Это в сердце моем навсегда - Николай Калинин

Возвратясь к себе, я отдал приказ дивизиям на отход за Десну.

Для переправы соединений и частей были срочно наведены два моста, а также использованы корабли Днепровской речной флотилии. Прикрывала отход 195-я дивизия, усиленная танками и артиллерией. Она с трудом сдерживала натиск превосходящих сил противника. Бои не утихали ни днем ни ночью.

К 5 сентября гитлеровцы пробились к Десне в районе восточное Чернигова. Однако все их попытки преодолеть реку были сорваны. Фронт нашей обороны изогнулся подковой. Отбивать вражеские атаки становилось все трудней. Соединения несли значительные потери, быстро таяли боеприпасы, особенно снаряды. Начальник артиллерии корпуса полковник Кушнир предпринимал невероятные усилия, чтобы пополнить боезапасы. Переправляться через Десну приходилось под непрерывным огнем неприятеля. За ночь с помощью моряков на левый берег удалось перебросить 193-ю и 200-ю дивизии, некоторые армейские и корпусные части, два дивизиона PC.

Последней к реке подошла 195-я стрелковая дивизия. Командир ее генерал-майор Виталий Николаевич Несмелов и комиссар Иван Власович Кузнецов делали все возможное, чтобы спасти части. Переправы уже были выведены из. строя, и подразделениям пришлось преодолевать Десну на подручных средствах.

Враг висел буквально на плечах. Арьергарды вели ожесточенные бои. Здесь, у Десны, был тяжело ранен генерал Несмелов. Бойцы вынесли его из-под огня на руках и с медсестрой отправили в госпиталь.

На восточном берегу реки наши войска приступили к оборудованию нового рубежа. Я поехал в 15-й корпус, чтобы наладить с ним взаимодействие. Но командир его ошарашил меня сообщением:

— А мы получили распоряжение штаба фронта отходить на Нежин…

Наш корпус остался на Десне один. Держались мы там до 11 сентября. В корпусе насчитывалось всего около 2500 активных бойцов. Артиллерия почти совсем осталась без боеприпасов, танки и тягачи — без горючего. Сплошной линии обороны к этому времени уже не было, и противник зашел нам в тыл.

Связь со штабом 5-й армии прервалась. Попытки восстановить ее успеха не имели.

Я принял решение идти через Козелец в сторону Пирятина. В деревне Смотрики провел совещание с командирами дивизий и отдельных частей. Они доложили, что люди изнурены, уцелевшая техника требует ремонта.

Обстановка сложилась крайне тяжелая. Весь Юго-Западный фронт фактически попал в окружение. Командующий фронтом генерал-полковник М П. Кирпонос отходил с 21-й армией. Мы направились к Пирятину, чтобы соединиться с правым соседом на восточном берегу реки Удай. Ожесточенные удары вражеской авиации расстраивали наши порядки. В частях полностью иссякли боеприпасы, отбиваться от наседающего неприятеля стало нечем. Мы. несли большие потери. Связи не было даже с дивизиями.

16 сентября полковник Кушнир вынужден был отдать распоряжение уничтожить всю материальную часть корпусного артполка, оставшегося без снарядов и горючего. Артиллеристы отражали вражеские атаки, как пехотинцы, — вступали в рукопашные схватки. Во время одной из них погиб полковник Кушнир.

Когда штаб корпуса прибыл в Пирятин, город уже горел. Противник усиленно бомбил единственный пока еще целый мост через Удай.

Переправившись на восточный берег реки, мы встретили в ближайшем селе офицеров штаба Юго-Западного фронта. Через генерал-майора И. X. Баграмяна (ныне Маршала Советского Союза) я получил приказ генерал-полковника М. П. Кирпоноса из разрозненных групп сформировать боеспособные части и прикрыть ими отход 21-й армии.

Уничтожив оставшиеся без горючего штабные машины, мы пешком начали выбираться из мелехского кольца. В районе села Чернухи отыскали КП дивизии полковника В. Г. Чернова.

С утра следующего дня из остатков соединений начали комплектовать батальоны и полки. Оборону они заняли в основном у дорог.

Ночью в Чернухи прибыли командующий 5-й армией М. И. Потапов, начальник штаба Д. С. Писаревский и член Военного совета М. С. Никишин. Они только что вырвались из немецких клещей. Не задерживаясь у нас, армейское руководство на грузовике выехало в село Лохвица, где находился генерал-полковник М. П. Кирпонос. Наспех скомплектованные нами части и подразделения вместе с остатками дивизии полковника Чернова удерживали рубеж, проходивший через Чернухи, до 18 сентября. Затем под давлением противника начали пятиться к Городищу.

