Впереди - самое лучшее - Мари Феррарелла

Она положила платье на кровать. Кинув на нее раздраженный взгляд, Пьер быстро нагнулся и принялся расправлять юбку, чтобы та не помялась.

— А что будет на мистере О’Хара?

Пьер, продолжая хлопотливо равнять складки на платье, самодовольно ухмыльнулся:

— Мне не велено говорить.

Вздохнув, Шайен достала из тумбочки сумку и вынула оттуда бумажник.

— Двадцать долларов освободят вас от обета молчания?

Выпрямившись, Пьер закатил глаза, а затем изобразил тоску на лице.

— Помилосердствуйте. Сегодня вечером двадцати долларов не хватит и таксисту на чай.

Ему не повезло. Шайен могла позволить себе потратить лишь двадцатку. И, как сказал сам О’Хара, она журналистка. Отыщет его без подсказки.

— Что ж, в такое случае мне придется положиться на судьбу.

Выражение лица у Пьера было скорее удивленным, нежели обиженным.

— Как вам угодно.

«Дела идут не так хорошо, как я надеялась», — подумала Шайен, стараясь не давать воли своему раздражению. И виной всему это чертово платье.

Она качнула юбку вперед, чтобы легче было идти. Вечер оказался не по сезону прохладен, но даже это обстоятельство не шло на пользу: платье было таким тяжелым, словно весило целую тонну, и от ходьбы она покрылась потом. Шайен даже раскаялась в своем выборе. Во всяком случае, в греческом наряде ее походка выглядела бы непринужденней.

— Пожалуй, стоило надеть хламиду, — пробормотала она про себя.

К ее удивлению, Стэн, позвонив ей как раз тогда, когда она собралась покинуть гостиничный номер, подтвердил слова О’Хара: сегодня вечером будь осторожна.

— События надвигаются, — монотонно бубнил ей Стэн на ухо. — Гляди в оба. К такому ты, возможно, не готова.

Шайен тут же припомнила водителей грузовиков, останавливавшихся у придорожной закусочной, где она выросла, и покушавшихся на ее невинность. А ведь в ту пору она была почти ребенком. Она с ранних лет научилась защищаться. Благодаря советам добродушного повара из буфета, который более заботился о ее благополучии, нежели ее родительница. Мигель научил ее защищать себя и определять по глазам намерения мужчины.

— Ты, Стэн, даже не представляешь, к чему я привыкла, — сказала ему Шайен. — Однако благодарю тебя за внимание. — Прижав телефонную трубку плечом к уху, она пыталась при помощи двух заколок прикрепить шляпку к волосам. — Как ни странно, меня сейчас больше заботит твой приятель, чем толпы народа.

— Грант? — в его монотонном голосе появилась легкая нотка недоверия. — У него репутация дамского угодника, а не бабника.

Шайен не видела разницы:

— Одно и то же.

В первый раз на ее памяти Стэн выказал раздражение:

— В таком случае тебе следует подправить твой словарный запас. Первый любит женское общество, второй пользуется ими для собственного удовольствия. Знай ты подольше О’Хара, ты бы увидела разницу.

«Может быть, да, а может быть, нет», — подумала она, протягивая руку к небольшой, на шнурке, сумочке, что прилагалась к маскарадному костюму.

— Извини, но я не собираюсь так долго оставаться здесь.

Она в четвертый раз проверила, на месте ли фотоаппараты. Она привезла с собой и старую, обыкновенную камеру, и новый цифровой аппарат.

— Тут я пробуду столько времени, сколько понадобится, чтобы «Style», благодаря эсклюзивному интервью, сделался самым продаваемым журналом года.

— Кстати, не выпускай из рук фотоаппарата, когда выйдешь на улицу. Говорят, будто воришки половиной годовой прибыли обязаны одному этому вечеру.

— Благодарствую, теперь-то я буду чувствовать себя в полной безопасности, — с холодной язвительностью заметила она. — Я начинаю думать, что мне следовало одеться питбультерьером, а не изысканной сукой.

— Он что, заставил тебя нарядиться собакой? — недоверчиво осведомился Стэн.

— Нет, на мне платье Скарлетт О’Хара. — Она помолчала, а потом подумала вслух: — Интересно, связаны ли как-то эти фамилии.

Но тут ей стало ясно, что Стэн положил трубку.

Сейчас же, когда она старалась продраться сквозь толчею, ей нестерпимо хотелось избавиться от платья или, на худой конец, от юбки.

«Ни одна книга, ни один фильм не подготовили меня к тому, что я вижу воочию», — подумала она. Казалось, будто все гуляки поверили, что им дана полная свобода действий.

«Если можешь, сохраняй ясный ум, когда другие теряют его», — про себя бормотала она отрывок из стихотворения Киплинга, фотографируя безумные толпы на улицах и пытаясь протиснуться вперед, сохранив кости и фотоаппарат в целости.

Парадные шествия сходились на главных улицах. Все городские артерии затопил народ. Насколько хватало глаз, везде к одетым в маскарадные костюмы людям на платформах тянулся лес рук.

В воздухе стоял гвалт, и во все стороны летели подарки. Шайен пыталась разобрать слова и увернуться от даров.

Грузный мужчина прошмыгнул мимо нее, пытаясь поймать блестящее жемчужное ожерелье, брошенное со второго яруса платформы из папье-маше, которая, верно, представляла собой царскую барку Клеопатры. Шайен едва успела отскочить в сторону.

Ничего не трогать — таков был ее девиз.

Когда она вновь подняла фотоаппарат, перед ней оказался выделывающий ногами кренделя шут: он явно хотел попасть в кадр. Шайен, рассмеявшись, сняла его. Как знать? Быть может, сделанные здесь снимки помогут ей позже написать статью о том, что человеку необходимо время от времени давать выход своим чувствам.

Некто в маске Геракла попытался привлечь ее к себе. Удар локтем в солнечное сплетение заставил его отказаться от своих намерений, и они тут же быстренько расстались. Шайен стремительно пробиралась к авеню Святого Карла, несмотря на препятствия. Она оказалась там раньше назначенного для встречи часа. Если О’Хара появится, она узнает его. Хотя он может и не прийти, это представлялось ей весьма реальным, пусть Стэн и говорил обратное. Ей была нестерпима сама мысль заниматься поисками в этом громоздком наряде.

Какой-то человек на едущей следом платформе вместо того, чтобы бросать всякие безделушки, выпустил из клетки голубей. «Ну, только голубей еще этому городу и недоставало», — пробормотала она. Однако, когда в воздух выпустили еще трех голубей, сделала снимок. Ей нравилось все, что попадало в поле зрения видоискателя.

Новый Орлеан по-прежнему искрился красками и шумел, когда его накрыла ночная мгла. Взяв другой фотоаппарат — ей не хотелось их перезаряжать, — Шайен увлеченно направляла свой объектив на все, что двигалось. «Разберу позже, — решила она про себя, — и выужу лучшие снимки. Сейчас же главное — скорость».