Неугомонный - Хеннинг Манкелль

Но, приехав домой и прогулявшись с Юсси, он вдруг почувствовал беспокойство. Порой в этом доме, среди пустынных полей, его охватывало ощущение заброшенности. Я словно обломок разбитого корабля, думал он тогда. Выброшенный сюда, в эту бурую глину. Чаще всего беспокойство проходило быстро. Но именно этим вечером упорно не отступало. Валландер сел за кухонный стол, расстелил старую газету и вычистил пистолет. Закончив, посмотрел на часы: только восемь. Откуда взялась эта мысль, неизвестно. Он поспешно переоделся и поехал обратно в Истад. Зимой город был почти безлюден, особенно будними вечерами. И допоздна работали максимум два-три бара или ресторана на весь город. Валландер припарковал машину и направился к ресторану, расположенному на рыночной площади. Посетителей оказалось мало. Он сел за столик в углу, заказал закуску и бутылку вина. В ожидании заказа выпил в баре несколько коктейлей. Так странно: он просто вливал в себя спиртное, чтобы заглушить беспокойство. И был уже изрядно подшофе, когда официант принес закуску и налил ему вина.

— Пусто у вас, — заметил Валландер. — Где же посетители?

Официант пожал плечами:

— Во всяком случае, не здесь. Надеюсь, вы останетесь довольны закуской.

Закуску Валландер только поковырял. Зато меньше чем за полчаса опустошил бутылку. Достал мобильник, полистал записанные там номера. Хотел с кем-нибудь поговорить. Но с кем? Спрятал телефон — незачем кому-то слышать, что он пьян. Бутылка пуста, и выпил он уже многовато. Однако это не помешало ему заказать еще чашку кофе и рюмку коньяка, когда подошедший официант сообщил, что ресторан закрывается. Вставая из-за стола, Валландер покачнулся. Официант устало наблюдал за ним.

— Такси, — сказал Валландер.

Официант позвонил по телефону, который висел на стене за стойкой бара. Валландер стоял в ожидании и сам чувствовал, что его шатает. Официант повесил трубку, кивнул.

На улице в лицо ударил пронизывающий ледяной ветер. Валландер сел на заднее сиденье такси, и, когда машина завернула во двор его дома, глаза у него слипались. В доме он кучей побросал одежду на пол и, едва положив голову на подушку, мгновенно уснул.

Через полчаса после того, как Валландер уснул, в Полицейское управление пришел мужчина. Он был встревожен и хотел поговорить с кем-нибудь из ночных дежурных. Его направили к Мартинссону.

Сообщив, что он официант, посетитель выложил на стол перед Мартинссоном пластиковую сумку, в которой оказался пистолет, такой же, как у самого Мартинссона.

Официант даже назвал фамилию клиента, поскольку с годами Валландер стал в городе известной персоной.

Мартинссон сделал запись в журнале происшествий, а потом долго сидел, глядя на пистолет.

Как Валландер мог забыть свое табельное оружие? И зачем взял его с собой в ресторан?

Мартинссон посмотрел на часы. Начало первого. Вообще-то надо бы позвонить Валландеру, хотя… нет, не стоит.

Подождем до утра. Даже думать не хочется, что будет.

3

На следующий день, когда Валландер пришел в Управление, на вахте его дожидалась записка от Мартинссона. Он молча чертыхнулся. Самочувствие с похмелья было препаршивое. Раз Мартинссон хочет поговорить с ним сразу, как только он придет, значит, случилось что-то требующее его непосредственного присутствия. Может, все-таки удастся отложить на денек-другой, подумал он. Или хоть на несколько часов. Сейчас ему хотелось одного: запереться в кабинете, отключить телефон и, положив ноги на стол, попробовать еще поспать. Он снял куртку, осушил открытую бутылку минералки, стоявшую на столе, и пошел к Мартинссону, который занимал теперь его бывший кабинет.

Постучав в дверь, Валландер вошел. И по лицу Мартинссона тотчас понял: случилось что-то серьезное. Он всегда умел распознать настроение старинного коллеги, что было важно, поскольку оно у Мартинссона то и дело резко менялось — от энергично-приподнятого до унылого.

Валландер сел в посетительское кресло.

— Что стряслось? По пустякам ты мне записки не оставляешь.

Мартинссон удивленно смотрел на него:

— Ты вообще не догадываешься, о чем пойдет речь?

— Нет. А должен?

Мартинссон не ответил. Только по-прежнему неотрывно смотрел на Валландера, которому становилось все больше не по себе.

— Я не намерен сидеть тут и гадать, — в конце концов сказал комиссар. — В чем дело?

— Ты все еще не понимаешь, о чем речь?

— Нет.

