Резонанс - Корнев Павел

– По машинам! – скомандовал старший лейтенант. – Пошли! Пошли! Быстрее! Занимайте места по правому борту!

Мы подсадили Ингу и Лию, забрались следом сами и потеснились на лавке, давая возможность усесться рядом уже знакомому рыжему парню и его чернявой спутнице. Противоположную лавку заняли мужчины и женщины в возрасте от двадцати до тридцати лет в столь же невыразительно больничных одеяниях.

Нас семеро, их семеро. Очень интересно.

Я огляделся и обнаружил, что в других машинах соотношение выдерживается столь же строго. Один соискатель, один… А кто?

Инструктор? Санитар? Реаниматор? Непонятно.

Но зато стало ясно, почему инициацию проводят столь ограниченными партиями, – иначе и машин не напасёшься, и персонала никакого не хватит.

– Ну, чтоб не пятьсот вёрст! – произнёс старший в медицинской бригаде и спросил: – Все облегчились? Я серьёзно – остановок не будет, придётся по-морскому, с борта!

– А долго ехать?

– Кому как. Самое большее – двенадцать часов. Вода и сухой паёк у нас припасены, а вот удобствами машина не оборудована, примите к сведению. И никаких шуток – остановки в пути не предусмотрены.

Инга с Лией переглянулись, спустились по лесенке у заднего борта и поспешили к выстроенному немного на отшибе сараю с отхожими местами. Я бы, наверное, тоже последовал их примеру, только понял вдруг, что ноги сделались ватными и едва ли получится проделать весь этот путь и забраться обратно в кузов.

Ничего, потерплю…

Караульный, выждав какое-то определённое время, дал отмашку, и с места тронулась первая машина, а ещё минут через пять за ней покатила следующая. Забеспокоился даже, успеют ли вернуться девчонки, но обошлось. Стояли ещё никак не меньше четверти часа, прежде чем рыкнул мощный движок и наш трёхосный автомобиль выкатил на дорогу, занимая стартовую позицию.

Боец у поднятого шлагбаума вновь махнул клетчатым чёрно-белым флажком, и грузовик неожиданно шустро для своих немалых габаритов сорвался с места и всё быстрее, быстрее и быстрее покатил к столбу, отмеченному единицей. А потом шофёр принялся крутить руль, автомобиль вошёл в поворот и помчался по укатанной грунтовке – той самой спирали, о которой нам и толковал пулемётчик.

Немедленно повеяло противоестественным жаром, будто к печи в литейном цехе подступил, но зной тут же отступил, сменился неприятной тяжестью. Меня словно продавливали через сгустившееся пространство – и не забивали гвоздём в доску, а процеживали через марлю рыхлым творогом.

Никак не удавалось наполнить воздухом лёгкие, а тело словно задеревенело, и лишь поэтому я не заорал в голос. Всё, что сейчас мог, – это скрипеть зубами да стискивать пальцами край лавки. Остальным приходилось ничуть не лучше. Остальным – это претендентам, наши сопровождающие никаких неприятных ощущений, такое впечатление, не испытывали.

– Скорость? – спросил старший смены.

– Пятьдесят! – отозвался водитель и скрежетнул каким-то рычагом. – Зафиксировал!

Автомобиль мчался по грунтовой дороге необычайно ровно, словно гоночный болид на треке, но из-за этого становилось только хуже. Сбросить оцепенение никак не получалось, а изматывающее давление несильно, но всё же неуклонно росло. Я словно очутился на раскрученной до предела карусели, только тут вместо центробежной силы…

Додумать спутанную мысль не успел: Лев вдруг встрепенулся и стиснул тонкими пальцами моё запястье.

– Там! – ткнул он перед собой свободной рукой. – Эпицентр там! Разве вы не чувствуете?! Да посмотрите же! Вон он!

Кто-то из медбратьев даже присвистнул от удивления.

– Поверить не могу! На первом румбе резонанс схватил! Ну и какой счастливчик его жребий вытянул?

А вот кто не напоминал счастливчика, так это сам Лёва. Речь его сделалась бессвязной, он начал выкрикивать слова в темпе пулемётной очереди, беспрестанно перескакивая с темы на тему.

– Сверхэнергия пронизывает весь мир! Ноосфера! Мы все – источники информации! Вы слишком громко думаете! Перестаньте! Прекратите немедленно!

