Гринтерра (СИ) - Салтыков Алексей Дмитриевич

— А разве ты не тренировалась подобным образом?

— Нет дорогая, мне была уготована совсем другая судьба и мой отец не позволял мне даже брать в руки оружие, хоть тогда и было не простое время.

— Но ведь у тебя хищный знак анимы, почему тебя не готовили к службе в армии?

— У моего отца были на меня другие планы, он хотел выгодно выдать меня замуж, но явно не рассчитывал на выходку твоего отца.

Наверное, поэтому Камалия не видела дедушку, он просто не считает её своей внучкой, продолжательницей его рода, но спасибо и на том, что просто не пришёл к нам с царской армией забирать свою дочь обратно.

— Да, — протянула Кама. — Папа, как всегда, сам себе на уме.

— Не говори так, он герой этого царства. Кто знает, чем бы закончилась война, если бы он не победил в дуэли кронпринца империи Эйдос.

— Ну да, папа силён. До сих пор попа побаливает от его тренировок, — погладила “любимая дочь своего отца” свою пятую точку. — Мама! А как вы назовёте малыша? Это мальчик или девочка?

— Я надеюсь, что мальчик. Хватит этого домашнего матриархата, — в кухню вошёл высокий рыжий мужчина с сединой, начинающей одолевать огненные космы его головы. Он был одет в жилет и белую рубаху с закатанными рукавами; на ногах, как и всегда, он носил тёмные тканевые штаны без обуви. Левая рука была покрыта тату изображающей разъярённого тигра, а на правой пересекалось множество шрамов с надетым серебряным браслетом на плече, изображающим цветок с четырьмя лепестками из драгоценных камней. Ганджи Бадд был среднего роста, имел мускулистое, даже мощное телосложение, не сковывающее его в бою. Алые глаза смотрели на людей как на добычу, но при этом староста Деревни Орешника имел очень мягкий характер.

— Ты готова? Или ещё поговорим о твоём братике?

— Папа! Почему ты так уверен в том, что это мальчик?

— Как тебе ответить доченька? Чувство у меня такое оптимистичное. Ну так идём?

— Да, пойдём.

Выйдя на задний двор, отец с дочкой сели на два больших камня скрестив под собой ноги, руки вытянули вперёд и направили головы в сторону восходящего солнца, туда, куда уходила, извиваясь и прячась среди листвы река Тиа. Этот ритуал позволял наполнить тело солнечной энергией живы, а в совокупности со специальными техниками дыхания, наполняло тело неизмеримой силой. Эта техника называлась «Солнечный вздох» и не пользовалась по словам Ганджи Бадда особой популярностью среди мастеров боевых искусств, но, по его словам, значение этой техники было недооценено. Небесный костёр неспроста почитали все племена с самых древних пор. Отец с дочкой встали с горячих камней и зашли в круг тренировочной арены. Он был около двадцати шагов в диаметре и имел песчаный настил, что начал нагреваться под ярким светом утреннего солнца.

— Начинаем, — прозвучал грозный голос тренера.

Стойка в джуре использовалась стандартная для боевых искусств: левая нога впереди, руки подняты на уровень плеч и чуть расслаблены. Все удары или комбинации ударов направлены на поражение таких болевых точек как глаза, горло и пах. Остальные болевые точки Камалия осваивала по ходу и по словам её отца их насчитывалось около ста восьми. Джура скорее была ударным стилем и не имела большого количества бросков в своём арсенале, зато возможностей для развития собственного боевого стиля было предостаточно.

— Камалия, твои движения должны обтекать твоего противника как огонь облизывает своими языками поленья в пламени костра.

Кама не брезговала пользоваться преимуществом своего тату гепарда. Резкий рывок в сторону отца и облако пыли за её спиной будто взорвалось, вылетая из-под стоп. Девочка целилась в горло и пыталась использовать своё преимущество низкого роста: как только Камалия приблизилась к сопернику, она подсела под его блок и сделала апперкот в сторону шеи. Мастер еле успевал следить за ростом способностей своей дочки, ему казалось, он научил её всему, что ей надо знать, но каждую тренировку она доказывала, что ей ещё есть чему научиться. Отец отвёл верхнюю часть туловища назад, пропуская перед собой опрометчивый прыжок дочери, но Кама не остановилась. В прыжке она нанесла удар ногой в грудь своему сопернику, что не осталось без его внимания: ногу моментально схватила крепкая отцовская ладонь и повернула стопу девочки вокруг её оси. Юную воительницу развернуло в воздухе, и она упала лицом в горячий песок.

