Красная книга сказок кота Мурлыки - Марсель Эме

— Это еще как понимать? — спросил цыган, хмуря брови.

— Ну, хватит отпираться, — отрезала свинья. — Отдавайте коров, которых украли, не то…

Но договорить она не успела. Все цыгане вскочили и набросились на нее, не пощадив роскошной бороды, а ее угрозы и негодующие вопли только распаляли их. Свинья насилу вырвалась и, теряя на ходу ниточки из бороды, помчалась прочь. Добежав до крайней фермы, она укрылась там — хозяева охотно пустили ее. Полдень миновал, было уже два часа. Дельфина и Маринетта ждали свинью, изнывая от тревоги, но вместо нее за новостями явился селезень.

Девочки все ему рассказали, объяснили, почему подозрения свиньи пали на цыган, и он, казалось, одобрил ее умозаключения.

— Судить о людях по внешности — это очень мудро. Если только умеешь судить верно, — сказал он. — Что до нашей ищейки, она, я думаю, недалеко и уже нашла Злючку и остальных коров. Пойдемте-ка и мы к ним.

И они все вместе: Дельфина, Маринетта, селезень и пес — отправились к цыганской кибитке. Там никого не было — цыгане ушли в деревню торговать корзинками, которые успели сплести с утра. Селезня их отсутствие нисколько не смутило. Наклонившись к самой земле, он что-то разглядывал.

— Посмотрите на эти желтые ниточки, — сказал он, — вон одна, другая, и еще, и еще… Как будто свинья играла в мальчика с пальчик и нарочно разбрасывала волоски из своей бороды. Интересно, куда приведет нас этот след.

Друзья пошли по пути, отмеченному желтыми волосками, и скоро пришли к крайней ферме. Хозяева были дома.

— Здравствуйте, — сказал селезень. — Я вижу, вы ничуть не похорошели. Как это с такими рожами вас еще не упекли за решетку?

Хозяин с хозяйкой успели только ошарашенно переглянуться, а селезень продолжал, обернувшись к Дельфине и Маринетте:

— Ну-ка, девочки, откройте ворота в хлев, да не робейте. Вы найдете там старых знакомых, которым давно не терпится выйти на свежий воздух.

Хозяева бросились было к хлеву, чтобы помешать сестрам, но селезень предостерег их:

— Если вы хоть пальцем пошевельнете, я велю моему, другу псу разорвать вас в клочья.

Пока пес стерег хозяев, девочки отперли хлев, и тут же во двор вырвались свинья и все стадо коров. Злючка с виноватым видом пряталась среди подруг. Хозяева фермы пристыженно опустили головы.

— Оказывается, вы очень любите животных, — сказал селезень.

— Мы просто пошутили, — стала оправдываться фермерша. — Позавчера Злючка попросила меня приютить ее на два-три дня. Она хотела разыграть девочек.

— Неправда, — вмешалась Злючка. — Я попросила пустить меня только на одну ночь, а на другой день вы меня удержали силой.

— А как попали сюда остальные коровы? — спросила Дельфина.

— Я боялась, что Злючке одной будет скучно. Вот и решила привести ей подруг.

— Она пришла на луг и сказала, что Злючка заболела и зовет нас, — объяснила одна из коров. — Ну, мы поверили ей и пошли, не чуя ничего дурного.

— Вот и я тоже, — сердито буркнула свинья, — не подумала ничего дурного, когда она предложила мне зайти в хлев.

Отчитав хозяев и предсказав напоследок, что рано или поздно им не миновать тюрьмы, селезень увел всех со двора. На дороге они расстались: девочки погнали коров на пастбище, а селезень со свиньей пошли домой. Свинья сокрушенно думала о своей неудаче и о бесполезности самых безупречных рассуждений.

— Скажи мне, селезень, как ты догадался, что коров украли хозяева крайней фермы? — спросила она.

— Нынче утром фермер проходил мимо нашего дома. Родители были во дворе, и он остановился потолковать с ними, причем и словом не обмолвился о пропаже коров, хотя знал об этом от девочек.

— Но он ведь знал, что девочки ничего не сказали родителям и, может, не хотел их выдавать, чтобы их не наказали.

— Обычно ни он, ни его женушка не упускали случая наябедничать на девочек. И вообще, у них вороватые физиономии.

— Ну, это еще ничего не доказывает.

— Доказывает, да еще как. Мне бы и одного этого доказательства хватило, а тут еще волоски из твоей бороды привели к самому хлеву, так что не осталось никаких сомнений.

— А ведь они, — вздохнула свинья, — одеты лучше, чем цыгане.

Когда вечером сестренки пригнали стадо домой, родители были во дворе. Злючка, едва завидев их, рванулась вперед и торопливо заговорила:

— Сейчас я вам все объясню. Это Дельфина и Маринетта виноваты.

