Новые идеи в философии. Сборник номер 8 - Коллектив авторов

Разумеется, мы никогда не можем оставаться при одной данности, и никакое знание не обнимает полной реальности опыта; мы должны постоянно преобразовывать и перерабатывать его нашей мыслью, так что самый широкий эмпиризм является только первой ступенью. Но в философии мы должны не только стремиться к общим понятиям о мире, но относиться со вниманием и к тем точкам зрения, с которых подходят к миру опытные науки и прежде всего подлинная наука о действительности, т.е. история. Это имеет огромное значение и для нашей проблемы, так как с точки зрения исторической науки возможность отличной от механической теории причинности и при том психофизической причинности превращается в необходимость.

Что касается, во-первых, понятия причинности вообще, то, правда, не задача истории где бы то ни было искать причинные законы, так как она, сколько бы ни утверждали противное чуждые истории, модные натуралистические теории, имеет дело с однократным, особым развитием вещей, а не с общими, неизменными абстракциями, но общий принцип причинности, т. е. идея причинной связи всех индивидуальных событий, остается необходимым особенно для науки о действительности. Но как могла бы она свои однократные эволюционные ряды привести в причинные равенства, когда эволюция всегда означает возникновение чего-то нового? Ясно, что эволюционная история, которая предполагает причинную обусловленность всякого бывания, непременно имеет дело всюду с причинными неравенствами.

Далее, для исторических наук главный интерес представляет культурный человек, который ставит себе цели и хочет действовать в мире, и потому они не могут обойтись без понятия психофизической связи, так же как и без причинного неравенства. В духовном мире мы действуем через посредство тел, которые также являются поэтому объектами истории, поскольку они приобретают значительность, как средство, своим особым характером; физический результат всегда является даже ближайшей целью наших стремлений. Историческая наука должна поэтому не только признать вообще необходимую связь между индивидуальным решением воли и индивидуальным физическим результатом, так как без нее всякое действование потеряло бы свой смысл, но эта психофизическая связь может быть только прямой причинностью, потому что параллелизм, даже если бы он вообще был осуществим логически, никогда не мог бы заступить место исторической психофизической причинности. Историю интересуют как причина, так и следствие в своей особой и индивидуальной форме, а параллелизм всегда превращает либо причину, либо следствие в какое-то совершенно неизвестное в своей индивидуальности образование, мыслимое лишь схематически, в логических абстракциях, которое уже не представляет никакого исторического интереса.

Из всего этого вытекает не только обособление индивидуального исторического действования от механической причинности, но и логическая фиксация психофизических причинных отношений, как неизбежная задача всякого учения о науке, которое на ограничивает себя областью механического естествознания.

Конец ознакомительного фрагмента.

1

В дальнейшем я даю, главным образом, некоторые выводы из напечатанных мною исследований о природе и границах естественно-научного образования понятий. Ограниченность места, которым я могу располагать, мешает мне входить в разбор обширной литературы, занимающейся проблемой параллелизма, и указывать, в чем я приближаюсь к другим авторам или расхожусь с ними. Я хотел бы только подчеркнуть, что главным образом глубокие рассуждения Зигварта еще много лет тому назад натолкнули меня на попытку исследовать эту проблему с логической точки зрения. Если я в частностях и не везде могу согласиться с Зигвартом, то все же думаю, что в основном и главном – в понятии действования – я стою на одной почве с ним.

2

Здесь можно игнорировать «энергетику», так как и она, подобно атомистике, в конце концов, должна прийти к чисто количественным понятиям, если хочет объяснить превращение различных форм энергии. Ср. К. Lasswitz. «Die moderne Energetik in ihrer Bedeutung für die Erkenntnisskritik». Philos. Monatshefte, том XXIX (1893) и мою книгу: «Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung» I (1896), стр. 101—117.

3

Ср. W. Wundt. «Ueber physische Causalität und das Princip des psychophysischen Parallelismus». Philos. Studien, том X (1894).

4

Wundt I. с. 26 и сл.

5

Так думает L. Busse. «Leib und Seele». Zeitschrift für Philosophie und philos. Kritik. Том 114 (1899). Стр. 13.

6

Sigwart. «Logik». II, 2 изд. (1893), стр. 542.

7

И этот взгляд также защищался L. Busse 1. с стр. 17.

8

Закончив эту рукопись, я мог убедиться из статьи Fr. Paulsen'a («Noch ein Wort zur Theorie des Parallelismus». Zeitschrift für Philos. u. philos. Kritik. Том 115, стр. 1 и сл.), что этим аргументом от незнания, действительно, пользуются и, по моему мнению с полным правом.

9

Ср. Sigwart, 1 с стр. 537 и сл.

10

Для подробного обоснования этих взглядов я позволю себе сослаться на мою книгу: «Gegenstand der Erkenntniss» (1892) и на вторую главу моей книги: «Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung» (Есть русский перевод: «Границы естественно-научного образования понятий»).

11

Так думает Paulsen. «Einleitung in die Philosophie». (1892), стр. 105 и сл. (Есть русский перевод).

12

Ср. Н. Ebbinghaus «Grundzüge der Psychologie». Erster Halbband (1897), стр. 41 и сл. (Есть русский перевод).

13

Ср. A. Riehl. «Der philosophische Kriticismus». II, 2. Стр. 184 и сл.

14

Логические основания этого я пытался показать в моих «Grenzen der naturwiss. Begriffsbildung». Стр. 118, 264 и сл.

15

Этого различия часто не делают, и тогда возникает отожествление идеи, что все совершающееся имеет причину, с тем, что все происходит закономерно – смешение двух понятий, которое может дать повод к заблуждениям, чреватым последствиями. Принцип причинности не является также и самым общим причинным законом – в чем он состоит, мы до сих пор, по крайней мере, не знаем – поэтому его и не следует называть «законом причинности».