной сестрой, что ли. А Лерка с собой обязательно Родю притащит.

– Погоди, Оль, я не поняла… при чем тут Родя и твоя Лерка?

– Здрасте, приехали!.. – всплеснула руками Ольга, глядя во все глаза на подругу. – А ты что, не знаешь разве?

– Нет… А что я должна знать?..

– Правда, не знаешь?

– Да нет же!

– О господи… А я все сижу и думаю – какой-то странный у нас разговор получается, будто мы друг друга не слышим. Ты не в курсе, значит! А я бисер мечу, объясняю про Родино неприятие необходимого и достаточного… Ну, теперь понятно…

– Это… Лерка, да? Это он к ней ушел?

– Да. Она его просто купила, Арин. Говорю же, он сволочь… Он не достоин твоей любви, забудь его, забудь!

– Значит, Лерка… Но как же так, Оль… Нет, я не могу в это поверить. Когда они успели?

– Да ладно, чего ты, как бабка старая – когда успели, когда успели! Дурное дело не хитрое. Да ведь практически у тебя на глазах все закрутилось! Не помнишь, что ли?

– Нет… А когда?

– Два месяца назад… У нас очередная годовщина свадьбы была, помнишь?

– Помню, конечно. Мы с Родей вам немецкий сервиз подарили.

– Хм, сервиз… Про сервиз ты помнишь, а про мужа забыла.

– Нет, почему… я помню… Он все время с Леркой танцевал. Она напилась, прямо с ног валилась, почти висела на нем. Но я как-то не придала значения, Оль. Подумаешь, напилась женщина. Он ведь мужчина, он должен слабую женщину поддерживать.