Избранные письма - Нарцисса Уитмен

После того, как мы прекратили усилия по возвращению её к жизни, я омыла её и приготовила для похорон, а муж написал и отправил письма мистеру Сполдингу и мистеру Холлу, чтобы они приехали на её похороны.

Я забыла, писала ли я весной, что мистер Смит[43] уехал от нас в самое сердце страны не-персе, чтобы лучше изучить язык. Он уехал в мае, а она утонула 23 июня в возрасте двух лет, трёх месяцев и девяти дней.

Не могу описать наши чувства, когда наступила ночь, и тело нашего дорогого ребёнка лежало в другой комнате. Мы легли в кровать, но не спали, поскольку сон не приходил. Наступило утро, мы встали, но наш ребёнок продолжал спать. Днём я приготовила для неё саван. Вечером приехал мистер Памбрюн, но он не знал о её смерти, хотя мы послали сообщить ему. Мистер Холл появился во вторник вечером. Он получил письмо в понедельник днём и немедленно выехал. Мистер и миссис С. приплыли по реке, потому что он сломал ребро и не мог ехать верхом. Они появились в четверг днём, и мы похоронили её в тот же день.

Мы хранили её четыре дня. В первые три дня она не изменилась. Это было хорошо для меня, поскольку она выглядела так естественно и была так мила, и я могла ласкать её. Я не могла отвести от неё глаз. Но когда она начала таять, как воск, и её лицо изменилось, я захотела, чтобы её убрали с моих глаз. Я почувствовала, что есть великая польза в том, что я могу положить её в такое спокойное, безопасное и желанное место успокоения, как могила, чтобы не видеть её до дня, когда мёртвые воскреснут.

Хотя я вижу могилу, когда выхожу из двери, всё же я редко смотрю на неё. Я не чувствую, что она здесь. Я смотрю вверх и с невыразимым наслаждением вижу, что она наслаждается всеми прелестями того яркого мира, где её радости совершенны и где она больше не нуждается в любящих родителях, чтобы быть счастливой. Обычно она молилась так: «О господи, благослови маленькую Элис. Она твоя, она любит тебя. Когда она умрёт, она полетит на небеса, чтобы жить рядом с Иисусом и петь ему хвалу, во веки веков. Аминь».

Дорогая мама, я знаю, ты простишь меня, что я уделила так много места этой теме. Я бы хотела сказать больше, но ещё нужно рассказать вам о нашем нынешнем положении. После похорон было решено, что для нас будет лучше поехать с мистером и миссис С. и членами миссии Не-Персе на встречу с мистером Смитом. Мы хотели обсудить с ним алфавит, который не совсем удовлетворял мистера С. Индейцы разошлись, и мы решили ехать. Мы с мистером Холлом провели воскресенье у мистера С. и поехали к мистеру Смиту, который находится в пятидесяти милях. Мы оставались там почти два дня и затем вернулись к мистеру Сполдингу и провели у него воскресенье. Во вторник мы отправились домой и прибыли в пятницу утром. Днём мы получили письмо от мистера Илса[44] о том, что его жена больна, что он боится за её жизнь и хочет, чтобы муж немедленно приехал. У неё были проблемы с позвоночником и слабость, которые были усугублены путешествием через горы. Он уехал вечером и ехал почти всю ночь и весь день, пока не прибыл туда, и это было в канун воскресенья.

Пришёл черёд испытания, которого я боялась больше всего – мой муж уехал из дома и оставил меня одну. Тогда я полностью осознала всю горечь своей утраты. Муж уезжал и раньше, но со мной оставалась доченька, которая всегда облегчала мои одинокие часы. Прибавь к этому болезнь и смерть двух детей-индейцев, тоже внезапную, заботы об их похоронах и встречу со всеми суеверными чувствами и представлениями, которые питают индейцы насчёт болезни и смерти. И всё же, дорогая мама, ты сможешь понять лишь толику того, что я перенесла. Я не могу описать, что я переживала в то время.

