Любовные хроники: Флинт Маккензи - Эйна Ли

После вчерашнего дождя в воздухе пахло свежестью, а благодатные лучи горячего солнца прогревали ноющие кости. Расстелив на камне одежду, Гарнет села, положила рядом ружье и взялась за зеркало. Как она и предполагала, волосы превратились в сбившийся ком перепутанных локонов. Женщина мрачно вздохнула и принялась приводить в порядок свою голову. Дело оказалось не только кропотливым, но и болезненным. И каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, она обнаруживала, что не намного продвинулась вперед. Прошло еще немного времени, и Гарнет ощутила голод. Оставалось надеяться, что в седельных сумках Флинта было еще вяленое мясо.

Флинт возвращался обратно к пещере, когда заметил вспыхивающие в стороне яркие блики света. Это могло означать только одно: команчи обнаружили их стоянку и теперь сообщают о своем открытии остальным. Скоро вся округа будет кишеть индейцами. Сигналы повторились еще несколько раз, и Флинт пришпорил коня, заставляя его перейти на рысь.

К своей досаде, он увидел, что Гарнет вышла из пещеры, сидела у входа, а их одежда была разложена па камнях.

— Быстро сматываемся отсюда, — коротко приказал он. Времени для объяснений не оставалось. Внезапно он вытащил «кольт» и намелил его в сторону ближайшей вспышки, но тут же убрал револьвер. Подскочив к Гарнет и выхватив из ее рук зеркало, он с возмущением воскликнул: — Черт побери, так это вы!

— Не понимаю.

— Отблески на скалах! Их дает вот эта стекляшка! Проклятие, дамочка! Вы хоть представляете, что переполошили всех индейцев в горах и окрестностях?

— Я всего лишь расчесывала волосы. А зеркало вы дали мне сами.

— И приказал не выходить из пещеры. Забыли? Не выходить! Это значит — оставаться внутри и не высовываться. — Флинт сердито отвернулся и принялся собирать одежду. — Вывесили бы уж сразу красный флаг, чтобы команчам было легче нас найти.

Растерявшись от такой неожиданной атаки, Гарнет мямлила бессвязные извинения:

— Простите, я не подумала.

— Расскажете это индейцам. — Флинт поспешно запихивал вещи в сумки. — А сейчас удираем, пока к нам не пожаловало целое племя.

Он посадил ее на Сэма и дал в руки поводья, а сам с ружьем в руке пружинящей походкой быстро направился вперед.

Время тянулось медленно. У Гарнет не было часов, но по положению солнца на небе она догадывалась, что давно уже перевалило за полдень. К ее облегчению, тропа стала шире и отошла от предательского обрыва. Но появилась другая опасность: с обеих сторон ее возвышались высокие сосны и тополя, за толстыми стволами которых мог прятаться коварный враг.

Несмотря на недавнюю спешку, теперь Флинт шел неторопливо. Почему, Гарнет не спрашивала. С момента утренней размолвки ее спутник с ней и словом не обмолвился. Время от времени бросал короткие фразы коню, но ни слова ей, словно совершенно забыл о ее присутствии. Тело Гарнет ныло, ноги подкашивались от жажды и голода, но она мужественно переносила все тяготы пути, боясь презрительных ухмылок Флинта. К ее досаде, у нее стало урчать в желудке. Потом сморила дрема. Голос Флинта разбудил ее так внезапно, что женщина чуть не скатилась с коня.

— Сэму нужен отдых. Остановимся передохнуть. — Он свел коня с тропы и укрыл среди тополей. Потом с такой легкостью снял ее с седла, будто Гарнет весила не больше пушинки.

Она вздохнула и опустилась на землю у толстого ствола. Флинт ослабил подпруги Сэма, взял мешок и сел рядом.

— Поешьте. — Он подал ей вяленое мясо.

Гарнет в один миг прикончила несколько кусков и только тогда поняла, что ее спутник так и не притронулся к еде.

— А вы?

— Я не голоден.

Женщина почувствовала, что он лжет.

— Я далека от того, чтобы сомневаться в вашей искренности, мистер Маккензи, но мне кажется, это было последнее мясо.

— На ужин хватит. А днем я ем не много. — В его голосе снова почувствовалось раздражение.

— Я вижу, вас смущает, когда люди замечают вашу доброту.

— Нисколько. Просто не привык к любезностям. Не люблю их.

— Сомневаюсь, чтобы вам представился для этого случай. — Гарнет подала ему длинную полоску вяленого мяса. — Этого хватит нам обоим.

Флинт усмехнулся. Белоснежные зубы сверкнули на темном бородатом лице. Он полез в карман и достал плитку табака, которую нашел на теле убитого.

— Позвольте предложить вам пожевать.

— Благодарю, сэр, но я не жую табак и не курю трубку.

Флинт хмыкнул и убрал плитку в карман.

— Каким же ветром бедняжку из Джорджии занесло на Дикий Запад? — Он откусил мясо, а остаток полоски отдал обратно Гарнет.

— Еду в Санта-Фе, чтобы выйти замуж, — отозвалась женщина.

— А в Джорджии родственники остались?

— Нет, все умерли. Брат Роберт утонул четырнадцать лет назад, когда ему было всего тринадцать, отца убили при Геттисберге, а мать умерла во время эпидемии холеры. — Гарнет нежно провела пальцами по медальону. — Здесь хранится дагеротип всей нашей семьи, но мне уже трудно вспомнить голоса родных. — Глаза женщины подозрительно заблестели. — Особенно голос Роберта.

Хотя эта женщина и стала для него обузой, Флинт не мог не восхищаться ее стойкостью.

— Вам повезло, что у вас сохранился их дагеротип, — сказал он, глядя в пространство. — У меня такого нет. И сколько я ни стараюсь, не могу вспомнить лица матери. Помню ее прическу, помню, как она потирала виски, когда уставала, а лицо нет… — Он осекся, смущенный своей внезапной откровенностью.

Слезы побежали по щекам Гарнет. Пряча неловкость, Флинт впился зубами в мясо.

— Жалко, нет кофе, — пробормотал он. — Мне легче обойтись без еды, чем без кофе. Может быть, вечером сумеем развести огонь.

Гарнет не продолжала разговора о своем медальоне, и Флинт с облегчением вздохнул. Они передавали друг другу мясо до тех пор, пока не съели все до последней крошки. Флинт открутил крышечку фляги и подал ее своей спутнице:

— По крайней мере от жажды мучиться не придется. Кругом сколько угодно свежей воды.

Они напились и начали готовиться в дорогу.

— А нельзя ехать на Сэме вдвоем? — поинтересовалась женщина.

— Нет смысла его переутомлять, заставляя тащить двойную ношу. Его силы могут пригодиться, если придется удирать. К тому же конь, несущий двойную поклажу, будет оставлять более глубокий след, который легче заметить.

Внезапно Флинт насторожился. И прежде чем Гарнет успела что-либо понять, опрокинул ее на землю и, не давая крикнуть, зажал ладонью рот. Потом поднес палец к губам и только после этого убрал с ее лица руку и показал на тропу.

Гарнет подняла глаза и чуть не вскрикнула: вдалеке но дороге ехали верхом два индейца. Они что-то изучали на земле, но в любой миг могли посмотреть вперед и заметить беглецов. Гарнет беспокойно оглянулась на привязанного в нескольких футах Сэма. Стукни конь копытом, и чуткие уши индейцев уловили бы этот звук.