Разговор в письмах о материке Россия - Андрей Грунтовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно, что подобная оценка, характерная для многих не только православных авторов, есть реакция на атеистические теории (марксистские и иные, а кроме того, и в пику норманистам!). Но у Православия и без того множество заслуг на Руси. Не пострадает честь нашей Церкви, если я скажу, что выбор веры на определенном этапе есть результат активной деятельности давно сложившегося этноса. Просто наступил политический момент для крещения, и только. Источник же образования этноса — божественный логос русского народа, Промысл Божий, а не усилия тех или иных миссионеров. (Ведь сколько было попыток крещения славян с первых еще веков: апостолы Андрей и Андроник, Блаженный Иероним, святой Стефан и иные — и не успешно, ибо час не пришел…)
Причем исследователи — сторонники несуществования Руси до крещения не замечают очевидных фактов. Вот уже более столетия Русь (по крайней мере, с 862 по 988 год) является одним из крупнейших государств Европы, диктует свои условия Византии, имеет письменность, в той или иной мере — летописание, составляет международные договоры на славянском (русском) языке — а Руси, понимаете, все нет. Я уже не говорю о языке, о фольклоре (а он фактически весь сформировался в дохристианскую эпоху), не говорю о русском характере, русском народном богословии и т. п. А Руси все нет и нет. Если бы был «конгломерат славянских, финских, прибалтийских племен», то это, уверяю вас, несомненно, отразилось бы и в языке, и в фольклоре. Наш современный язык представлял бы собой конгломерат славянских, балтийских и финских слов. Чего не наблюдается. Что же касается русского фольклора и этнографии, то это явления архаичные и консервативные, и влияния наших соседей столь мизерны (генетически не совсем мизерны, но мы-то — об этногенезе), что о них говорить не приходится. Представьте недалекое прошлое: казаки-первопроходцы женились порой на якутках или тунгусках, но как тунгусский язык повлиял на русский, какое влияние оказала якутская культура на русскую, а эвенкийский фольклор на наш? Почему мы считаем, что десять веков назад с чудью и водыо было как-то иначе? То есть не греческая вера выковала единый русский народ из «конгломерата», а народ выбрал себе веру, подходящую к собственному национальному характеру. Чего же этого стыдиться? И именно акт выбора говорит о завершившемся процессе создания и народа, и государства.
Это было очевидно для древнего русича. Главный вопрос был для него историософский: «Откуда есть пошла Русская земля…?» И отвечал он (не ведая, что выдумают потом за него какой-нибудь «этногенез» или «норманнскую теорию») вполне однозначно. Предок наш ощущал себя сыном Иафетовым и (см. «Повесть временных лет») начинал свою историю от потопа: «И смешал Бог народы, и разделил на семьдесят и два народа, и рассеял по всей земле… По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафеговы же взяли себе запад и северные страны. От этих же семидесяти двух языков произошел и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть славяне».
Дальше рассказывается история славян, как они разошлись из долины Дуная и т. д. Не будем пересказывать очевидного. Подивимся только, почему иные ученые не верят автору «Повести временных лет» — разве хоть раз он был уличен во лжи? (В свете последних исследований и путешествие апостола Андрея не кажется таким уж мифологичным.) Или мы считаем, что знаем лучше его? Так, например, трудясь над летописью в XI веке, он в деталях помнит нашествие обров (аваров, VI век) и вообще с историей на «ты». Не все, правда, ставит в строку, но ведь не на нас, непонятливых, рассчитывал, а писал для знающих людей.
Почему, спросим мы, в первые века не было у русичей своего государства? Историки привычно отвечают: «Да молодая эго нация, неразвитая и проч. Вон Римская империя уже есть, а славянской нет…» (Правда, армия этой римской империи частенько бежала под напором славян, но это как-то опять списывается на их «молодость» и «дикость».) А ответ-то совершенно прост: не было надобности в русском государстве: жили племена «отдельно и управлялись своими родами». Препятствий к этому не было. Собственно, это уже были не племена, а предфеодальные государства, или, по Б.А. Рыбакову, «федерации племен», способные снарядить флот и армию, нападавшие на Константинополь и Рим.
Для традиционного сознания русичей родовой общинный строй (первобытный социализм) был наиболее приемлем — в рабовладельческом государстве они не нуждались. С периодическими нашествиями гуннов, аваров, готов и т. д. «федерации» эти справлялись, ибо были не малыми — под стать иным европейским государствам, и этнического родства не теряли. Не отсутствие государства наблюдаем мы, а иную, непонятную для европейцев его форму. По римским, византийским, арабским источникам известно, что наряду с германцами славяне (анты, венеты, россомоны) вторгались на территорию Римской империи. Их пытались покорить, — особенно усердствовал император Траян (98-117), — но безуспешно. Он же построил знаменитые «Траяновы валы», защищаясь от них… Ответный натиск славян усилился при Юстиниане (20-е гг. VI в.), когда они заселили многие земли империи, двигаясь на юг, на Балканы, вплоть до Спарты… В это же время расселяясь и на северо-восток.
