Счастливого дня смерти. Организатор самоубийств Ёмидзи и убийца Дуриан - Кота Нодзоми

Под влиянием манги, которую я тогда читал, я сказал ему в шутку, процентов на десять в шутку: «Вот бы у меня было такое укромное место – кафе – куда бы я мог прийти и сказать: «Хозяин, мне как обычно». Фува, открой кафе, а?» – на что он совершенно серьезно ответил: «Благодаря тебе я принял решение. Спасибо».

На следующий день он забрал документы из университета. Я был в шоке.

Это кафе принадлежало родственникам Фувы, но они погибли в аварии, и кто-то должен был взять на себя бразды правления. Фува любил это кафе и был на перепутье – либо продолжать учебу, либо унаследовать кафе. И сказанные мной слова он принял за божественное откровение. Я чувствую свою ответственность за произошедшее. К счастью, он неплохо справляется.

– Пожалуйста.

Я сидел за стойкой, и Фува поставил передо мной чашку. Наслаждаясь ароматом кофе высшего сорта, я отпил немного.

– Вкусно. Твое мастерство стало лучше, Фува.

– Да неужели? Ты не понимаешь вкуса кофе. В прошлый раз я налил тебе обычный баночный кофе, и ты сказал то же самое.

– Это вежливость. Ложь сглаживает отношения между людьми. Да, Фува, ты и сегодня отлично выглядишь.

– Ха-ха, ты все такой же занятный, – сказал Фува свою коронную фразу и рассмеялся.

У него приятная и ясная улыбка. Черные короткие опрятные волосы, совсем как в школе, когда он занимался футболом, поджарое тело – наверное, он и сейчас тренируется. Если бы моя жена изменила мне с Фувой, я бы простил ее. Настолько он хороший парень. Я бы и сам был бы не прочь... Нет, нет, нет, я придурок!

– Сидо, как учеба? – начал беседу Фува, облокотившись о стойку.

...Это, конечно, не важно, просто он меня назвал «Сидо», хотя я решил прожить оставшуюся неделю как Сид. Хотя смысла в этом нет.

– Все по-прежнему. Одни скучные лекции.

– Скучными они кажутся потому, что ты их не слушаешь. Любая лекция по-своему интересна, внимательно послушаешь ее и почерпнешь что-то полезное.

Выслушав нотации, я слегка впал в уныние.

– Ты жалеешь, что бросил универ?

– Я солгу, если скажу, что нет... Но не ты несешь за это ответственность, я сам выбрал свой путь.

– Не волнуйся, я известен отсутствием чувства ответственности.

А также отсутствием друзей, усердия и достижений.

– Ха-ха, да, верно. Мне нравится владеть кафе. Много старых знакомых заходит сюда. Вот недавно... Позавчера Морихара-тян приходила.

Правда? Морихара-тян?..

– А, ага, это та, с двумя глазами. И как она?

– Сидо, ты не запоминаешь людей. Такое чувство, что у тебя не память плохая, а просто тебе нет ни до кого дела.

Фува вздохнул с сожалением. Он действительно меня хорошо знает.

– Мне нечего возразить. Ты совершенно прав. Ну, так кто такая эта Моририн-тян?

– Морихара-тян. Кономи Морихара. В выпускном классе она была нашей старостой. Крутилась, как белка в колесе: принимала участие в организации ярмарок, спортивных состязаний.

Я погрузился в море воспоминаний.

– ...Да-да, я начинаю припоминать. А, вспомнил.

– Ты неисправим. Так вот, она узнала, что я владелец кафе, и пришла навестить. Она сейчас учится, хочет стать сертифицированным аудитором. Со школы не изменилась – такая же открытая, серьезная, хорошая девушка.

Открытая, серьезная, хорошая... Хмм.

– По одному твоему рассказу я понял, что с ней мы не поладим.

– Потому что у тебя извращенная натура, – Фува усмехнулся. – Морихара-тян по-настоящему хороший человек, она из тех людей, которые нравятся всем.

– Таких людей не существует.

В ответ на мой сарказм Фува совершенно серьезно ответил:

– Да, не все друзья становятся лучшими. Льстецов никто не любит. Но она не такая. Она всегда была вежлива со всеми, уважала чужое пространство.

– Какой бы ни была Моририн-тян, людей, которых все любят, я ненавижу. Смотри-ка, вот и не стало человека, которого все любят.

– Понятно. Ты все такой же занятный.

Фува рассмеялся, показав ряд белоснежных зубов. Я тоже рассмеялся.

Я наконец-то допил кофе – не люблю ничего горячего.

– Фува, налей еще чашечку.

– Хорошо.

– Запиши на мой счет, – сказал я, скептически улыбаясь.

– Ты ведь просто хотел сказать эту фразу, а сам всегда исправно платишь.

– А что плохого? По-моему, круто звучит: «Запиши на мой счет».

Даже в близких отношениях важен этикет. А если это Фува, то тем более.

