Помпеи - Мария Сергеенко

Помпеи, по-видимому, были центром, куда из окрестных мест стекались восставшие: в целях лучшей их ориентировки в незнакомом городе красной краской выведены были на углах домов надписи на оскском языке, указывавшие направление и помогавшие защитникам находить дорогу к своим военным постам. Таких надписей сохранилось шесть. Вот перевод одной их них: «по этому обходу [очевидно, главные улицы были предусмотрительно забаррикадированы, и движение шло кругом, переулками и узкими уличками] идти к месту между десятой и одиннадцатой башней, где стоит Тит Фисканий [вероятно, начальник данного участка]».

Помпеи стойко сопротивлялись, и Сулла в конце концов предпочел снять осаду. В 87 г. до н. э. он отплыл в Азию для борьбы с Митридатом[14] и вернулся в Италию только спустя четыре года. Зиму 83/82 года он провел вместе со своим войском в Кампании; можно представить себе, что приходилось выносить населению от его солдат. Последнее сопротивление италиков было, таким образом, сломлено.

В 80 г. Сулла отправил в Помпеи в качестве колонистов некоторое число своих выслужившихся ветеранов, которым он и отдал в собственность часть земли и домов, принадлежавших до того местным жителям. Устройством всех этих дел и улаживанием споров с населением ведал родственник диктатора — Публий Сулла. Из речи, которую лет 20 спустя произнес в его защиту Цицерон (Публия обвиняли в том, что он был причастен к заговору Каталины), можно извлечь кое-какие подробности, касающиеся совместной жизни на первых порах коренного и пришлого элементов города.

Выводя колонию в Помпеи, Сулла рассчитывал не только наградить своих старых солдат и обеспечить их на чужой счет. Его ветераны должны были стать отныне крепким оплотом новой власти; вместе с ними в старый самнитский и эллинистический город входил Рим, входил со своим языком, обычаями, со всем строем и складом своей общественной и государственной жизни. Встреча отнюдь не была дружественной: сразу же начался затянувшийся на несколько лет спор относительно права голоса, а попутно и относительно места, отводимого для общественных прогулок. Последний пункт остается неясным: по всей вероятности колонисты желали использовать это место для каких-то целей, важных и близких только им; вряд ли можно предположить, чтобы та или другая сторона притязала на исключительное право прогуливаться по этому месту. Зато спор о праве голоса для нас более понятен: Рим желал сделать своих людей достаточно влиятельными в управлении городом, а исконное население изо всех сил этому противилось. Мы не знаем, чем этот спор решился, но можно не сомневаться, что Рим не дал своих колонистов в обиду.

Уже в первые годы после выведения колонии во главе городского управления становятся римские выходцы — Квинктий Вальг и Марк Порций.

Надо отдать справедливость колонистам, видимо стремившимся не обострять положения. Старые вояки, много повидавшие на своем солдатском веку, быстро сообразили, сколько выгодных возможностей предлагает им новая родина и как важно для осуществления этих возможностей жить в мире с ближайшими соседями. На первых же порах стремятся они, как об этом свидетельствует хотя бы мемориальная надпись об упомянутых римлянах, показать, что город помпейцев только выиграл, приняв в число сограждан деятельных, богатых и благожелательных людей. Вальг и Порций «на собственные деньги в благодарность за оказанную им честь построили для колонии [Помпеи, после введения сюда колонистов, получили официальное наименование «колонии»] место для зрелищ и отдали его навеки колонистам» — так гласит надпись, в двух экземплярах поставленная в амфитеатре. Надо вспомнить, какими увлекательными зрелищами для италийца тех времен были гладиаторские игры, чтобы понять, как высоко должны были оценить жители Помпей постройку амфитеатра в их городе. Те же Вальг и Порций и примерно в то же самое время по распоряжению городского совета построили крытый театр. Тогда же были вымощены улицы в Помпеях. Около 70 г. до н. э. отремонтировали и переделали наново старые Стабиевы бани. Если, по выражению Цицерона, «благо колонистов было несовместимо со счастьем коренных жителей Помпеи» и если старому населению пришлось действительно многим пожертвовать в пользу пришельцев, то все же мало-помалу обе враждующие стороны притерпелись одна к другой и сжились: для пришельцев новое место стало настоящей родиной, интересами которой они жили, которую стремились возвеличить и украсить.