— Неплохое начало, дорогая. Но если это вся твоя прыть, то, боюсь, тебе со мной никогда не совладать. — с дерзкой ухмылкой и радостью в глазах произнёс рыжеволосый тренер. — Поднимайся и начинаем заново, мы сюда не отдыхать пришли.

Разноглазая бестия была недовольна. Ещё пару минут назад Камалия была уверена, что в этот раз всё пройдёт идеально и вот опять. Простейший захват, поворот сустава и она лежит на земле.

Вскочив на ноги, с диким рыком она начала атаковать наставника быстрыми и последовательными ударами ног; ведь по длине рук она явно проигрывала взрослому мужчине. Ганджи блокировал все удары своей дочери, отмечая прогресс в её физическом развитии: ещё вчера ей приходилось подходить ближе для атаки, а смена ног требовала много больше времени, и это развитие не останавливалось ни на день.

Прошёл час рукопашных тренировок. Кама встала и отряхнулась, слегка поправив набедренную и нагрудную повязки на загорелом теле. Ещё ни разу ей так и не удалось дотронуться до хотя бы одной болевой точки. Но солнце только начинало согревать своими лучами молодую воительницу и его лучи упали на стойку с затупленными стальными клинками. Отец всегда говорил своей дочери, что природу нужно чувствовать всем своим естеством и тогда она поделиться своей энергией, и сейчас, Камалия начинала чувствовать в своих жилах не только приступ злости и обиды за бессчётное количество проигранных поединков, но и чувство спокойствия, будто она находится где-то глубоко под водой и вокруг царит тишина, нарушаемая лишь легким эхом жизни деревни.

— Папа. Ты готов? — спокойно, словно лёгкий ветер в летнюю ночь, спросила Камалия, опуская тренировочный меч перед собой в направлении мастера.

— Начинай!

Этот раз не был похож на бои до этого. Девочка двигалась медленно. Каждый шаг был простым, но одновременно с этим и продуманным. Ганджи Бадд называл это состоянием воина, когда все эмоции и чувства накалены до предела. Сознание уходило на второй план, а всё тело двигалось на одних инстинктах.

Учитель не стал дожидаться первого удара своей ученицы. Он нанёс прямой удар мечом сверху вниз, но его тут же отразили и в звоне двух клинков девочка пропала из виду. Скорость, вот, что давало хоть какое-то преимущество Камалии в спарринге с отцом и она не была намерена это упускать. Девочка кружила вокруг своего наставника нападая и отступая. Каждый раз, когда отражали её удар, она уходила с линии атаки в слепую зону соперника и атаковала снова. Звон мечей становился чаще с каждой секундой, догоняя барабанную дробь. Ганджи был обескуражен таким прогрессом. Ещё бы, он сам всему учился и доходил до вершин, сам создал джуру — стиль способный изменить ход сражения, так его прозвали люди. Но сейчас Камалия показывала то хладнокровие, которому он никогда её не учил, сейчас она была, как никогда, похожа на его собственную мать. Но поддаваться слишком долго не стоило, ведь излишняя самоуверенность на поле боя могла стоить жизни. Быстрый шаг Камы в сторону и удар отцовской ладонью в лоб повалил юное дарование.

Когда девочка пришла в себя лёжа на тёплом песке, то перед её глазами вновь всплыла улыбка отца и чувство радости от такой похвалы. Ведь папа редко улыбался в их спаррингах, становясь больше похожим на дикого зверя.

Завтрак был неотъемлемой частью каждого дня, ведь кто не ест, тот и не растёт. Из еды на столе всегда было мясо и фрукты, а также хлеб, выпеченный из семян местного вида деревьев.

— Сегодня будет праздник. Воины вернуться в деревню после месяца медитации, — глава семейства сделал паузу и продолжил. — Камалия ты должна быть рядом со мной этим вечером, не забудь, это очень важная традиция. Потом воины уйдут в царскую армию и пробудут там десять лет.