Осада Вуканя - Владимир Гáбров

так, чтобы гости еще за покупками.

Чан: Да тут же совсем рядом. Сейчас быстро вернусь. (Встает, выходит)

Юнь Юнь: Спасибо, спасибо, я все сделаю, отдыхайте, отдыхайте.

(Выходит. Михаил выходит).

Сцена 12

(Улица. Чан вышел подышать. Слышит шум, удар металла, крики.

Группа тех самых в пиджаках с автовокзала прижала местного. Выбивают долг. Чан что-то прикидывает. Тихо берет строительную балку из бамбука рядом, тихо и быстро перебегает, дает сзади по голове. Драка, шумно. Появляется Михаил. Вместе разгоняют эту группу. Местный тоже убегает, Чан его хватает, останавливает).

Чан: В порядке?

Крестьянин: Ничего, ничего. Спасибо.

Михаил: Что случилось? Чего хотели?

Крестьянин: Уже целый месяц следят за мной. Денег я им должен.

Чан: Зачем у этих в долг берешь? Знаешь же, кто такие.

Крестьянин: Так что делать? Два ребенка, жена, на собственное поле меня не пускают! (Вытирает лицо)

Михаил: Не пускают?

Крестьянин: Да ты что, не знаешь? Забрали у нас власти всю землю тут. Говорят, реновация, новое жилье будет. А мне что до того? Мне моя земля нужна.

Чан: Они знают, что у тебя денег нет, чего пришли-то? Если бы хотели, уже тебя бы того.

Крестьянин: Договор был. Они из тех, что органы продают, почки и все остальное. У наших покупают, потом продают задорого.

Михаил: Ты, что, почку свою обещал?

Крестьянин: (Пауза). Нельзя мне. Я старый, после операции точно концы отдам… А семья без меня никуда.

Чан: И чего? Чего ты придумал? Что они хотели?

Крестьянин: Да хватит, хватит! Обещал я, что у сына можно будет забрать. Ему что, он молодой, ему ничего не будет.

(Пауза. Чан медленно отходит. Михаил смотрит на крестьянина, соображает).

Чан: Пошли отсюда.

Сцена 13

(Дом. Чан, Михаил. Входит Юнь Юнь)

Юнь Юнь: Ну, вот, все принесла. Ой, что с вами?

Михаил: Да гуляли вокруг, упали у дороги, там пыль везде.

Юнь Юнь: Вы и ударились оба. Больно? Сейчас.

Чан: Да, нет, все в порядке, ерунда. Постираемся, и порядок. (Тянет у нее полотенце из рук, молча смотрят).

Юнь Юнь: Не бойтесь, это вода, протру ссадины. (Протирает лоб Михаилу).

Вот. Проголодались? Взяла лапшу, баоцзи, огурцы в уксусе, курицу с арахисом, грибы в сладком соусе.

(Михаил и Чан в ажитации)

Михаил: Баоцзи — это тесто с начинкой?

Чан: Байфань тоже есть?

Михаил: Ого!

Чан: Огурчики!

Михаил: А можно…

Юнь Юнь: Да, вот такие, их на пару готовят в корзинках. Внутри зелень, мясо, или сладкая фасоль.

Михаил: М-м, вкусно. Как пирожки.

Чан: Что?

Михаил: Пирожки, только их жарят, или пекут. А еще у нас есть шуйцзяо, называются пельмени. Только у вас уксус там.

Чан: Да, с кислинкой хорошо! А еще на пару — сяолунбао, м-м!. Я тебя угощу самыми вкусными сяолунбао, с креветками!

Юнь Юнь: А жареные — это цзьенцзяо. (Загибает пальцы и смотрит вверх) Есть много видов, моя мама готовит хуньтунь в супе, шанхайские хуньтунь, даньдзяо с яйцом, шеньдзьенбао,…

Михаил: Ой, давайте есть!

Чан: М-м! Маньтоу, с корочкой снизу. (трет ладоши)

Юнь Юнь: Ешьте, ешьте! А еще есть сладкие ньендоубао с фасолью. Обожаю. Михаил, много похожего у вас?

