Путь Крови - Михаил Павлович Игнатов

— Ну, мы же здесь все старые знакомые, товарищи. Можем, конечно, поругаться, припомнить друг другу обиды, но неужели среди нас найдётся тот, кто вечером пойдёт к себе, да настрочит письмо о том, какие среди нас есть нехорошие люди — лезут в дела, до которых им не должно быть дела? Нам ведь есть? Это у нас ведь едва не украли драгоценный состав королевского рода, за потерю которого Вир сам, не дожидаясь короля, выжжет нам сердце. Верно?

Большая часть учителей мрачно кивнули, остальные промолчали, но лишь из гордости. Закий кивнул и подвёл итог:

— Поэтому, прости уж, старый друг, но если мне кажется, что старшая принцесса Леве обладала властью прислать этих двух к нам, то я скажу это, а не буду молчать из опасения задеть тайны королевского рода.

— Неужто её благодарность за спасение простирается так далеко?

— Жизнь за жизнь, — пожал плечами Закий. — Обычное дело. Сначала я подумал, что это она подарила ему жизнь после нарушения эдикта и смерти на суде, но теперь думаю, там постаралась новая шахта Денудо. Все же помнят, что нам пришла партия слёз и совсем не от его величества? А вот теперь — этих двоих, которые разнесли башню, залили её кровью и бесследно растворились, не оставив следов, разумней причислить к старшей принцессе Леве. Но десятицу, мы, конечно, подождём. А вдруг?

***

Дистро, верно служащий Великому дому Велоз и своему господину Крёзу с двенадцати лет, с того самого дня, как отец привёл его в замок и вручил его заботам господина, толкнул тяжёлую дверь.

Он не был идаром, поэтому годы, долгие годы служения уже сказались на его теле и дверь, которую он когда-то распахивал, даже не замечая, поддавалась сейчас с ощутимым напряжением. Старость. Да, за долгие годы упорного труда он сумел на втором посвящении получить третий дар Хранителей, крепость тела, и только благодаря этому ещё не гнулся к земле в свои шестьдесят семь лет.

Его сверстники, с которыми он когда-то обносил яблони по деревне, уже давно мертвы. Простолюдины, чей век недолог, а тяжёлый труд лишь делает его короче.

Он же проживёт ещё лет двадцать, а то и тридцать. Награда за верность, ничуть не меньшая, чем золото или право стоять за правым плечом господина.

Дверь, наконец, открылась полностью, и дистро шагнул на открытую террасу, с которой господин любил любоваться морем.

На господине тоже были заметны следы возраста: над креслом возвышалась почти полностью седая голова.

Но когда господин повернулся, дистро с удовольствием отметил, как хорошо тот выглядит. Да, былая воронья синь волоса исчезла, но господин полон сил, а на лице не видно морщин. Он был бы способен полноценно управлять Домом Велоз ещё те же самые двадцать-тридцать лет, но уже семь лет, как передал титул Диа сыну, став старейшиной, едва умер старый господин. Так как и положено по порядку вещей для Великого дома, который чтит традиции, заложенные ушедшими Предками.

Дистро под взглядом господина невольно проверил, ровно ли держит спину, достаточно ли расправил плечи. Великий дом Велоз потому и велик, что соблюдает традиции, и дистро тоже часть традиции.

— И что там у тебя, Агил?

Дистро шагнул ближе к креслу, обогнул его справа и с поклоном протянул поднос:

— Письма, господин, и сводка по королевству.

Крёз не донёс бокал вина, не сделал очередного глотка. Новости он читал два дня назад, там не нашлось ничего, что могло бы его заинтересовать. Глашатаи короля разносили вести, как день за днём продвигаются вглубь Реола, а вот слухи и намёки купцов и наёмников Дома Осколков говорили, что всё идёт медленно. Даже слишком медленно.

Раз Агил принёс новости раньше срока, значит, там есть что-то важное, новое.

И всё же Крёз сначала взял письма. Когда ты стар, ты уже знаешь, что торопиться некуда, всё равно всё на свете успеть не сумеешь.

Письмо от старого друга. Сплошная пустая болтовня. Ему там, похоже, даже скучней. Решил отправиться на юг, к армии короля? Хорошая мысль, есть над чем подумать. Но только после того, как возьмут Теназ, и станет ясно, что всё это имеет смысл. Стар он уже мокнуть под дождём и день за днём месить грязь у стен крепости. Там внук, его дело молодое.

Письмо от знакомца из Осколков. Неплохое предложение, нужно будет поговорить с сыном, может, тоже заинтересуется.

Письмо-пустышка с приглашением на ярмарку.

Ещё одна пустышка, но уже приглашение на свадьбу.

Письмо от старого хрыча Билара.

Крёз, хмуря брови, вчитался, ничего не понимания.

А ведь верно ты говорил, что твоя кровь сильна. Только ты всегда заявлял, что сильна ихором, а на самом деле оказалось, что сильна бунтарством, да гневом. Это же надо, ты трижды тяжело ранил меня на Играх, но всегда знал, где проходит грань даже до эдикта, а тут — такой скандал. Слыхал, там давние проблемы между Домами всплыли, странно, что ты за столько лет не решил этот вопрос. Впрочем, тебе не привыкать закрывать глаза и заявлять, что всё в жизни нужно делать самому, верно? Уважаю. Не понимаю, но уважаю. В очередной раз.

Крёз дочитал до конца, до подписи Амо Билар, перевернул лист, ничего не нашёл на другой стороне и пробормотал под нос:

— Ничего не понял. Эдикт? Неужели Кравий с кем-то сцепился в армии и хрыч Билар пронюхал об этом первым? С кем из Домов он мог там поссориться, да ещё и из-за прошлого?

Швырнув письмо на поднос, ухватил лист с подборкой слухов и новостей по королевству, но через миг вернул его на место, не прочитав и строчки.

Ну уж нет. Не Билару смутить давно заведённый порядок.

Крёз, наказывая самого себя, подхватил с подлокотника кресла бокал с вином, поднял взгляд над парапетом.

Главный замок Великого дома Велоз стоял на скале, которая возвышалась над городом и морем на добрых сто шестьдесят канов. Эта терраса, конечно, находилась пониже, не на самой верхней точке, но вид всё равно открывался великолепный.

Крёзу была не интересна суета в порту или на улочках города. Он уставился на море, на горизонт, туда, где оно переходило в небо, сливаясь с ним в единое целое.

Привычно, словно ведя схватку, отсчитал удары сердца. Правда, в схватке это необходимо, чтобы верно наполнить силой умения меча, сейчас же он использовал его стук, чтобы проверить, смирил ли эмоции или нет.

Глоток вина, удары сердца, которое стучит всё спокойней и спокойней. Тёмно-синее море и голубое, безоблачное небо.

То,