Красная книга сказок кота Мурлыки - Марсель Эме

— Боже, как он дурно воспитан! — прошептала свинья.

— Вон петуха! — закричали все хором. — Вон грубияна! Вон! Вон! Вон! Вон! Вон!

Гребешок у петуха сделался краснее обычного, он пересек кухню под гул и шиканье присутствующих и вышел, поклявшись отомстить. На улице по-прежнему шел дождь, и петух забился в сарай. Минут через пять туда пришла Маринетта и стала внимательно выбирать полено в поленнице.

— Хочешь, я помогу тебе найти то, что ты ищешь? — предложил петух сладким голосом.

— Нет, нет! Я ищу полено размером с… Ну в общем такое полено, какое надо.

— Размером с кота, так и говори. Но ведь Альфонс сам сказал: родители заметят, что оно не шевелится.

— А вот и нет! — ответила Маринетта. — Селезень все придумал…

Тут Маринетта вспомнила, что ей велели остерегаться петуха. Она испугалась, что и так уже слишком много выболтала, выбрав полено, ушла из сарая. Петух видел, как она перебегала под дождем через двор и вошла в кухню. Вскоре оттуда вышла Дельфина с котом, открыла ему дверь в амбар, а сама сталась снаружи. Петух глядел во все глаза, пытаясь понять, что они задумали, но тщетно. Время от времени Дельфина подходила к окну кухни и с тревогой спрашивала, который час.

— Без двадцати двенадцать, — отвечала Маринетта. — Без десяти двенадцать… Без пяти…

Кот не появлялся.

Все животные, кроме селезня, ушли из кухни и вернулись каждый на свое место.

— Который час?

— Ровно полдень. Все пропало. Слышишь?.. Стук колес. Это родители.

— Что ж, ничего не поделаешь, — сказала Дельфина, — Придется запереть Альфонса в амбаре. В конце концов, не умрем же мы оттого, что поживем полгода у тети Мелины.

Она уже протянула руку, чтобы повернуть ключ, но тут на пороге появился Альфонс, держа в зубах живую мышь. Повозка родителей, мчась во весь опор, выехала из-за поворота.

Кот, а вслед за ним Дельфина бросились в кухню. Маринетта раскрыла мешок, куда она уже успела положить полено, обернув его тряпками, чтобы оно казалось мягким на ощупь. Альфонс бросил туда же мышь, которую держал зубами за шкирку, и мешок немедленно завязали. Повозка родителей приближалась.

— Мышь, — сказал селезень, наклонившись над мешком, — кот так добр, что дарит тебе жизнь, но при одном условии. Ты меня слышишь?

— Слышу, — пропищал тоненький голосок.

— От тебя требуется только одно: бегать по полену в мешке, так чтобы снаружи казалось, будто оно само шевелится.

— Это нетрудно. А дальше что?

— А дальше придут люди, возьмут мешок и понесут к реке, чтобы бросить его в воду.

— Но…

— Никаких «но»! На дне мешка есть маленькая дырочка. Когда понадобится, ты прогрызешь ее пошире и, услыхав собачий лай, через нее выскочишь. Не вздумай удрать раньше, иначе пес тебя задушит. Ясно? Но главное, что бы ни случилось, не произноси ни слова.

Родители въехали во двор. Маринетта спрятала Альфонса в деревянный сундук, а мешок положила сверху. Пока родители распрягали лошадей, селезень выскользнул из кухни, а девочки изо всех сил терли глаза, чтобы они покраснели.

— Какая ужасная погода! — сказали родители, входя в дом. — Даже плащи насквозь промокли. И все из-за этого гнусного кота!

— Не будь я завязан в мешке, — сказал кот, — я, может быть, вас и пожалел бы.

Кот сидел в сундуке, прямо под самым мешком, и родителям казалось, что его голос, слегка приглушенный, доносится из мешка. Мышь внутри сновала по полену, и мешок шевелился.

— Нас-то жалеть нечего! А вот твое положение незавидное. Но ты сам виноват.

— Полноте, родители! Вы ведь совсем не такие злые, какими хотите казаться. Выпустите меня, и я вас прощу.

— Ты нас простишь? Поразительная наглость! Может быть, это по нашей милости вторую неделю льют дожди?

— О нет, не по вашей! Где уж вам! Но на днях вы меня несправедливо избили. Чудовища! Палачи! У вас нет сердца!

— Ах ты, дрянной котище! — закричали родители. — Ты еще вздумал нас оскорблять!

Они так рассвирепели, что принялись колотить по мешку палкой от метлы. На полено посыпался град ударов, и, пока перепуганная мышь металась в мешке с места на место, Альфонс испускал душераздирающие вопли.