Пальцы товарища стиснули запястье с такой силой, что показалось: ещё немного – и сломаются кости, а дальше я вдруг неким иррациональным чутьём уловил непонятное мельтешение на самой границе зрения, будто бы размеренное движение автомобиля через переполненное сверхэнергией пространство вызвало к жизни странный стробоскопический эффект.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Интенсивность всполохов стала нарастать и перерождаться в колющую пульсацию, но тут старший санитар резко бросил:

– Чей он? Не спим!

Крепкий парень лет двадцати сорвался с места, приложил к лицу Льва марлю, смоченную хлороформом, тогда только стиснувшие моё запястье пальцы утратили свою стальную хватку, а секунд через десять наш товарищ и вовсе обмяк, качнулся вперёд.

Санитар подхватил его, не дав упасть со скамьи, перекинул через плечо и легко выпрямился, ничуть не смущённый немалым грузом.

– Всё! Пошёл!

Медбрат оттолкнулся ногой от заднего борта и сиганул из кузова. Сердце сжалось в ожидании неминуемой катастрофы, но спрыгнувший на дорогу санитар даже не покачнулся, словно грузовик и не мчался со скоростью пятьдесят километров в час. Слегка присев, парень тут же выпрямился и зашагал обратно к пропускному пункту.

– Тоже так сможете, – с усмешкой бросил начальник смены, заряжая ракетницу.

– А стоит ли? – спросил кто-то из его подчинённых. – Тут идти-то!

– Правила умными людьми писаны! – возразил старший санитар, поднял руку, и с громким хлопком к небу взмыла зелёная ракета.

Меня переполняли вопросы, но стробоскоп уже погас, и вернулось изматывающее давление сверхэнергии, вновь стало трудно соображать. Каждый оборот автомобильных колёс словно проворачивал винт незримого пресса, и тот с бездушной неумолимостью сминал меня всё сильнее и сильнее; казалось даже – дышу через раз. Тут не до разговоров…

Дальше всё запомнилось урывками. В какой-то момент степь перестала быть ровной словно стол, начали попадаться холмы, зазеленели кустарник и невысокие деревца, а потом солнце вдруг как-то разом очутилось за правым плечом. Дальше небольшие рощицы превратились в лес, и вот уже короткая тень побежала впереди автомобиля. А на обочинах мелькали, мелькали и мелькали верстовые столбы.

Но не верстовые, конечно же нет. Столбы отмечали румбы.

Отпускать начало на семнадцатом. Противоестественное давление никуда не делось, просто его интенсивность перестала нарастать. Понемногу я даже свыкся с ним – словно человек на страшной глубине, едва не раздавленный толщей вод, дальнейшее погружение которого приостановилось, и гибель перестала казаться неминуемой.

– О! – обрадовался старший санитар. – Выплыли? Чай, вода, сэндвичи?

При этих словах сидевший на краю скамьи рыжий Антон перегнулся через задний борт и ясно дал понять, что сейчас ему не до еды. Впрочем, у меня никакого аппетита не было тоже.

– Пить… – прошептал я пересохшими губами, и один из санитаров сунул в руку железную кружку.

Вода оказалась невкусной и слишком тёплой, немного даже замутило. Решил в следующий раз просить чая. Если, конечно, успею снова захотеть пить. Если раньше не накроет резонанс…

Аркаша тоже напился, повернулся к Инге спросил:

– Ты как?

Девушка слабо улыбнулась в ответ.

– Всё хорошо.

Лия держала кружку двумя руками, и те ходили ходуном, хоть машину почти не трясло.

– Вы тоже слышите их? – спросила она вдруг. – Голоса! Никак не могу разобрать, что они говорят!

Я ничего подобного не слышал, наоборот – уши словно заложило, и Аркадий тоже покачал головой, а вот Инга задумалась и сказала:

– Не голоса. Это как метроном…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ну-ка, цыц! – разозлился вдруг старший санитар. – Первый резонанс у всех разный, не сбивайте друг другу настрой!

Разговор сразу сошёл на нет. Холмы остались позади, дорога нырнула в низину, и с обеих сторон к обочинам подступила тайга. Сознание оставалось ясным, только навалилась непонятная апатия. Жарило просто немилосердно, но пить не хотелось, и как-то незаметно я задремал.