Завещание Казановы - Вера Колочкова

Иногда Арине казалось, что жизнь в бабушкином доме напоминает игру под названием «как из ничего сделать что-то». Да, это и впрямь была увлекательная игра. Искренний неподдельный азарт – взять трудную жизнь «на слабо». Идешь, например, в магазин, а денег у тебя в кошельке кот наплакал. И начинаешь соображать, что бы такое изобрести – недорогое, но вкусное. И вот ведь какой парадокс получается, когда поневоле включаешь творческий подход вместо унылой безнадеги! Такая фантазия взбредет в голову, что диву даешься. Не зря же говорят, что суп из топора самый вкусный! А какие у бабушки получались пироги с капустой!.. А борщ, в котором нет мяса, но будто бы и не надо! А картофельные драники – это же отдельная песня с припевом!

Пеленки из старых пододеяльников бабушка сшила такие, что залюбуешься. Распашонки, чепчики с кружевами – как произведение искусства. И так во всем… Бабушка весело играла безденежьем, превращая его в инструмент, в лукавые шарики в руках жонглера – всего лишь. Не делала акцента на безнадеге. Наверное, она была сильным человеком. Сильным, смелым и талантливым. И немного легкомысленным, как ее сын… Аринин отец. А кто сказал, что мыслить легко – это плохо?

Он заходил к ним иногда, очень редко. И сразу, в первый приход, честно предупредил, чтобы они на его помощь не рассчитывали. Сказал, что и сам чувствует себя, как восторженный молодожен… У его второй жены ребенок подрастает, его тоже кормить нужно было.

Мама к бабушке не приходила. У нее и без того со свекровью были натянутые отношения, а после развода совсем испортились. Хотя Арина не понимала, хоть убей, их претензий друг к другу. Но были, были претензии. Бабушкин веселый настрой к жизни сразу куда-то исчезал, когда речь заходила о маме. Губы поджимались обиженной скобкой, выражение лица становилось отстраненным: не слышу, мол, и слышать ничего не хочу о твоей матери.

Так и жили. Арина ходила к маме сначала одна, потом с маленьким Васькой. Мама не желала видеть у себя Родиона, бабушка не желала видеть в гостях бывшую невестку. Арина приносила домой мамины покупки для внука – бабушка равнодушно откладывала их в сторону. Мама давала деньги, Арина брала… Но когда говорила об этом Родиону, лицо его становилось примерно таким, как у бабушки: слышать, мол, ничего не хочу. Твоя мама денег дала, сама с ними и разбирайся. Я тоже гордый. Не хотят меня, и не надо.

А мама Родиона, Галина Петровна, вообще поставила вопрос ребром: не ждите, мол, от меня никакой помощи. Принципиально. Так и говорила сыну – какой толк в тебя вкладываться, если все равно разведешься? Родион ей хамил в ответ, конечно… Хотя он мягкий по натуре человек и к маме был привязан вполне искренне. Просто для него стала большой неожиданностью такая перемена в матери после его женитьбы.

Но по большому счету ему и некогда было вникать во все подробности отношений, потому что работал много. Где придется, там и работал. Времена тогда были трудные, середина девяностых. Тут вам и денежная реформа с либерализацией цен, и деноминация с экономическим кризисом… Денег в кармане – кот наплакал.

В те времена бабушкин оптимизм и веселая игра в жизнь-выживание пришлись как нельзя кстати. На упорстве Родиона да на бабушкином оптимизме и держались.

Когда Ваське исполнился год, бабушка настояла на том, чтобы Арина поступила в институт, на вечернее отделение. Так и постановила: хватит, мол, дорогие мои, дурака валять, это еще слава богу, что высшее образование в стране никто не отменил. Сначала, мол, Аришка выучится, потом Родя. Пока я в силах и с внуком могу помочь.

Когда Арина объявила маме, что поступила в институт, та хмыкнула, повела плечом, глянула скептически. Потом проговорила тихо:

– Да уж… Свекровушка в своем репертуаре, конечно. Без высшего образования ты и не человек и даже не женщина. А специальность тоже она тебе посоветовала – бухучет? Сама всю жизнь бухгалтером была, и тебя туда же? Хоть бы чего поинтереснее выбрала.

– Мам, ну при чем здесь бабушка? Ты ведь тоже хотела, чтобы я в институт после школы поступила.

– Да, я хотела. Но я хотела другого. Я хотела, чтобы у тебя была нормальная студенческая жизнь, а не так, через усталость и сбоку-наскоку. Профукала свою счастливую юность и радуешься, дурочка. А твой Родион что? Тоже учиться пойдет?

– Да, но позже.

– Бабушка так решила?

– Мам, ну хватит!

– Господи, да мне-то что! Живи, как знаешь. Ты ж свою жизнь самостоятельно определила, я нынче для тебя не авторитет. Вот бабушка с отцом. Они для тебя важнее, да. Кстати, как он? Ты его видишь?

– Да, он заходит, но редко.

