Старатель. Книга 2 - Рудаков Алексей Анатольевич

То, что меня срисовали, едва я появился на холме было ясно как день – охрана, прежде расслабленно прогуливавшаяся под Куполом, взбодрилась, подтянулась к окружавшим постройки баррикадам, а когда я подбежал ближе, то обнаружил себя в прицеле доброго десятка стволов – не самое приятное ощущение, чего тут говорить.

– Так это Сэм! – Солёный, выскочив из-за бетонного блока, приветственно взмахнул руками готовясь заключить меня в объятья, чего мне хотелось менее всего.

– И тебе не хворать, – протягиваю ему руку, но он стоит на своём, принимаясь обнимать меня и хлопать по плечам:

– А я-то смотрю – бежит кто-то, – продолжая хлопать, принялся рассказывать он: – Ну, думаю – конфеты совсем обнаглели – мало того, что мир у нас, так они сюда, как домой шастать начали!

– Так мир же? – Высвободившись из его объятий, делаю шаг к Куполу.

– Мир-то, он мир, так, – берёт он меня под руку: – Но надо и совесть знать. Одно дело – мир, другое – когда к тебе в дом не пойми кто заваливается. Но тебе, Сэм, – чуть притормозив, он, приглашающе поведя рукой, подтолкнул меня вперёд:

– Тебе мы завсегда рады. Ага! Я как пригляделся – смотрю, а на каске рыжий хвост! Ну так точно – это я себе сказал, Сэм же наш бежит! Ага! Так остальным и скомандовал – стволы мол вниз! Штыки – в землю! Негоже же так нашего Сэма встречать!

Последнее, что штыки в землю, было, конечно же, откровенным враньём совершенно в стиле Солёного – стволы опустились только тогда, когда он обнимать меня принялся, но вот до остального – я сейчас про лисий хвост, это да – правда и сейчас, пока он рассыпается в похвалах самому себе, я коротко расскажу о том, как такое украшение появилось на моём шлеме.

Эта история случилась со мной, когда я был на Болоте, зарабатывая деньги для экспедиции на Побережье. Должен заметить, что там, в этой не особо популярной у выживших местности, разного зверья было столько, что расхожая фраза о деньгах, якобы валяющихся под ногами, тут исполнялась буквально. Олени, кабаны, кролики, медведи и лисы, пёрли в прицел буквально стаями, оставляя охотнику лишь одну заботу – выбирать цели. Хотя нет, вру, ещё одна забота всё же была – патроны. Сами понимаете, тут их расход был просто чудовищным. Вот я, например, не самый удачливый человек, но даже у меня, взятые с собой шесть-семь сотен патронов, вылетали за считанные дни, даря взамен трофеев тысяч так на десять-двенадцать. Причём, замечу, симбионтов и блевунов я обходил стороной – возни много, а выхлоп – в смысле финансов, средний.

Ну да речь не об этом.

В тот день, вернее вечер, я, как обычно, готовился перекусить и поспать, а потому, рядом с моей палаткой, уже весело потрескивал костёр, над пламенем которого, роняя капли жира, исходили ароматным паром куски оленины. Её я готовил про запас, а сам, в тот момент, был занят приготовлением похлёбки, рецепту которой меня научил Кабан. Грибы, нарезанные пластинками и обжаренные, уже лежали в котелке, а я был занят подготовкой сердца кабана – его, тщательно промыв и очистив от жил, так же следовало аккуратно нарезав кубиками, поместить в котелок, а затем, залив водой, подвесить над огнём.

И вот, когда первое сердце уже было готово отправиться в котелок, куст, спокойно стоявший метрах в трёх от меня, вдруг вздрогнул, а затем, из ветвей, выдвинулась острая рыжая морда.

– Тяф! – Уж не знаю, что то было – приветствие, или ругань по поводу занятой мной поляной, но лис был настойчив. Выждав с минуту, он повторил:

– Тяф!

– И тебе не хворать, – поднимаюсь на ноги, собрав в ладони вырезанные из сердец жилы:

– Держи. – Мокрый ком плюхается в траву рядом с лисом, а я, вернувшись к своему занятию, краем глаза наблюдаю за зверем, лапой и носом, разрывающим мой подарок в поисках особо лакомых кусков. Особо долго следить за ним мне, в тот вечер, не удалось – стоило только закончить нарезку второго сердца, как с севера, от скал, послышался рёв медведя, что-то не поделившего с кабанами, временами забредавшими на чужую территорию.