— По сути, это еще ухудшает положение. — Мартинссон выдвинул ящик стола, достал табельный пистолет Валландера, положил перед собой. — Полагаю, теперь тебе понятно, о чем я?

Валландер не сводил глаз с оружия. Леденящий ужас захлестнул его, почти вытеснив похмелье и тошноту. Накануне вечером он вычистил оружие, это точно. Но что произошло потом? Он пытался восстановить в памяти вчерашние события. С кухонного стола его табельное оружие каким-то образом попало к Мартинссону. Что произошло в промежутке, как именно оружие оказалось здесь, он понятия не имел. Не мог объяснить, не мог найти отговорку.

— Вчера вечером ты пошел в ресторан, — сказал Мартинссон. — Зачем ты взял с собой пистолет?

Валландер недоуменно покачал головой. Он никак не мог вспомнить. Может, сунул пистолет в карман, когда поехал в Истад? Как ни странно, скорей всего так и было.

— Не знаю, — сказал он. — В голове провал, черная пустота. Придется тебе рассказать.

— Около полуночи сюда пришел некий официант. Встревоженный, потому что на диванчике, где ты сидел, нашел оружие.

Смутные обрывки воспоминаний мелькали в мозгу Валландера. Наверно, он вытащил оружие из куртки, когда доставал телефон? Но как он мог забыть его?

— Я вообще не знаю, что произошло, — сказал он. — Должно быть, сунул оружие в карман, выходя из дому.

Мартинссон встал, открыл дверь.

— Кофе будешь?

Валландер помотал головой. Мартинссон исчез в коридоре. Валландер взял оружие, проверил — обойма полная. Еще не легче. Его бросило в пот. В голове молнией мелькнуло: застрелиться? Он передвинул пистолет так, чтобы дуло смотрело в окно. Вернулся Мартинссон.

— Ты можешь мне помочь? — спросил Валландер.

— На сей раз нет. Официант тебя узнал. Так что помочь невозможно. Отсюда ты отправишься прямиком к шефу.

— Ты уже говорил с ним?

— Я совершил бы служебный проступок, если бы не доложил ему.

Больше Валландеру сказать было нечего. Оба умолкли. Валландер пытался искать выход, зная, что его нет.

— Что же теперь будет? — в конце концов спросил он.

— Я попробовал справиться в уставах. Перво-наперво, конечно, назначат внутреннее расследование. Вдобавок есть риск, что этот официант — кстати, его зовут Туре Сааге, на случай, если ты не в курсе, — так вот он может проболтаться газетчикам. Теперь ведь можно срубить деньжат за горяченький фактик. Пьяные полицейские, выкидывающие подобные фортели, пожалуй, способствуют продаже экстренных выпусков.

— Ты небось велел ему помалкивать?

— А то! Даже сказал, что разглашение деталей полицейского расследования карается законом. Только, по-моему, он, увы, меня раскусил.

— Может, мне с ним поговорить?

Мартинссон наклонился к нему через стол. Валландер видел, что он устал и подавлен. И тоже пал духом.

— Сколько лет мы проработали вместе? Двадцать? Больше? На первых порах командовал ты. По праву. Ругал меня, но и хвалил тоже. Теперь мой черед сказать тебе: не предпринимай ничего. Любой твой поступок только увеличит неразбериху, а ее и без того хватает. С официантом, с Туре Сааге, говорить не надо, тебе лучше вообще не говорить ни с кем. Кроме Леннарта. А к нему ты отправишься прямо сейчас. Он ждет.

Валландер кивнул и встал.

— Мы постараемся сделать все возможное, — сказал Мартинссон.

По его тону Валландер понял, что на особенно хороший исход Мартинссон не рассчитывает.

Валландер протянул было руку за оружием. Но Мартинссон покачал головой:

— Оно останется здесь.

Валландер вышел в коридор. Кристина Магнуссон прошла мимо с кружкой кофе в руке. Кивнула. Валландер понял, что она уже знает. На сей раз он не оглянулся, чтобы полюбоваться ее фигуркой. Прошел в туалет, запер за собой дверь. Зеркало над раковиной было с трещиной. Точь-в-точь как я, подумал он. Смочил лицо, вытер, всмотрелся в свои красные глаза. Трещина делила его лицо надвое.

Он сел на стульчак. В глубине души гнездилось еще одно чувство, не только стыд и страх по поводу случившегося. Раньше такого не бывало. Он не мог припомнить, чтобы хоть раз так халатно обращался с табельным оружием. Когда брал пистолет домой, всегда запирал его в оружейном шкафу, где хранил лицензированный дробовик, с которым изредка ходил вместе с соседями охотиться на зайцев. Тут что-то куда более глубокое, чем хмель. Забывчивость другого рода, совсем незнакомая. Мрак, где он не способен зажечь свет.