– А, ну что ж… Понятно… – За саркастической усмешкой мама все равно не могла скрыть обиды и слез. – Понятно, ему сейчас не до тебя. У него жена молодая, ребенок новенький. На свою дочь ему наплевать, он чужого ребенка воспитывает.

– Меня уже не надо воспитывать, мам.

– Что ты к словам придираешься? Я ж не о тебе. Все только о себе думают, обо мне никто и не вспоминает, как будто меня вообще нет. Была жена, была мать, а теперь я никто. Никому нет дела, как я переживаю, что я чувствую.

– Мам…

– Да ладно… Молчи лучше. – Мама вяло махнула рукой, села на стул, опустила вниз полные покатые плечи. Помолчав, проговорила тихо, с тоской: – Ты знаешь, как я его любила, Ариш. Как любила!.. Да я и сейчас его люблю. Никак не могу снова начать жить, представляешь? Моя жизнь – сплошные слезы. Депрессия замучила, сил нет. Ты прости меня, ладно? Наверное, я ужасная мать.

– Что ты, мамочка. Я же все понимаю.

– Нет, ты не можешь понять. И не дай тебе бог такого понимания.

Со временем, конечно, и депрессия отступила, и мамина одинокая жизнь как-то наладилась, вошла в колею. Потом мама даже смеялась со злорадным удовольствием, когда узнавала про последующие браки отца. Про третий брак, четвертый… Чем дальше, тем громче смеялась. Но слышалось в ее смехе что-то истерическое.

Бабушка умерла в то лето, когда Арина перешла на пятый курс. Тихо умерла, во сне, никого не потревожив. Говорят, будто такая смерть дается безгрешным людям. Наверное, оно так и есть, а только все равно было ужасно жалко бабушку. Растерялись они с Родей, почувствовали себя сиротами. Все-таки на бабушке многое в доме держалось.

И опять любовь их спасла. Любовь-ответственность друг за друга и за маленького Ваську. Территория их любви оставалась чистой и незамутненной желаниями и претензиями, которые проникают в любой, даже самый благополучный дом извне, как уличная грязь на подошвах обуви. Наверное, это высшая точка счастья, когда живешь внутри безусловной взаимной любви, словно в теплом коконе, когда мчишься вечером после занятий домой, как безумная, не замечая своего старого пальтеца и растоптанных сапог, и думаешь об одном: скорей бы. И счастлива предвкушением – у меня это есть, есть!

Хотя последний курс, преддипломный, ей тяжело дался, надо признать. Родион после работы поздно возвращался, Ваську не с кем было оставить. Хорошо, подруга школьная выручала, Ольга Верещагина. Собственно, в школе они и не были такими уж близкими подругами. В школе у нее Родя был – и друг, и подруга. А Ольга – так, серая мышка из группы поддержки.

По-настоящему они подружились после школы, когда встретились в супермаркете в том районе, где жила бабушка. Арина Ольгу сразу и не узнала – так она изменилась. Была серая мышка – стала уверенная в себе молодая леди в стильных очках и дорогом пальто. И похудела… И ростом выше стала, как показалось…

Обрадовались друг другу, обнялись, раскудахтались. Выяснилось, что Ольга живет недалеко – квартиру снимает. Ушла от родителей в самостоятельную жизнь. Как объяснила она сама – сейчас все так делают. Надо быть в тренде, надо строить свою жизнь так, как принято. Институт престижный за плечами иметь. В потенциале – высокооплачиваемую работу. И строить серьезные планы на жизнь. А замужество – это, Ариша, потом. Это как составляющая серьезного плана, не более того. Что ты, какая любовь… Замужество и любовь – вещи практически несовместимые. Или одно, или другое. А что поделаешь – надо быть в тренде, Ариш. Жизнь требует.

Обе торопились куда-то, но номерами телефонов обменялись. Ольга ей первая позвонила, сама в гости напросилась. Ну и пошло-поехало, завязалось в крепкий узелок. Бывают такие странные дружбы у женщин – вроде и характеры разные, как и установки жизненные, но стоит зацепиться языками на кухне… И ведь ни в чем друг с другом согласия не было! Не дружба, а всплеск эмоций!

– …Не понимаю я, Арин, хоть убей… Не понимаю! Ты же в школе хорошо училась, ты могла все по-другому сделать. Оно тебе надо было – это скороспелое замужество? Зачем? Куда бы оно от тебя делось, что за спешка? Не понимаю.

– Да что тут понимать, Оль? Я люблю Родю, вот и все объяснение. И я счастлива и ни о чем не жалею.

– Но ведь жизнь – это не только муж, семья и кухня с борщом. Это более выпуклое понятие, Арин. И даже любовь, о которой ты с такой страстью толкуешь, тоже более выпуклое понятие. Любовь на кухне с борщом сильно отличается от любви в Парижском отеле, к примеру, с окнами на крыши Монмартра. Ты же не будешь отрицать, что прогулка с любимым по парку в нашем спальном районе сильно отличается от прогулки с тем же любимым по Елисейским Полям, где на каждом углу кафешки, шампанское, устрицы. Неужели ты никогда не мечтала ни о чем таком, а? Честно скажи?