Медведь, доложу я вам, это серьёзно.

Ага. Точно, как в старом анекдоте – про мясо и ценный мех.

С этого, местного царя зверей, можно ой как много и жира, и желчи, не считая самого мяса, снять.

Угу. И шкура – за неё Рафик, не торгуясь пару тысяч отвалит.

В общем, моя позиция вам ясна – видишь медведя, хватай ствол и на него – такой шанс упускать нельзя.

Вот я и не упустил – бросив всё как есть рванул на шум, а когда вернулся, таща хорошую добычу – то второго сердца – упс…

В том смысле, что не было.

На секунду, буквально, отвлекусь, завершая рассказ про медведя – мало ли, вдруг кто за ним соберётся. Так вот – сам он по себе не страшен. Даже наоборот – в силу своих габаритов, очень приятная цель. Главное в задницу не бить – там самый жир, что картечь, что пули – всё просто вязнет. Так что бить его надо в загривок, с морды, или бока, уворачиваясь, убегая от взмахов когтистых лап, ну, или, уповая на свою броню. Лично я предпочитал второй вариант, будучи полностью уверенным в надёжности собранной своими руками, брони.

Так вот, вывалив на траву добычу я, натурально, охренел, увидев и перевёрнутый котелок, в котором оставались лишь грибы, и пустую клеёнку, на которой вот только что красовалась горка мяса, готовая уйти в похлёбку.

Сказать, что я расстроился – значит ничего не сказать. Не, ну а как иначе?! Вы весь день скакали по лесу, прыгали с кочки на кочку, пересекая болотца, проголодались, устали, сели готовить, предвкушая сытный ужин и спокойный сон, а тут такое?!

Нет.

Оставлять подобное без наказания было совершенно нельзя!

Опускаю на глаза прибор ночного видения и сумрак, скрывающий детали – ночь уже практически вступила в свои права, сменяется светло-зелёной картинкой, позволяющей рассмотреть окрестности почти как днём.

Делаю круг вокруг своего лагеря, затем ещё один – ага…

Вот ты где, сволочь рыжая!

Наглая морда, отбежав от костра метров так тридцать, блаженно вгрызается в кабанье сердце, уютно устроившись меж корней толстенного дереве. Меня, ворюга, то ли не видит, будучи полностью поглощённым пиршеством, то ли думает, что я его не вижу. Ну да – темно же.

Поднимаю ствол и…

Бах!

Вот только хвост и уцелел – ну представьте, что может сделать картечь со зверьком средних размеров? Вот-вот. Клочки только и остались.

Хвост я подобрал – во-первых трофей, а, во-вторых – у меня давно зрело желание ну хоть как-то выделиться на фоне других выживших, облачённых в точно такую же броню, что и я. И вот тут мне на помощь пришла память Игоря – в какой-то книжке он читал, как охотник, живший где-то за океаном, прицепил к своей шапке лисий хвост. Так а я чем хуже? Вот и хвост теперь есть, а присобачить его к каске – минутное дело.

Провозился я с этим хвостом почти час – сначала обрезал, куда мне такой длинный, после, найдя в рюкзаке гильзу от пистолет-пулемёта, я её, наверное, со времён похода к шершням таскал, насадил её на хвост и обжал плоскогубцами. Ну а сделать из проволоки петельку и просверлить в крае каски дырочку, было совсем просто.

В общем, вот таким образом я и обзавёлся весьма заметной деталью, выделявшей меня на фоне прочих людей.

Заканчивая эту историю было бы не корректно не упомянуть про того самого лиса, чей хвост сейчас украшал мой шлем. Нет, он не погиб – уже следующий Актив возродил его и я, в очередной раз расположившись поужинать, услышал знакомое:

– Тяф!

Стрелять, на сей раз я не стал.

А за что?

Сам же разложил всё на виду, сам отошёл, так в чём зверёк-то виноват? Это, до меня, позже дошло, как раз, когда хвост к каске присобачивал… Вернее – прилисивал.

В общем, не обиделся он, сняв с моего сердца груз вины.

В дальнейшем, можно, наверное, сказать, что мы даже подружились.

Я его подкармливал, а лис выгонял на меня кроликов, показывал тропы в болотах и, пару раз, выводил на медведей, бесшумно бродивших по лесам.