Принц в неглиже - Елена Логунова

— Велл! — кивнул Монте и поморщился.

— Тише, тише! — Ирка невежливо отпихнула меня и заботливо поправила повязку на его голове. — Не делай резких движений, Монтик!

Я спохватилась:

— Монте — это Ира.

Ирка зарделась и в смущении плюхнулась в изножие кровати Монте.

— Спроси его, как он себя чувствует!

— Хау ар ю? — послушно перевела я.

— О'кей. — Монте мученически улыбнулся, поджимая ноги.

— Он сказал: «Если эта толстая тетка встанет с моих ног, я буду чувствовать себя вполне прилично», — перевела я специально для Ирки.

— Не придумывай, — обиженно сказала она. — Я знаю, что такое «о'кей»! — Но с кровати больного все-таки встала.

— Иностранец, что ли? — заинтересованно спросил жизнерадостный хромой.

Я пожала плечами.

— Шпиен! — азартно воскликнула бабуля.

Мужики снова весело заржали.

— А и правда, — вступился за свою половину тихий старичок. — Надо бы сообщить!

— Куда? — встрепенулась Ирка.

— А куда следует!

— Тише, тише. — Я поспешила вмешаться. — Вот я где-то читала такую историю: девочка шла по улице, и вдруг ей на голову упал цветочный горшок! Она потеряла сознание, а когда пришла в себя, заговорила по-английски! До сих пор она английского языка не знала, потому как вообще-то была француженкой…

— Я тоже знаю эту историю, — сказал интеллигент. — Вы правы, под воздействием… гм… цветочного горшка ребенок заговорил по-английски, но ведь он и родной французский не забыл!

— Это так, — согласилась я. — Правда, есть, наверное, разница: дать человеку по мозгам цветочным горшком или кирпичом!

— Не выдумывай, — неуверенно возразила Ирка. — Кирпич упал ему вовсе не на голову!

— Я сказала — «по мозгам», а не «по голове», — отбрила я. — В спине, чтоб ты знала, тоже есть мозг!

— Чтоб ты знала, там, куда упал тот кирпич, никакого мозга нет — ни головного, ни спинного! — разозлилась Ирка. — Ни извилистого, ни прямого! Там только прямая кишка!

— Фу, как грубо. — Больше мне нечего было сказать.

— К нему приходил кто-нибудь? — Ирка оглядела присутствующих.

— Еще придуть, — зловеще пообещала бабуля.

Ирка сняла с плеча фотоаппарат «Полароид», деловито сделала снимок Монте в россыпях оранжевых плодов и скомандовала мне, поворачиваясь кругом:

— Пошли.

— Куда?

— Найдем доктора. Узнаем, как Монтик. Заберем его домой. — Она грозно посмотрела на старушку и послала воздушный поцелуй мистеру Уокеру.

— Гуд бай, Монте! — разведя руками, попрощалась я.

— Не задерживайся! — Ревнивая Ирка выдернула меня из палаты. — Мне еще нужно успеть на книжный рынок за англо-русским разговорником!

Я поняла, что она настроена решительно, и покорилась.

Поерзав в постели, старичок потянулся к костылям, заговорщицки подмигнул бабке и громогласно объявил:

— До ветру сходить, что ли…

Понятливая старушка кивнула, подставила увечному супругу плечо и вывела его в коридор, прихватив с собой газетный лист с кроссвордом. На полях русскими буквами были старательно записаны иностранные слова, произнесенные в тревожном сне Монте Уокером. Дедушка позвонил по телефону и с приятным чувством честно исполненного долга вернулся в постель.

Во время тихого часа в палате произошли изменения: Саню, владельца переносного телевизора, к общему огорчению, перевели в другую палату. Его место занял бойкий молодой человек с загипсованной ногой, быстро перезнакомившийся со всеми и проявивший особое внимание к англоязычному соседу.

В полусне тот шептал свое имя, шевеля губами, точно пробуя его на вкус: Монте Уокер. Очень мужественное имя — лучшего у него не было за всю жизнь. Впрочем, иных имен он не помнил — так, мерещилось что-то смутное… А если бы помнил, признал бы самым женственным из всех своих имен Камиллу Клэр. Носила его вульгарная бабища, командовавшая полудюжиной продажных девок в передвижном борделе, тащившемся за какой-то армией — как бы не наполеоновской… Впрочем, этого он тоже не помнил.

Если вдуматься, он должен находиться в родстве и свойстве с большей частью современного человечества… С одной стороны, совсем неплохо быть членом большой и хорошо организованной семьи — мафиозная практика Монте Уокера это подтверждала. С другой стороны, с некоторыми людьми не хотелось бы иметь ничего общего.