Бедная, слабая женщина должна была провести воскресенье с язычниками, которые приходят к ней за наставлениями, а она не знает язык достаточно хорошо, чтобы разговаривать с ними на удовлетворительном уровне. Это, несомненно, ответственность почти невыносимая. В дополнение к этому в то воскресенье, после нашего возвращения и отъезда мужа – это было всего через четыре недели после смерти Элис, и я первый раз была дома – я не могла избавиться от ощущения, что она рядом. Казалось, я весь день слышала её голос и звук её шагов. Вечером я узнала, что умер маленький мальчик. Я была в таком состоянии, что не могла пойти и посмотреть на него. Наутро, когда я проснулась, пришёл отец мальчика и рассказал, что ночью другой его сын последовал за своим братом. У них не было или почти не было признаков болезни. У обоих была дизентерия. Они оба были в сознании до самой смерти. Им было, вероятно, пять и десять лет. Младший, когда умирал, сказал, что он не умирает, что это только на время, а затем он будет жить вечно. Он по своей воле сказал: «Я люблю бога», – и часто повторял имя бога. Его отец спросил: «Ты правда любишь бога?» Он отозвался: «Да, я люблю бога больше всего на свете». Отец снова сказал: «Ты правда любишь бога больше всего на свете?» Мальчик сказал: «Да, правда». Когда он так сказал, он накрылся одеялом, как будто собирался заснуть, и умер. Эти два мальчика прошлым летом ходили в воскресную школу мужа, где он учил их десяти заповедям.

В понедельник мы сделали ящик, достаточно большой, чтобы они оба в него поместились, и похоронили их. В основном, всё делали члены нашей семьи. Пришла только одна семья, кроме той, что пострадала. Мать также была больна, и ещё один ребёнок, и они чувствовали, что все умрут. И многие, услышав о болезни и смерти двух мальчиков, опасались приходить, поскольку боялись, что тоже умрут.

Неожиданная смерть мальчика очень их удивила. Говорят, что это случилось из-за лекарства, которое я дала (это была всего лишь небольшая доза солей). Боясь последствий, я не отважилась дать им что-то ещё, зная, что они всегда готовы сделать из мухи слона. Они были сбиты с толку всеми своими ложными и суеверными представлениями, которые представляют для миссионеров немалое испытание. Всё это заставило меня почувствовать то, что я никогда не чувствовала – мне казалось, что я «погрязла в глубине вод, и быстрое течение их увлекает меня»[45] и что иногда я теряла из виду своего спасителя, или, точнее, не имела сил приблизиться к нему. Муж был в отъезде до следующей субботы. В четверг вечером из Дэллса приехал мистер Перкинс[46] и пробыл здесь до утра субботы, что принесло мне большое облегчение. С мужем приехал мистер Уокер[47].

В третью неделю августа мы удивились, когда нас посетили два молодых человека из Штатов: мистер Гейгер из Анжелики и мистер Джонсон из Нью-Йорка, которые приехали исследовать территорию. Они остановились у нас на несколько дней и затем поехали в Уилламетт.

На следующей неделе нам нужно было ехать к мистеру Сполдингу, чтобы провести общее собрание миссионеров. Мистер и миссис Холл вернулись с нами, они останутся здесь на зиму.

Мы все спустились по реке Снейк до Вэлла-Вэлла. Миссис Холл плыла в каноэ по Вэлла-Вэлла до того места, где начинаются наши насаждения, а остальной путь её несли в гамаке. Они интересные, милые люди, и они очень помогают нам в нашей сложной работе.

Сюда – то есть в Орегон – приехали два миссионера из Оберлинского колледжа с целью основать самостоятельную миссию. Преподобный мистер Гриффин с женой и мистер Мунгер с женой. Вероятно, их ждут большие трудности. Мистер Мунгер хочет достроить наш дом. Он плотник, и он построит нам такой удобный дом, о котором я не могла и не мечтать. Одна комната уже завершена, в ней миссис Холл зимой будет очень уютно.

Мистер Гриффин с женой живут у мистера Сполдинга и зимой будут работать за еду. Когда мистер Холл приехал к нам весной, он привёз нам печатную машину. Кажется, я писала об этом раньше. Он напечатал нам небольшую книжку, и мы надеемся, что до отъезда он напечатает для нас что-нибудь ещё.

После того, как мы вернулись с собрания, мы немедленно приступили к занятиям в школе. В нашем списке сто двадцать человек, но не все приходят одновременно. Мужчины, женщины и дети, кажется, очень довольны книгой на их языке.

Недавно на Вэлла-Вэлла появился католический священник. Он встретился с индейцами и использовал своё влияние, чтобы отторгнуть их от нас. Он запретил им приходить к нам и наполнил их умы сомнениями в истине, которой мы учим, и его собственной доктриной. Сказал, что мы достаточно долго, слишком долго разговариваем с ними об их дурных сердцах. Сказал, что мы должны были крестить их и т. д., и т. д. Началась борьба – мы не знаем, какие испытания нас ожидают. Мы никогда не чувствовали такой поддержки индейцев, как сейчас. Можно ли оставить их, пока они не утвердились в великой истине, которую слышат от нас? Наша надежда и истина – это господь. Мы не сдвинемся, даже если нам будут противостоять объединённые силы земли и ада, но останемся с ним, чтобы преданно и усердно служить ему, и мы будем уповать на него.