Шипы и розы (Шепот роз) - Тереза Медейрос

Дугал жестом отослал сыновей назад и, звучно хлопнув Макдоннелла по спине, сказал:

— Друг ты мне или враг, Ангус Макдоннелл, но я рад тебя приветствовать в замке Камеронов. Сегодня забудем о наших прежних раздорах и будем пировать вместе. — Отступив на шаг, хозяин замка повел рукой вокруг. — В знак доброй воли мои люди не имеют при себе оружия. — Изогнув бровь, Дугал многозначительно посмотрел на палаш Макдоннелла.

Разношерстная группа сородичей Ангуса встретила эти слова неодобрительным гулом, но, когда их предводитель вынул палаш из ножен и отбросил в сторону, им не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. На каменный пол с лязгом полетели палаши, кинжалы, мушкеты, пистолеты и прочее разнокалиберное оружие.

Тем временем Сабрина пыталась разыскать среди гостей тонкую фигуру Моргана, но сразу же позабыла о нем, когда в зале появился еще один пришелец.

— Боже правый! — изумилась Энид. — Выходит, не врут легенды! Это действительно гиганты!

Сабрина затаила дыхание. Макдоннеллы в самом деле отличались высоким ростом, но новый гость был выше всех на голову. Не в пример своим сородичам он не важничал и не выкатывал грудь колесом. Да ему это и не требовалось. Он был без головного убора, и пышная грива обожженных солнцем волос свисала значительно ниже плеч. Перехваченный поясом охотничий плед в синюю и черную клеточку облегал его массивную фигуру. Сабрина ужаснулась, осознав, что великан был не только без гетр, но и без обуви. По сравнению с ним Камероны в европейских одеяниях выглядели женоподобными. Сабрину нисколько бы не удивило, если бы о появлении незнакомца возвестили волынки, своими стенаниями совпав с прерывистым барабанным стуком ее сердца.

Мужчина стоял спиной к галерее, и было видно, как заиграли под тканью мощные мускулы, когда он вытащил из-за пояса громадный боевой топор. На секунду Сабрина представила себе, как великан размахивает этим страшным оружием и летят головы врагов. Ей стало жутко.

Энид подтолкнула подругу локтем и протянула ей флакон с нюхательной солью, который постоянно носила с собой на случай обморока.

— Ты побледнела, как смерть. Того и гляди лишишься чувств.

Сабрина сморщила нос и отвела руку Энид.

— Не волнуйся, все в порядке. Просто я терпеть не могу огромных мужчин. — Она подавила дрожь, вызванную, как ей хотелось бы думать, чувством отвращения. — В особенности огромных мужчин с такими мощными… мускулами.

— На твоем месте я бы не стала сбрасывать его со счетов, — Энид мечтательно вздохнула. — Многие девушки в Лондоне сказали бы, что у него есть все, что положено иметь мужчине.

«И даже больше», — невольно промелькнуло в голове Сабрины. Недовольная собой, она сильнее вдавила подбородок в ладонь.

Великан приблизился к куче оружия на полу, держа на весу боевой топор, но не положил его сразу, а на мгновение замешкался, демонстративно колеблясь. В его позе, грациозной и одновременно вызывающей, Сабрине почудилось что-то знакомое. Она нахмурила лоб, напрягая память.

Дугал Камерон не мог пожаловаться на свой рост, но ему пришлось откинуть голову, чтобы посмотреть незнакомцу в глаза. Сабрине не было видно, что читалось в их взглядах, но внезапно в гостиной воцарилась мертвая тишина и в воздухе повисло ощущение грядущей грозы.

Взоры всех Макдоннеллов были прикованы к великану, и стало ясно, что, как бы ни пыжился Ангус, именно этот человек является истинным главой клана и он же представляет самую большую угрозу для Камеронов.

Топор выскользнул из ладони незнакомца и упал в общую груду оружия. Сабрина облегченно вздохнула.

Будто осознав, что теряет внимание аудитории, следящей за каждым движением нового актера, Ангус Макдоннелл поспешил переключиться на хозяйку дома.

— Бет! — вскричал он. — Моя прекрасная Бет! О, если бы столь прекрасное лицо радовало меня своим присутствием в моем собственном доме! — Старик галантно приложился к ручке Элизабет.

— Какой мерзавец! — Сабрина в негодовании выпрямилась. — Никому не дозволено называть матушку Бет. Только папе.

Невозмутимая Элизабет вежливо поклонилась гостю, взяла его под руку и повела к столу. Сабрина с удовлетворением отметила, что ее мать почти на голову выше сморщенного гнома. За парой, прихрамывая, последовал человек в пледе с капюшоном, скрывающим лицо.

— Странная личность, будто призрак, — шепнула Энид.

Сабрина согласно кивнула, но ее внимание было поглощено великаном, который шел к столу в сопровождении Брайана и Алекса.

В гостиной буквой П были расставлены три длинных стола. Дугал Камерон и Ангус Макдоннелл сели рядом во главе центрального стола, спинами к гобеленам, развешанным на стене. Элизабет заняла место по другую руку от мужа. Таинственная фигура в капюшоне маячила за спиной Ангуса.

Гости немного поворчали, обнаружив, что в столовых приборах отсутствуют ножи, но потом дружно набросились на угощение, и в помещении воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь урчанием и чавканием. Хозяева обменивались довольными взглядами. Но вот какой-то черноволосый красавец схватил целую оленью ногу, предназначавшуюся для всех сидевших за тем столом, и принялся рвать ее зубами. Служанка, прислуживавшая за столом, вытаращилась на гостя, разинув рот, и очнулась, лишь когда хозяйка стала подавать ей лихорадочные знаки.

— Бедняга, очевидно, сильно проголодался, — вздохнула Энид, почувствовав родственную душу.

По мере того как опустошались и вновь наполнялись бокалы и гости постепенно насыщались, настроение у них менялось к лучшему. Завязалась застольная беседа, кто-то негромко затянул песню. Сабрина не спускала глаз с белокурого великана, который, в отличие от своих друзей, почти не ел, пил только воду, оставив свой бокал с вином нетронутым. Возможно, он подозревает, что вино отравлено? Но тогда почему позволяет пить своим сородичам? Блондин сидел вместе со всеми, но как бы особняком, и не откликался на попытки Брайана и Алекса втянуть его в разговор. Плечи гиганта были напряжены, он словно готов был в любую минуту к вражескому нападению.

В душе Сабрины шевельнулось сочувствие. Она знала по собственному опыту, каково это находиться среди людей, но ощущать свое полное одиночество. Как единственная дочь в окружении двух старших братьев, она со дня рождения была обречена на всеобщее обожание. Но обожание вовсе не всегда означает понимание. Братья до сих пор видели в ней всего лишь малого ребенка. Но Сабрина воспринимала это как цену, которую ей приходится платить за их любовь.

Ее мысли прервало легкое сопение. Энид задремала, уронив голову на сложенные руки. Только такая девушка, как Энид, могла уснуть и пропустить самую волнующую ночь в истории Камеронов. Сабрина улыбнулась и укрыла кузину своей шалью.