Монте задумался, составляя для себя список персон нон грата. Возглавлял его, вне всякого сомнения, Марио Ла Гадо. Монте усмехнулся: вот и стал гад ползучий «номером первым»! Потом нахмурился: а не стал ли он таковым на самом деле? Папа Тони перед смертью назвал своим преемником Монте, но Марио не желал уважать волю покойника. Можно не сомневаться в том, что он попытается устранить конкурента.

Монте открыл глаза и огляделся: что это и где это? Похоже на лазарет в каком-нибудь глухом закоулке Азии. Правда, пациенты в основном европейского типа. И что же это значит? Мы воюем в Корее? А кто это — мы?

Вскинув руку, он нащупал на голове бинты. Огляделся: у прочих находящихся в помещении тоже перевязки, лубки, костыли… Монте все понял и похолодел: их пытали!

— Ла Гадо, сволочь! — с ненавистью прошептал он.

Почему подручные конкурента его попросту не убили, Монте Уокер не знал. Одно ему было ясно: нужно выждать удобный момент и попытаться сбежать. Когда подвернется подходящий случай, Монте его не успустит!

День медленно, но верно перетекал в ночь в полном соответствии с больничным распорядком. Незаметно прошли ужин и ежевечерняя раздача таблеток и кефира. Обитатели палаты, осиротевшие после ухода Сани с его телевизором, лишились ежевечернего кино и вынужденно объявили досрочный отбой. Монте Уокер уснул.

— Филимонов, на укол! — вполголоса позвала медсестричка Света.

Освещение в коридоре притушили, гипсоносные граждане разбрелись по палатам. Покачивая бедрами, Света провела неловко подпрыгивающего на неосвоенных костылях нового пациента в кабинет сестры-хозяйки и ушла.

— Любопытно, — выслушав подчиненного, заметил капитан Сидоров.

— Ну! — подтвердил молодой и полный рвения лейтенант Филимонов, от полноты чувств слегка подпрыгивая на костылях.

Костыли лейтенанту нужны были не больше, чем собаке пятая нога: бутафория чистой воды или, правильнее сказать, элемент маскировки. Ведь не может же совершенно здоровый двадцатипятилетний мужик лежать в травматологии, не будучи частично в гипсе и при костылях!

— Остынь, — велел капитан, заметив акробатические упражнения подчиненного с ортопедическим снарядом.

Сидоров почесал затылок, махнул рукой, приглашая лейтенанта садиться, пристроил листок с оперативной информацией на столе и вкусно отхлебнул из стакана. Филимонов завистливо покосился на начальника: сидит себе в ординаторской, хорошенькие медсестрички ему чаек готовят, пока лейтенант валяется на продавленной койке в шестиместной палате в компании полудесятка калечных мужиков и одной древней старухи.

— Товарищ капитан, — спросил он, — долго мне еще в этом морге лежать?

Капитан, шевеля губами, дочитал текст и гулко хлопнул ладонью по столу.

— Все, Филимонов! Снимай свой гипс! Бери ноги в руки и чеши в Контору!

— Слава богу! — не по уставу отозвался мнимый больной, поспешно стягивая с ноги гипсовый валенок.

— Значит, так, — продолжал капитан. — Первым делом пусть проверят этот списочек по картотеке.

— Монте Уокер, он же Фелиппе де Ларедо, он же Кемаль ибн Юсуф, он же Гжегош Томба, он же Анна Рейзнер, он же Анри де Сов, он же Лолита Лопес, он же Николас Пирис, он же Мари Канталь, — озабоченно забормотал Филимонов, поднеся к глазам список. — Товарищ капитан! Тут и женские имена!

— Урки, — пожав плечами, философски заметил капитан. — От них всего можно ожидать!

— Ага, — кивнул лейтенант.

— Исполняйте. — Сидоров небрежным жестом велел ему выметаться.

— Ага, — задумчиво повторил Филимонов. Он повернулся, пошел к двери, оглянулся на начальника: — А зачем руки в ноги? У них тут в регистратуре есть факс! Можно этот списочек к нам в Контору по-быстрому послать!

— Послать — это ты хорошо придумал. Действуй!

Филимонов наконец вывалился в коридор. Капитан хлебнул остывшего чаю и с легкой тоской покосился на ширмочку в углу: куда, интересно, пропала веселая медсестричка Света? Он немного посидел, предаваясь приятным воспоминаниям и машинально перетирая зубами нерастворившийся сахарный песок, извлеченный при помощи ложечки со дна чайного стакана. Хлопнула дверь, капитан очнулся, радостно сверкнул очами и тут же нахмурился: на пороге стоял лейтенант Филимонов.

— В чем дело? — недовольно спросил капитан. — Я что, непонятно скомандовал? Выполняйте!

— Уже, — радостно заявил тот, подлетая к столу. — Товарищ капитан! В самую точку! Есть такая Анна Рейзнер — мошенница со стажем, как раз в розыске. И Лолита есть, правда, без фамилии.