– Снова манги начитался? Повзрослей уже.

– Нет, спасибо. Я даже не хочу представлять себе жизнь без манги. Второй по значимости человек, не считая меня, которого я уважаю – Осаму Тэдзука-сэнсэй.

Кстати, первый по значимости человек, не считая меня, которого я уважаю... Фува, это ты.

Кстати, первый по значимости человек, которого я не уважаю, точнее, которому я желаю смерти – мой брат.

– Я уже сто раз это слышал. Значит, тот, кого ты уважаешь больше всего – ты сам?

– Да, самоуважение, свободолюбие. Себя я уважаю больше всех в этом мире и больше всех люблю.

– Чертов нарцисс.

– Ты неправ. Нарцисс – это человек, который считает себя красивым. Я же не считаю себя таковым. Просто я себя обожаю.

– Это одно и то же. Таких самовлюбленных людей, как ты, я еще не встречал.

– Вообще, это все вокруг странные. Человек живет с «собой», поэтому нужно полюбить «себя». Иначе жизнь станет неинтересной.

Действительно странно. Почему все люди не могут полюбить себя?

– Не у всех это получается.

Фува со скучающим видом пожал своими крепкими плечами.

– Сам подумай, человек больше всего времени, с самого рождения, проводит с «собой». С «собой» человек живет дольше, чем с родителями, «себе» он ближе, чем друзья, взаимоотношения с «собой» интимнее, чем со второй половинкой. В итоге, зарождается любовь.

– Предлагаешь объективно взглянуть на себя?.. Но ты говоришь, что человек живет с «собой», значит, этот «ты» тоже живет с «собой», как быть с ним?

– Об этом нельзя думать. Все знают, что внутри Микки Мауса человек, все знают настоящий возраст сэйю.

– Что ты несешь?.. – сказал вдруг Фува разочарованно.

– В общем, ты живешь с «собой», и никуда от этого не деться. В манге часто пишут, что люди могут меняться – так вот, это вымысел.

– Вот как? А я считаю, что люди могут меняться. Люди взрослеют. Бывает же, что человек расстается с «собой» прошлым и становится таким «собой», каким хочет быть.

– Возможно, но ты «сам» решаешь, каким «собой» стать, поэтому эта мысль противоречива.

– У тебя извращенная натура.

– Таким я себя люблю. Потому что с таким «собой» я живу.

Фува улыбнулся – то ли понял меня, то ли просто смирился.

– А может, это не ты, а весь мир извращен, – ворча, налил он новую чашку кофе. И вдруг выражение лица его стало суровым.

– Все еще хочешь умереть?

– Да, – ответил я спокойно, остужая свой кофе.

– И почему же?.. Ты же любишь себя, ты наслаждаешься каждым днем.

– Именно поэтому.

Я сделал глоток и продолжил ровным тоном:

– Я люблю «себя». Каждым днем наслаждаюсь. Даже не имея денег, я наслаждаюсь. Даже не имея девушки, я наслаждаюсь. Даже не имея много друзей, я наслаждаюсь. Я наслаждаюсь жизнью, когда ем, когда пью воду, когда дышу – мне слишком весело. Я уже вдоволь повеселился.

– Но при всем при этом есть же, наверно, наслаждения, которых ты еще не испытывал?

– Возможно. Но как бы мне не было весело, жизнь не имеет смысла. Жить бессмысленно. Плывешь ты по течению или же стремишься к успеху – все равно ты умрешь. Я уже понял этот мир.

Это не ложь и не блеф, эти слова из глубины души.

Я уже понял этот мир.

Боюсь, что понял.

И, естественно, Фува, видя мою самодовольную рожу, возразил:

– Это ты так думаешь.

– Именно. Я так думаю, таков мой мир. Жизнь похожа на домино. Я тебе об этом уже говорил? Не важно, я сам хочу решить, когда закончить. Нигде ведь не прописано, когда прекращать расставлять костяшки? Если тот, кто расставляет домино, скажет, что все, хватит – значит хватит.

Я заглянул в глаза Фуве.

– Я завершен. Осталось только уронить домино.

Фува был в растерянности, кое-как он выдавил из себя слова:

– ...Ты ведь еще жив. Значит, есть ради чего?

– Не в этом дело... Жить весело. Поэтому я смакую жизнь. Сейчас я вроде как проживаю ее остаток.

– Что ты несешь? Тебе всего 19.

– Ну, я не люблю заморачиваться. Даже умирать хлопотно. Жизнь веселее смерти.

Жить действительно просто. Ночью ложишься спать, утром просыпаешься. Ты ничего не делаешь, а время бежит. Жизнь не столько весела, сколько проста.

– Как бы тебе объяснить...

Фува почесал затылок. На его лице появилось страдальческое выражение. Видимо, он изо всех сил думает, как разубедить меня.

Мне нравится в нем эта черта – ненавязчивое дружелюбие, рожденное из чистой доброты. По-моему, это прекрасно.