Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Говоря о решениях этого знаменательного пленума, нужно отметить, по меньшей мере, два момента. Первое — указание на мелкобуржуазное происхождение и природу большинства руководящих деятелей КПК и в целом на засилье мелкобуржуазности в партии. Второе — употребление понятия «маоцзэдунизм». Этот новый уклон характеризовался как «военный авантюризм» и «винтовочное движение». Один из делегатов VI съезда КПК говорил: «После 7 августа (т. е. августовского совещания. — Ф. Б.) … начались так называемые восстания „осеннего урожая“. И тогда ЦК КПК говорил, что это есть военный оппортунизм, это есть маоцзэдунизм, потому что Мао Цзэдун все время настаивал, что надо действовать штыками…»15.

В результате поражения хунаньского восстания Мао пришлось осенью 1927 года бежать с небольшой группой крестьян и беглых гоминьдановских солдат. Тут-то ему и пригодилось хорошее знание классической литературы о разбойниках прошлого. Местом первой базы стали горы Цзинган (Цзинганшань) на границе провинций Хунань и Цзянси. Эти горы — часть горного хребта Лосяо (Лосяошань)16.

Сам Мао рассказывал Эдгару Сноу об одном из эпизодов этого периода. Два бывших бандитских главаря в районе Цзинганшань — Ван Цзо и Юань Вэньцай присоединились к Красной армии зимой 1927 года. Ван и Юань были назначены командирами полков, а Мао стал командующим «армией». Пока Мао находился в Цзинганшане, эти бывшие бандиты были «преданными коммунистами и выполняли приказы партии». Правда, позднее, когда они остались одни в Цзинганшане, они вернулись к своим бандитским привычкам. Впоследствии они были убиты крестьянами, которые к тому времени уже организовались и были в состоянии сами защитить себя.

Любопытный эпизод, не правда ли? Бандиты были «преданными коммунистами», пока находились под руководством Мао, а потом, когда он уехал, снова вернулись к своему разбойничьему ремеслу… О, эта великая вера в самого себя! Поистине, ты можешь двигать не только бандитами из гор Цзинган, но и самими горами…

Позднее, давая объяснение по поводу того, что в его армии очень много деклассированных элементов, Мао заявил, что следует добиваться качественных изменений в характере этих людей путем политического просвещения, поскольку «субъективное создает объективное».

Однако темперамент и воображение Мао играли в этом не последнюю роль. Его увлечение романтическими героями-разбойниками нашло свое отражение в статьях, написанных еще в 1926 году, о классах китайского общества. Там он писал о деклассированных элементах — солдатах, бандитах, разбойниках, нищих и проститутках — как о потенциальных революционерах. С такой же симпатией он относится к разного рода тайным обществам. Он даже выяснил, что два бандита в его армии также принадлежали к тайному обществу, руководители которого участвовали в революции 1911 года. Симпатия Мао к бандитам «вызвала тревогу» в ЦК КПК, который обратился к Чжу Дэ с просьбой вступить в контакт с Мао и выправить некоторые его ошибки. Основная ошибка Мао была сформулирована следующим образом: «Он ведет себя как разбойник из исторического романа „Речные заводи“; отправляется на свершение героических подвигов от имени масс, вместо того чтобы поднимать массы и поручать им проводить вооруженное восстание».

Положение в небольшом, численностью всего в тысячу человек, отряде Мао было спасено приходом в начале 1928 года крупного, хорошо вооруженного 10-тысячного отряда Чжу Дэ17. На основе двух этих отрядов был создан 4-й корпус рабоче-крестьянской Красной армии (весна 1928 г.). По примеру других уездов было организовано советское правительство рабочих, крестьян и солдат пограничного района Хунань — Цзянси. Вскоре Мао избрали секретарем вновь созданного Особого комитета КПК пограничного района Хунань — Цзянси.

Политический человек

Мы не будем здесь останавливаться на всех перипетиях революционной борьбы в Китае под лозунгом Советов (1927–1937 гг.), национально-освободительной войны против японского империализма (1937–1945 гг.) и, наконец, гражданской войны (1946–1949 гг.). Нас интересуют идеологические и политические позиции, которые занимал Мао Цзэдун в различные периоды. Начнем с вопроса о борьбе против левых авантюристов в КПК в 30-х годах.

Заслуживает особого внимания вопрос об отношении Мао к авантюристской линии Ли Лисаня. Напомним некоторые факты. Свои взгляды Ли Лисань — фактический руководитель КПК в тот период — наиболее полно и откровенно изложил на заседании Политбюро ЦК КПК 7 апреля 1930 г. Его тактическая схема выглядела следующим образом. Китай — это страна, в которой противоречия между империалистами достигли наибольшей остроты и в которой силы империализма наиболее уязвимы. Китайская революция даст толчок мировой революции, потому что империализм все свои силы направит на подавление китайской революции, а это усилит революционный взрыв в странах Запада и в колониях Востока. Победа революции в Китае обязательно должна явиться одновременно и началом победы мировой революции.

Что следует отсюда? Отсюда следует, что, начав восстание в Китае, нужно вовлечь Советский Союз в большую войну со странами империализма, которая и послужит началом мировой революции.

На заседании Политбюро несколько месяцев спустя (август 1930 г.) Ли Лисань высказался еще более откровенно: «Когда Ухань будет у нас в руках, мы сможем поговорить с Коминтерном и русской братской партией и скажем им, что теперь наступил момент, чтобы развязать всемирную войну и чтобы советская армия вмешалась…» С его точки зрения, восстание в Маньчжурии должно было явиться прологом к «международной войне», так как Маньчжурия находилась под господством японского империализма. Вследствие этого восстания Япония начнет наступление против СССР, и возникнет «международная война». «Наша стратегия должна заключаться в том, чтобы вызвать международную войну, — говорил Ли Лисань. — Возможно, Коминтерн найдет все это неверным, но я убежден, что я прав. Монголия должна объявить себя частью советского Китая и бросить свои войска на север. Китайцев, проживающих в Сибири, надо вооружить и двинуть сюда… Теперь Коминтерн должен взять наступательный курс. Прежде всего — Советский Союз. Он должен энергичным образом готовиться к войне… Коминтерн должен изменить свою линию и перейти в наступление. Это не троцкизм… Пятилетний план (имеется в виду в СССР. — Ф. Б.) может быть выполнен, только если будет взята такая наступательная линия… В противном случае Коминтерн не выполнит своего долга по отношению к революции». Рассматривая Китай как центр мировой революции, Ли Лисань полагал возможным даже «пожертвовать Советским Союзом в интересах китайской революции» (!).