Старые раны постепенно затягивались, забывались старые обиды и счеты. Ежедневные встречи на рынке, в термах, в заседаниях суда и совета, общие дела и веселые встречи на досуге, нередко возникавшая взаимная приязнь, дружба и брачные связи — все это постепенно и неуклонно уничтожило рознь между пришельцами и старожилами и ко времени империи от этой розни не осталось и следа. Помпеи зажили тихой жизнью маленького провинциального городка, где выборы магистратов приводили в волнение всех жителей, а драка в амфитеатре представлялась событием исторической важности.

Глава IV

ГОРОД

Помпеи расположены на высоком холме, который в какие-то незапамятные времена образовала лава, потоком шедшая в эту сторону от Везувия и постепенно застывшая. Люди, выбравшие себе для жилья этот холм с почти отвесными сторонами, знали, что они делали. Здесь можно было чувствовать себя в безопасности и от зверя и от лихого человека. В наше время все преимущества этого холма, превращавшие его прежде, даже при отсутствии стен, в крепость, не бросаются в глаза, потому что позднейшие извержения почти сравняли с ним уровень соседней поверхности земли с северной стороны; кроме того, море значительно отошло от старого берега. Но в те отдаленные времена люди, сидевшие на этом холме, держали в своих руках и тех, кто проходил по равнине, и тех, кто плыл по морю и заезжал в устье Сарна. Холм, который поселенцы выбрали для жилья, конечно, только потому, что он обеспечивал им относительно безопасное существование, вскоре был ими высоко оценен и в другом отношении: место это было очень выгодно не только в смысле стратегическом, но и в торговом. К этому надо прибавить, что оно лежало в плодороднейшей округе: маленький городок, естественно, становился центром, где местное население продавало продукты своего хозяйства, приобретая взамен товары, привозимые торговцами из других городов и стран.

Мы говорили уже, что первоначальным населением всей Кампании вообще и Помпей в частности были оски. Судя по тому, что уже в VI в. город был украшен храмом греческой архитектуры, можно думать, что от основания его и до этого времени прошел срок немалый.

В жизни Помпей мы отчетливо различаем два периода, о которых рассказывает нам план города. Опытному глазу достаточно взглянуть на этот план, чтобы увидеть в нем две совсем не сходные части: одну — старую со всеми признаками произвольной застройки, другую — новую с правильными улицами и кварталами, разбитыми по определенному плану.

Старая часть, т. е. как раз первоначальное поселение осков, занимала наиболее выгодный в смысле безопасности юго-западный угол холма (нынешние VII и VIII районы). Улицы здесь извилистые и кривые; кварталы представляют набор самых причудливых геометрических фигур. Строились, видимо, так, как кому было удобно, повинуясь собственной прихоти или уступая требованиям грунта. Можно проследить первоначальные границы этого старого города: они шли по переулку Лупанара (кверху от Треугольного форума), западному отрезку улицы Августалов и по переулку Надсмотрщиков. Пространство это, площадью около 10 га, разделено было на четыре части двумя пересекающимися в центре улицами: улица с запада на восток шла в направлении нынешней Морской улицы и западной части улицы Изобилия, улица с севера на юг — в направлении Форумской улицы и Школьной. Поселение, вероятно, обведено было укреплением, но никаких следов его пока не найдено.

В начале V в. город расширился до своих нынешних пределов. По своему плану новая часть резко отличается от старой: перед нами прямые улицы и правильные прямоугольные кварталы. Главные улицы старого города протянулись дальше на север; продолжая Форумскую улицу, пошла улица Меркурия, которая в течение какого-то периода была главной осью города, его «поворотной линией» — «cardo», как называли римляне главную улицу, шедшую с севера на юг. Улица Меркурия заканчивалась у ворот в городской стене. Скоро, однако, эти ворота вовсе уничтожили, так как к ним из города вел очень крутой спуск; ворота устроили в другом месте и провели в ложбине Стабиеву улицу, которая северным концом подходила к Везувиевым воротам, а южным — к Стабиевым. Улица, шедшая с запада на восток, пошла значительно дальше (это — улица Изобилия); параллельно ей вытянулась прямая как стрела Ноланская улица. Город теперь занимал внушительную площадь, почти в 65 га, значительно превосходя по размерам средние италийские города [Геркуланум 10,5 га, Суррент 24,3 га; римские колонии, основанные позднее, — Флоренция 18,6 га, Лукка 21,8 га, Аоста 40,5 га, Турин 10,9 га.