И она долго рассказывала о том, как и почему пропала она сама и все стадо. Родители, уверенные, что еще вчера вечером разговаривали с ней и с другими коровами, ничего не поняли. А свинья и коровы стали наперебой говорить, что ничего подобного не было, так что Злючка чуть не задохнулась от возмущения.

— Знаете, — сказал селезень, — вот уже несколько недель у бедной Злючки что-то с головой. У нее просто мания какая-то: ей непременно надо, чтобы девочек и пса каждый день наказывали, вот она и выдумывает невесть что.

— И правда, — сказали родители. — Мы и сами заметили.

С того дня родители перестали верить Злючкиным россказням. А у нее от обиды пропал аппетит, и она почти перестала давать молоко. Так что теперь родители подумывают, не зарезать ли ее на мясо.

пес

Однажды Дельфина и Маринетта возвращались на ферму с покупками для родителей. До дома оставалось пройти совсем немного. В корзинке у них лежали три куска мыла, сахарная голова, телячьи потроха и на пятнадцать су гвоздики. Девочки раскачивали корзину, каждая за свою ручку, и пели веселую песенку. Едва они дошли до припева — «тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля», — как вдруг из-за поворота выскочил большой кудлатый пес. Он бежал, не разбирая дороги, вид у него был грозный: пасть оскалена, клыки торчат, язык свисает до самой земли. Вдруг пес резко взмахнул хвостом и рванулся вбок, да так неуклюже, что налетел на дерево у обочины. От неожиданности он попятился и сердито зарычал. Девочки похолодели от страха и прижались друг к другу, чуть не раздавив корзинку.

Маринетта все же продолжала напевать еле слышным дрожащим голоском:

— Тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля…

— Не бойтесь, — окликнул их пес, — я вовсе не злой, я добрый. Но меня постигло несчастье — я ослеп.

— Бедный пес! — вскричали девочки. — Как же это случилось?

Пес приблизился к сестрам, дружелюбно виляя хвостом. Потом лизнул им коленки, по-свойски обнюхал корзину и стал рассказывать.

— Со мной приключилось вот что… — начал он, но вдруг остановился. — Давайте присядем, а то меня просто лапы не держат.

Девочки вслед за псом сошли с дороги и уселись на траву, причем Дельфина из предосторожности поставила корзину между ногами.

— Ффу-у, до чего хорошо передохнуть! — вздохнув, сказал пес. — Ну так вот. Прежде чем ослепнуть, служил я поводырем слепому. Еще вчера он держался за эту веревку — видите, у меня на шее. Теперь-то я понимаю, каково ему было бы без помощника… Ведь я выбирал дороги поровнее и покрасивее, где боярышник в цвету. Шли мимо хутора — я говорил: «Вон хутор», и мы сворачивали туда. Крестьяне подавали ему кусок хлеба, мне бросали кость, иногда пускали нас переночевать в амбар. Я защищал его, если мы попадали в переплет, — знаете, что такое откормленные дворовые псы… да и люди не очень-то привечают бедняков. Но я принимал злобный вид, и нас не трогали. Я ведь любого могу напугать, если захочу, смотрите…

И пес грозно заворчал, скаля зубы и бешено вращая глазами. У девочек душа ушла в пятки.

— Не надо больше, — попросила Маринетта.

— Да я только показать хотел, — смутился пес. — В общем я служил хозяину верой и правдой. Еще он любил поболтать со мной. За беседой и время идет быстрее, хотя какой из меня, пса, собеседник…

— Да что вы, вы говорите ничуть не хуже человека.

— Вы очень любезны, — ответил пес. — Боже, как вкусно пахнет ваша корзинка!.. Да, о чем бишь я?.. А, о хозяине! Я всячески старался скрасить ему жизнь, однако угодить не мог никак. Из-за сущих пустяков он то и дело награждал меня пинками. Поэтому вообразите мое удивление, когда позавчера он ни с того ни с сего приласкал меня и заговорил со мной дружелюбно. Признаться, я был в восторге. Для меня нет на свете ничего слаще ласки, лишь она дает истинное счастье. Погладьте меня, пожалуйста…

Пес подставил сестрам кудлатую голову. Девочки погладили его, и пес завилял хвостом, тоненько поскуливая от удовольствия.

Затем он вернулся к своему рассказу.

— Как ни приятны ваши ласки, но закончить мою историю нужно. Умаслив меня и так и эдак, хозяин вдруг спрашивает: «Пес, не возьмешь ли себе мою беду, мою слепоту?» Этого я, конечно, не ожидал. Взять себе его беду! Тут и закадычнейший друг растеряется. Думайте обо мне что хотите, но я отказался.