Далее: с одной стороны, торговля («из варяг в греки», да и на арабский Восток), с другой — новые вызовы более грозных нашествий (хазары, печенеги, половцы…), с третьей — внутренний рост этноса (и демографический, и экономический) потребовал более высокой системы организации.
И вот: «В год 852, индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград». Итак, Русь проживает на Руси давно (не приплыла она с Рюриком из Скандинавии — где ее и не было никогда), а просто впервые документально засвидетельствовано (что для автора «Повести» важно) наличие самоназвания — Русская земля. Этот год и надо считать началом[5]. Дальше — всем известная дата: «В год 862. Изгнали варяг за море и не дали им дани…» И далее: «…пошли за море к варягам, к руси…» Вот здесь и начинается непонимание и всякое мифотворчество. Сейчас уже вроде бы доказано, что «варяги» это не этнос, а профессия: организованная дружина — для торговли, для полюдья, для судебного разбирательства и всего прочего, что выходит за рамки саморегулирующейся крестьянской общины, то есть как раз то, что необходимо для создания государства в нашем понимании. Итак, Русь — одно из славянских племен, специализирующееся на варяжском промысле. Почему славянских? Автор «Повести» указывает: «…русский и славянский язык един». Где же родина Руси? Исследователи называют разные места: Южная Балтика (Польша), остров Готланд, окрестности Ильменя (город Старая Русса), Б.А. Рыбаков и его последователи указывают на изначальную днепровскую родину Руси (по реке Рось)… По всей вероятности, русичи проживали вдоль всего пути из варяг в греки («Рус» по-гречески «течение», а по-латыни «деревня»). Уже в это время Черное море зовется Русским. От Балтики, где обнаружены варяжские клады золотых монет, до Днепра и Крыма (где с русичами встречался Кирилл) — везде проживали русы. «Степенная книга» прямо указывает, что прародина русов (пруссов) — долина Вислы и балтийское побережье до Немана. Рюрик назван там потомком легендарного Пруса: «От сего же Пруса семени бяше вышереченный Рюрик и братия его». Что же касается последнего места проживания дружины Рюрика, то, скорее всего, это остров Рус, описанный арабскими путешественниками, — южная часть Карельского перешейка, отделенного тогда морем: пролив озера Нево (что означает по-древнефински «море») в Балтику. Жили русичи и южнее Нево, о чем говорит топонимика: деревня Расия, соответствующая речка, ну и Старая Русса, наконец. Но Рюрик лично, видимо, был не из Русы (Руса, кстати, есть и на Дунае), а с острова Рус (так как «пошли за море»). Здесь, на окраине нынешнего Питера, обнаружены древние стоянки варягов. Что заставило (кроме любви к Западу) иных историков заподозрить скандинавское происхождение Руси? Имена некоторых Рюриковых воевод: Фарлаф, Свинельд, Олаф… Заметим, что для Русского Севера, вплоть до XX века, было характерно использование подобных имен, традиционных для всего северо-запада Европы. (Подобные имена попадаются среди русских в писцовых книгах XVII в.) Сохранились даже фамилии: например, Кононов (от Конона) и т. п. Не исключено, что кто-то из дружинников действительно по крови был и скандинавом.
Заключались смешанные браки (что при постоянных торговых рейдах естественно). Заключались династические браки между князьями русскими и скандинавскими, о чем мы знаем из летописей и скандинавских преданий. Нанимались на службу непосредственно и скандинавские дружины. Однако сами Рюриковы русы были в массе своей славяне. Иначе мы бы имели такую ситуацию, каковая была при Вильгельме Завоевателе в Англии, когда правящая верхушка принадлежала к одной культуре и говорила на одном языке, а у порабощенного народа было все свое — и язык, и культура. Правящая верхушка на Руси была русскоязычной. Договор Олега с византийцами написан на славянском языке, позже Русская Правда и первые летописи тоже. Будь русы германоязычны, как утверждают норманнисты, все было бы иначе. Договоры можно, конечно, перевести, но невозможно обнаружить в русском языке, ни в современном, ни в летописном, влияния скандинавов. Не видно скандинавских идолов и в киевских капищах, не отразилось сие и в фольклоре… Даже если кто из воевод Олега или Рюрика и был бы по крови скандинавом, то на русской службе он был русичем: клялся (см. договор Олега) Перуном, а не Одином, то есть принял русскую веру, пользовался русской грамотой.