Моцарт - Анатолий Чупринский

Думал ли он о Констанце? Разумеется! Ведь главную героиню «Похищения из сераля» звали… Констанца! И Вольфганг наделил ее всеми прелестными чертами второй средней дочери Вебера. Добротой и отзывчивостью, веселым нравом и жизнелюбием…

Молодой человек продолжал петь и размахивать руками.

Премьера должна была состояться уже через три недели.

Солнце клонилось к западу, пронизывая всю Вену косыми лучами. Фасад оперного театра смотрелся, как новенькая, только что выкрашенная, декорация.

Вольфганг подошел к слуге, встречавшему гостей.

— Что сегодня дают, приятель? — осведомился он.

— «Похождения сэра Альта»! — важно ответил слуга.

— Кто сочинил?

— Какой-то… Мозер или… Монвер… Из наших. Но музыка очень даже замечательная. Не пожалеете!

Вольфганг коротко хохотнул и поскакал на одной ножке к центральному входу. Слуга неодобрительно покачал головой.

В антракте взволнованный, и даже вспотевший, граф Розенберг тащил упиравшегося Вольфганга к центральной ложе.

— Вас хочет видеть сам император! — шептал он.

— Зачем? — недоумевал Вольфганг. — Чтоб понять, крокодил иди ящерица, надо увидеть хвост…

Розенберг подтащил Вольфа к двери, постучал в нее три раза и втолкнул внутрь молодого гения. Не отказав себе в удовольствии, слегка поддать коленом под зад.

В ложе было темновато. Сам император Иосиф II сидел спиной к двери и созерцал партер. Он даже не повернул головы, разглядывая публику.

Вольфганг громко и выразительно кашлянул. Три раза. Император слегка повернул голову и едва заметно кивнул.

— Либретто не кажется мне оригинальным, — сказал Иосиф II.

— А музыка?

— Неплохо. Да, вот… Слишком много нот.

— Нот всего семь! — недоуменно возразил Вольфганг. Император отвернулся. Аудиенция закончилась.

В коридоре Вольфганга перехватил Михаэль и торжественно объявил. С ним желает познакомиться сам Сальери!

Встреча состоялась в одной из курительных комнат. Вокруг роились мужчины с трубками во ртах. Дым стоял беспросветный.

Оба сдержанно поклонились. Оба сдержанно улыбнулись. Обоих постоянно толкали снующие взад-вперед любители трубок.

Антонио, как и Михаэль, был старше Вольфганга. Потому, боясь ущемить молодое самолюбие, тщательно подбирал слова.

— Поздравляю! Вы удивительно удачливы! — сказал Антонио.

— У меня есть свой ангел-хранитель, — просто заявил Вольф.

«Он перед тобой!!!» — чуть не закричал вслух Антонио.

— … моя любимая сестра Нерл. — с большой нежностью в голосе продолжил Вольфганг.

Антонио сильно закашлялся. Вольфганг из чувства солидарности сделал то же самое. Некоторое время оба молчали.

Общаться было чрезвычайно трудно. Курильщики вокруг разговаривали в голос. Вольфу и Антонио приходилось наклоняться и почти кричать друг другу в уши.

— Уверен… ваша музыка переживет века! — возвестил Антонио.

— Хорошо бы она принесла мне хоть каплю денег! — вдруг пожаловался Вольф. Он почему-то сразу почувствовал расположение к этому, внешне суровому и надменному человеку.

Антонио опять сильно закашлялся и предложил Вольфгангу продолжить беседу в кабинете директора театра.

Оба и сами не заметили, как проговорили несколько часов кряду. Даже забыли о втором акте оперы.

— А-а… черт! — воскликнул Антонио, когда вспомнил, где они находятся. И тут же спохватился, — Прости меня, Господи! Ведь мы пропустили второе действие…

— Не беда! — засмеялся Вольфганг. — Я все мелодии уже слышал. А вы потеряли совсем немного, уверяю вас…

Антонио понимающе кивнул, шутить над самим собой, могут, очень немногие из музыкантов.

Для умудренного Антонио стали откровением свобода и глубина суждений юного зальцбуржца о музыке, Вольфганг с восторгом перечислил все, без исключений, произведения Сальери. И даже напел вслух наиболее удачные куски из них.

Молодого Вольфганга поразил добродушный юмор и детская непосредственность этого сухого и надменного, /как ему показалось вначале/, живого классика. А когда Антонио рассказал подряд три варианта анекдота, «Приходит муж домой… И застает…», все три один смешнее другого, Вольф почувствовал, что знаком с этим человеком целую вечность.

Оба дружно поругали императора. Осудили тупую и невежественную публику и сошлись на том, что единственным подлинным гением является… старина Глюк!

Антонио и Вольфганг медленно брели по ночной Вене. Тут и там, со смехом обнимались парочки. Из кабачков доносилась веселая музыка. Вена жила обычной ночной жизнью.

— А ведь мы с вами соперники! — неожиданно заявил Антонио.

— У нас один соперник! — серьезно ответил Вольф. И он выразительно потыкал пальцем вверх, на небо.

«О, Господи!!!» — пронеслось в голове Антонио. «Он действительно гений! Он соперничает с самим Создателем!».

Вольфганг между тем скакал по тротуару на одной ножке. Он так и не избавился от этой провинциальной привычки.

Мамаша Цицилия Вебер, с поредевшим выводом дочерей, тоже рванула в Вену. Оставив безвольного мужа слоняться по кабачкам, она через неделю объявилась в центре города. На какие-то неведомые деньги сняла приличный дом и открыла, как в Мангейме, пансион для одиноких холостяков.

От судьбы не убежишь! Пришлось Вольфгангу гулять по паркам под ручку с Констанцией. На глазах у всей Вены.

Впрочем, Вольфганг особенно не сопротивлялся. Констанция была просто очаровательна. Все встречные (и даже поперечные!) кавалеры провожали ее восхищенными взглядами. И растущий на глазах живот ее только украшал.

Венчание состоялось в соборе святого Стефана. Присутствовали несколько знакомых. Михаэль Гайдн, Антонио Сальери, сама мамаша Вебер и маленькая Софи, которая к этому времени уже превратилась в очаровательную пятнадцатилетнюю девушку.

Когда молодые вышли из собора, хмурые облака над площадью разошлись и они оказались в лучах солнца. Все зааплодировали.

Молодые сняли скромную комнатушку на окраине Вены. И были счастливы. Ни о каком свадебном путешествии не могло быть и речи. Вольфганг уже принял предложение участвовать в конкурсе и с головой ушел в историю, о похождениях молодого парикмахера.

Итак! Готовились три оперы. Ригини, Сальери, Моцарта. Все три по единому либретто. Небывалый случай! Вена разделилась на три враждующих группировки. Но явное предпочтение отдавалось только двум соискателям. Сальери и Моцарту.

В кабачках каждый вечер собирались темпераментные знатоки всего самого музыкального в Вене.