Кошелек предателя - Марджори Эллингем

Он взял единственное не переадресованное, а направленное прямо в Институт Бридж письмо и посмотрел на небрежно отпечатанную страницу. Ни один чиновник, имеющий в своем распоряжении секретаря, не отважился бы на такое послание. Обратный адрес был указан просто и без затей.

«Мой офис. Скотланд-Ярд. Вторник».

За этим следовало:

«Дорогой А. К. Сегодня днем состоялся интересный разговор с Пью, которого привез Т. Забавно, что ваша козырная карта — человек по фамилии Энскомб. Он секретарь у Мастеров. Думаю, что староват и имеет сестру. Ради Бога, займитесь этим делом. Следите за календарем. У меня сводит живот от цифры 15, стоит мне ее увидеть или услышать о ней. По этому поводу больше ничего нет. Снова встретился с министром. Я его еле узнал. Приятно общаться с человеком, не скрывающим обычной слабости и гуманности, но на меня он нагнал страха. Теперь я вынужден полагаться только на вас. Все другие пути оказались негодными, а времени осталось так мало. Если вам ничего не удастся, то я, со своей стороны, буду ждать до тех пор, пока поднимется аэростат и поплывет к морю. Это неверный способ, но я не могу переломить себя и написать, что я действительно чувствую. Если это случится, то всему конец, вот что я имею в виду. Как вы знаете, я религиозен, но сейчас молюсь, и, если какой-нибудь проклятый бобби хочет поглядеть, как я это делаю, то пусть приходит сюда и смотрит на своего шефа на коленях. Черт бы вас подрал.

Желаю успеха.

С.».

Алберт Кэмпион перечитал письмо дважды. Сами по себе слова были достаточно убедительны, но существовало и что-то еще. Это письмо поражало, казалось необычным. Наконец до него дошло, в чем причина. Раньше Станислав писал совсем иначе. Он произнес про себя это имя, не осознав, что оно написано не полностью, и сосредоточившись на странных особенностях послания. Станислав Оутс был человеком немолодым, чопорным, полицейским старой школы, а тут он впал в истерику. Это действительно могло испугать, как, допустим, отколовшийся и стремительно летящий вниз обломок колонны Нельсона. Он скомкал письмо и сунул его к себе в карман, но вскоре подумал, что его необходимо сжечь. По спине у него текли струи холодного пота. Ситуация и вправду способна была ужаснуть кого угодно. Вся ответственность возлагалась на него, а он не только не представлял в чем суть дела, но чувствовал себя беспомощным, лишенным возможности действовать из-за омерзительной умственной вялости и ни к чему не годным.

Его размышления прервал смех Аманды на другом конце комнаты. Он повернулся и увидел ее. Она говорила с Ли Обри, склонившимся к ней. Его лицо помолодело, в нем даже проявилось какое-то запоздалое мальчишество. Рядом с ним стоял слуга, пытаясь привлечь его внимание. Кэмпион заметил, как Ли резко отпрянул и выбежал из комнаты. Аманда посмотрела ему вслед. Она сияла и была возбуждена, стройный ход ее мыслей и мягкость сменились каким-то ликующим, глуповатым танцем души. В подобном настроении так могла бы вести себя любая женщина. Кэмпион глядел на нее, не отрываясь, и ему представилось, что в эту минуту он вырвался из привычной системы существования и проник в самую суть. Она не должна была так поступать. Она не имела права бросить его. Гордость, манеры, привычки, хорошее воспитание — будь это все проклято! Аманда была его. Он нуждался в ней, и да поможет Господь мужчине и женщине, если что-то нарушит их союз.

Он направился к ней, и в этот момент в комнату вернулся Ли Обри и начал ему о чем-то рассказывать. Он слушал его шепот с тем внезапным холодком, который возникает во время вынужденной задержки из-за новых препятствий.

— Полиция? — переспросил Кэмпион. — Я не могу сейчас встречаться с полицией.

— Но, дорогой мой, — в низком голосе Ли прозвучали настойчивые ноты, — пожалуйста, не здесь.

Кэмпион последовал за ним в просторный холл и увидел из открытого окна множество черных и белых флагов, как всегда, отсвечивающих серебряным и голубым.

— Это идиотское недоразумение, и я не собираюсь тратить время попусту, — сердито буркнул он.

Обри смерил его удивленным, но проницательным взглядом.

— Я не знаю, о чем вы говорите, Кэмпион, — спокойно ответил он. — Они пришли по поводу Энскомба. Бедного старика только что нашли мертвым в его саду, а вы и Аманда, судя по всему, последние, кто видел его живым.