— Ну что, получил? Будешь еще говорить, что у нас нет сердца?

— Я вообще с вами больше не желаю разговаривать, — ответил Альфонс. — Можете теперь говорить все, что угодно. Я и рта не раскрою, чтобы отвечать таким злыдням, как вы.

— Как угодно, любезный. И вообще, пора кончать. Пошли на реку!

Родители подхватили мешок и, не обращая внимания на крики Дельфины и Маринетты, вышли из кухни. Пес ждал у порога и поплелся за ними, укоряя их своим скорбным видом. Когда они проходили мимо сарая, их окликнул петух:

— Эй, родители, вы идете топить несчастного Альфонса? По-моему, он умер у вас в мешке раньше времени. Больно уж тихо он там лежит, прямо как полено.

— Ничего удивительного! Мы так отделали его метлой, что он теперь скорее мертв, чем жив.

С этими словами родители посмотрели на мешок, который они несли, прикрывая плащом.

— Однако это не мешает ему там ерзать, — добавили они.

— Ерзать-то он ерзает, — ответил петух, — но почему-то его совсем не слышно, как будто у вас в мешке вместо кота лежит деревяшка.

— Он обиделся на нас и сказал, что больше рта не раскроет и не станет нам отвечать.

Тут уж и петух поверил, что кот сидит в мешке, и пожелал родителям счастливого пути.

Тем временем Альфонс вылез из сундука и вместе с девочками на радостях пустился в пляс посреди кухни. Селезень был с ними. Он не хотел мешать их веселью, но сам очень тревожился, как бы родители не заметили подмены.

— А теперь, — сказал селезень, когда все наплясались, — надо подумать об осторожности. Нельзя, чтобы родители, вернувшись, обнаружили кота на кухне. Альфонс, тебе пора отправляться в амбар и не вздумай когда-нибудь вылезти оттуда днем.

— По вечерам, — сказала Дельфина, — ты будешь находить у сарая еду и миску молока.

— А днем, — пообещала Маринетта, — мы будем проведывать тебя в амбаре.

— А я — ночью навещать вас в вашей комнате. Будете ложиться спать — оставляйте окошко приоткрытым.

Сестры вместе с селезнем проводили кота. В это время появилась мышь, она возвращалась в амбар, выпрыгнув из мешка.

— Ну как? — спросил селезень.

— Я промокла до нитки, — пропищала мышь. — Еле добралась, такой дождь. И, представьте себе, меня чуть не утопили. Пес залаял в последнюю секунду, когда родители уже стояли на берегу. Еще миг, и они швырнули бы меня в воду вместе с мешком.

— Хорошо все, что хорошо кончается, — сказал селезень. — А теперь не мешкай и прячься.

Вернувшись домой, родители увидели, что девочки накрывают на стол, распевая песни, и очень удивились.

— Оказывается, смерть бедного Альфонса не очень-то вас печалит. Стоило так плакать, когда мы его уносили! Жаль, что у него не было по-настоящему верных друзей, каких он заслуживал. В общем-то Альфонс был отличный кот, и нам его будет недоставать.

— Мы очень горюем, — сказала Маринетта, — но раз уж он умер, значит, умер. Этого не поправишь.

— В конце концов, он получил по заслугам, — добавила Дельфина.

— Ваши разговоры нам не нравятся, — рассердились родители. — Черствые, бессердечные девчонки! Нам очень хочется, да, очень, отправить вас прогуляться к тете Мелине!

Все сели за стол, но родители были печальны и им кусок не лез в горло, зато девочки ели за четверых.

— Нельзя сказать, чтобы у вас от горя пропал аппетит, — говорили родители. — Если бы покойный Альфонс мог нас сейчас видеть, он понял бы, кто был ему истинным другом.

К концу обеда родители не смогли сдержать слез и разрыдались, уткнувшись в носовые платки.

— Ну полно, родители, — сказали девочки, — возьмите себя в руки. Нельзя же так раскисать. Слезами Альфонса не воскресить. Да, вы засунули его в мешок, поколотили палкой и утопили, но вспомните, что вы сделали это ради нашего общего блага, чтобы вернуть солнце нашим посевам. Будьте же благоразумны! Только что, уходя на реку, вы были такими уверенными и решительными!

Весь день родители вздыхали, но, проснувшись наутро, увидели голубое небо, залитые солнцем поля и почти перестали вспоминать о коте. А потом и вовсе о нем забыли. Солнце пригревало все жарче и жарче, и работать приходилось столько, что горевать не оставалось времени.

А девочкам вспоминать об Альфонсе не было нужды. Он с ними почти не расставался. Пользуясь тем, что родителей с утра до вечера не было дома, он проводил целые дни во дворе и прятался, только когда родители приходили домой поесть.