В северной части этого села нам встретился кавалерийский полк НКВД. Он стоял здесь на позициях. С его помощью дивизии Чернова удалось на какое-то время остановить противника.

В Городище теперь располагались штаб фронта и штаб 5-й армии. Я доложил Кирпоносу, что положение наше катастрофическое.

— Мы окружены, — сообщил я и высказался за то, чтобы переместить фронтовой командный пункт в другое место.

Кирпонос вопросительно посмотрел на своего начальника штаба. У того сведения были несколько иные. Тогда я попросил Михаила Петровича послать со мной кого-нибудь, чтобы вместе уточнить обстановку.

Командующий выделил для этой миссии заместителя начальника тыла фронта генерал-майора Александра Ивановича Ковалева и одного из офицеров оперативного отдела. Сели в «пикап», поехали. Когда вернулись, доложили М. П. Кирпоносу, что действительно находимся в окружении. Он решил перевести фронтовой управленческий аппарат в село Вороньки. Там же находился и штаб 5-й армии.

Генерал-полковник Кирпонос приказал всему личному составу, находящемуся здесь, вооружиться автоматами, винтовками, пулеметами и гранатами и в ночь на 19 сентября пробиваться к Воронькам (5–8 километров северо-западнее Городища). Туда из-под Городища отошли остатки нашего корпуса.

В Вороньках состоялся Военный совет фронта. Присутствовавшие на нем командарм Пятой М. И. Потапов и начальник штаба Д. С. Писаревский сказали мне, что принято решение о выходе из окружения мелкими группами. Я должен был идти со штабами корпуса и дивизии по маршруту Жданы — Сенчаны — Хорошки. Выйдя к Суде, занять на восточном ее берегу оборону.

Под утро противник атаковал Вороньки. Завязался ожесточенный бой. Штаб фронта переместился в рощу восточное села. Оборонявшиеся в Вероньках подразделения были не в силах сдержать натиск гитлеровцев и ушли из селения в разных направлениях. Управление 31-го корпуса отходило с одним из них и утром 20 сентября подошло к Жданам. Через этот населенный пункт проходили и сохранившие боеспособность части, и разрозненные мелкие группы, и даже одиночки. Я решил организовать в этом районе хотя бы временную оборону. На перекрестках дорог были расставлены штабные офицеры. Они останавливали всех проходивших через Жданы, формировали из них команды, ставили задачи. Вскоре от командующего к нам прибыли три генерала и несколько полковников. Они стали энергично нам помогать.

Вместе со штабными подразделениями управление корпуса расположилось в большом котловане, в трех километрах южнее Ждан. Я запретил кому бы то ни было выходить из него, потребовал от всех ничем не выдавать себя противнику. Танки и пехота гитлеровцев были совсем рядом. Наши наблюдатели видели, как они жгли занятое село, кричали: «Рус, выходи!» Мы выжидали. С наступлением темноты они ушли дальше. Все, кто находился в котловане, перебрались в ближайшую рощу, а затем пешим порядком двинулись на Хрисановку.

Утром 21 сентября расположились в лесу восточное Хрисанрвки. Сюда прибыл представитель командующего фронтом и передал нам приказ пробиваться из окружения в направлении на Зеньков.

Переночевать решили в Хрисановке. В дома не заходили, устроились в сараях, в скирдах, под навесами. С рассветом послал группу бойцов в колхоз с просьбой накормить нас. Колхозники приготовили обед, принесли его в ведрах, дали продуктов на дорогу. Утром 22 сентября нас атаковали неприятельские танки. Мы скрылись от них в лесу. Шли на Черевки.

В одной из рощ наткнулись на трупы красноармейцев. Их было много. Женщина, полоскавшая в Короле белье, предупредила нас:

— Не ходите в село, там немцы. Идите направо…

— Откуда здесь столько убитых? — спросил я.

— Фашисты лес прочесывали, — ответила молодка.

— А где тут можно перейти реку?

Женщина показала. Мы переправились, нашли проводника. Камышами он вывел нас к северо-восточной окраине села Черевки. Там передохнули, поели. Затем направились к Савинцам. На рассвете 24 сентября услышали стрельбу артиллерийских батарей с восточного берега реки Псел. Выслали разведку. Она установила, что мы находимся в расположении 3-й кавалерийской дивизии генерал-майора М. Ф. Малеева.

Как я потом узнал, разведчики сообщили конникам, что из окружения выходит управление 31-го стрелкового корпуса во главе с генералом Калининым.

— Он, случаем, не из кавалеристов? — спросил командир одного из эскадронов.