5

— Энскомб? — как эхо повторил Кэмпион, облик старика возник в его памяти с поразительной отчетливостью. Он снова увидел неуклюжий силуэт, увенчанный плоской кепкой, увидел, как Энскомб тянется к нему с переднего сиденья. Перед его глазами ясно встало и скомканное письмо, которое он положил в карман. Это напомнило ему о запечатанных документах в фильмах. Он мог перечитать ключевые слова: «…ваша козырная карта — человек по фамилии Энскомб».

Им все еще целиком владела безрассудная решительность, как он догадывался, в обычное время совершенно чуждая его натуре.

— Мертв? — сказал он. — Видимо, так.

Обри ничего не ответил, но Кэмпиону показалось, что у него в глазах на мгновение сверкнули искры.

— Как бы то ни было, мой дорогой, — сказал он наконец, и в его голосе послышалось еле уловимое неодобрение — мы должны сделать все, что можем. У него осталась сестра, и одному Богу известно, с какими осложнениями мы еще столкнемся. Пошли.

Сержант полиции в огромной шинели отодвинулся от двери, дав им пройти, и Кэмпион увидел ярко освещенную комнату. Кабинет Ли Обри с его аркообразными книжными полками, неожиданными диковинками и темно-зелеными драпировками не мог оставить посетителя равнодушным. Ему был присущ свой стиль, он успокаивал и годился для приема разнообразнейших гостей, его без преувеличения можно было назвать комнатой-дипломатом, изящной и гордой, одинаково способной подчинять себе и приспосабливаться. Однако все очарование кабинета так и не растопило лед в душе человека, гревшего ноги у камина.

Кэмпион с первого взгляда понял, что это Суперинтендант полиции графства. Догадка оказалась такой же интуитивной и точной, как всплывшее в памяти имя девушки или уверенность в том, что сигареты лежат именно в спинке сиденья. Нельзя было ошибиться в профессии этого высокого, ясноглазого, подтянутого и до педантичности аккуратного человека, прекрасно сознающего собственное превосходство. Мускулистый, в хорошо сшитом костюме, он мог соперничать своей сверкающей чистотой разве что с моряками.

Незнакомец был эталоном провинциального полицейского, его характерным и впечатляющим образцом.

Острота ситуации как-то подстегнула Обри, и его неловкость сменилась всплеском энергии. Он пропустил Кэмпиона вперед.

— Суперинтендант Хатч, — коротко представил он. — Это мистер Кэмпион, Хатч. Ну вот, мы и пришли. Что мы можем сделать?

— Вот в этом-то и вопрос, верно? — отозвался Хатч. Он говорил с довольно мягким местным акцентом. Кэмпион еще раз посмотрел на него — ему не приходилось встречать таких ясных, улыбчивых, но чутких и настороженных глаз.

Никто из них не воспринял реплику Суперинтенданта буквально. До Кэмпиона вдруг дошло, что его предали, и Обри просто заманил его сюда. Его лицо одеревенело. Сунув руки в карманы, он стал ждать, что будет дальше.

Он удивился, когда это случилось. Суперинтендант Хатч чуть заметно улыбнулся. Вероятно, он был немного смущен. Поглядев на зажатый в руке клочок бумаги, он суховато осведомился:

— Вы мистер Кэмпион, правильно, сэр?

«Сто к одному, думаю, Бог мне поможет», — Кэмпион не сказал этих слов вслух, но они невольно пришли ему в голову, и он усмехнулся. Через минуту его лицо вновь застыло. Суперинтендант уловил это выражение и улыбнулся в ответ — удивленно и несколько обеспокоено. Затем его манеры стали более непринужденными, говорил он приветливо, с какими-то отеческими интонациями (обычно полицейские шишки беседуют с загнанными в угол жертвами именно так).

— Знаете, я хочу самого обычного, — добродушно начал он. — Нужен ваш краткий отчет о последней встрече с покойным. Где вы расстались с ним и когда?

Его приветливость хорошо сочеталась со смешноватым простецким лицом и длинным утиным носом. Он явно был местной знаменитостью и весьма уверенным в себе человеком.

Кэмпион ринулся вперед без промедления. Он почувствовал, что малейшее колебание грозит гибелью.

— Последний раз я видел Энскомба у ворот его Дома, — бойко проговорил он. — Мы возвращались э… э… из города.

— Из какого города?

Об этом он не имел ровным счетом никакого представления. Кэмпион вытянул вперед трясущиеся руки и вздрогнул.

— Я думаю, мы должны пригласить сюда Аманду.

— Аманду, сэр?

— Да, мою невесту, мисс… — Он слишком поздно заметил страшную западню. Ли Обри смотрел на него, но его удивило не поразительное невежество Кэмпиона.