Михаил: Кухня в Китае более разнообразная! У нас история похожая.

Юнь Юнь: М?

Михаил: Империи и революции.

Чан: Но в Китае социализм.

Михаил: (Отмахивается) У вас обычная экономика с конкуренцией. А у нас много кто скучает по СССР.

Юнь Юнь: Почему?

Михаил: Думают, что тогда жили справедливо, правильно. Мне так не кажется. Хотя меня тогда не было на свете. А еще у людей была цель, был идеал.

Чан: Да, коммунизм.

Михаил: Многие разочаровались. Родители мамы считали себя коммунистами, мой дед сам отдавал свою зарплату рабочим, которым не хватало.

Чан: Вот человек!

Михаил: Бабушка его ругала, сами-то бедно жили. Мама выросла, ей пришлось менять весь свой мир, страшно. В 90е всем было сложно.

Чан: У нас тоже! А что было?

Михаил: Мало работы, опасно на улицу поздно выходить. А тех, кто находил не любили.

Юань Юань:…Почему?

Михаил: Особенно если начал свой бизнес! Потому что это против всего, чему учили.

Чан: Чему?!

Михаил: Мой отец — научный сотрудник, и скрывал, что торговал одеждой. Боялся потерять друзей, уважение, соседи могли бы не взлюбить.

Чан: Небеса. Моему отцу было полегче.

Михаил: Но он знал, что надо нас кормить, своих родителей, маминых. Он построил завод, потом еще один. Даже не понимаю, как он все смог!

Чан: Как странно! Презирать за то, что он занимается делом! За то, что дает работу другим людям? Таких людей я уважаю.

Михаил: У нас так: если у тебя есть деньги — значит, ты их воруешь. Потому что раньше их не было! Ни у кого!

Юнь Юнь: Да, у нас в управе тоже есть такие!

Чан: А сейчас как там?

Михаил: Сейчас? Хм, хороший вопрос. Не знаю.

Чан: Но у вас же не социализм.

Михаил: Кажется, у вас тоже!

Чан: Ну…

Михаил: Видишь, у вас одна партия.

Чан: Одна.

Михаил: Она принимает решения.

Чан: Конечно.

Михаил: Если ты не согласен, что можешь сделать?

Чан: А у вас сколько партий?

Михаил: У нас? Ну…

Юнь Юнь: Много?

Михаил: Ну, любимая партия у всех одна. (Смеется).

Юнь Юнь: Хотите вино? Я сейчас.

Михаил: Да что ты. Все замечательно. Спасибо за угощение. Очень вкусно.

Юнь Юнь: Мне пора, маме помогу по дому. Завтра встретимся, хорошо?

Чан: (Встает) Да, я тоже пойду, надо тебе дать отдохнуть.

Михаил: Куда ты пойдешь? Оставайся. Юнь Юнь, Чан может остаться?

Юнь Юнь: Конечно!

Чан: Спасибо.

Михаил: Проводим тебя.

Сцена 14

(Заброшенный цех. Чан и Михаил красят стены или сколачивают столы. Чан показывает цигун. Михаил показывает Чану приемы спецназа. Натыкаются на старые плакаты, разворачивают, смотрят. Лозунги смотрятся нелепо — «Наша цель — коммунизм»).

Михаил: Вот так, сейчас 4 стола поставим, и готова наша школа!

Чан: И откуда у тебя столько сил?

Михаил: “Чьен ли цжи син, ши ю цщу ся” (千里之行，始于足下). Путь в тысячу ли…

Чан: Уже начался! “И фэнь гэнюнь, и фэнь шуохуо!” (一分耕耘，一分收获).

Михаил: Больше пашешь, больше жнешь! (Смеются). Конфуций! А у тебя откуда силы?

Чан: Есть такие упражнения, цигун.

Михаил: А, знаю. (Встает в стойку).

Чан: Откуда знаешь?

Михаил: Дома сам учил!

Чан: У нас цигун запрещен.

Михаил: Как это запрещен?! (Опускает руки).

Чан: Это, как сказать…слишком