Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» - Валентин Богданов

Теперь о мюнхенском сговоре. Так, уже много лет, он привычно маячит в нашем сознании, замороченном лживой пропагандой, далёкой от исторической правды. Напомню, что территория, вдруг ставшая спорной, издавна была заселена немцами, а последние примерно триста лет являлась собственностью австрийского государства, и вдруг она по диктату Версальского договора переходит в состав только что зародившегося чехословацкого государства. Кроме того, этим же, явно несправедливым, договором к нему присоединили часть Силезии, и уезда Леобшюц с преобладающим немецким населением с обещанной им широкой автономией. Но все эти привлекательные обещания, как и всё остальное из области правовых гарантий немецкому населению, неожиданным образом из реальной жизни безвозвратно исчезли. Накал политических страстей был столь велик, что в первых числах сентября 1938 года в Судетах вспыхнуло восстание немецкого населения под руководством К. Генлейна, которое было подавлено. Строгая власть щедро предоставляла участникам восстания тюремные услуги с посадкой в узилища, но остроту политической ситуации в стране эти меры не сняли, а лишь резко усилили. Дело в том, что Гитлер в это тревожное время очень даже прилежно и своеобразно выполнял свои предвыборные обещания, данные избирателям, о соединении бывших немецких земель в единое государство. Тут ему и подвернулся удобный случай мирным путём вернуть немецкие территории под немецкое управление. Его требования великими европейскими державами были услышаны и признаны законными, а 29 сентября 1938 года Франция, Великобритания, Германия и Италия безо всяких оговорок подписали в Мюнхене соглашение о передаче спорных областей Германии. Конечно, обидно и непонятно до сих пор, почему гордых чехов даже не пригласили на торжественное подписание договора о разделе собственной страны. А что вы хотели? В нашей жизни давно утвердилось мнение, что правота сильного всегда в силе. К удовольствию участников этого исторического события, почему-то названного мюнхенским сговором, 30 сентября 1938 года чехословацкое правительство одобрило аннексию собственной территории и в безмолвии согласилось со всеми пунктами договора. К этому следует добавить, что Германия в данном случае действовала в рамках политики «прав человека» или в одно ухо прислушивалась к словам премьер-министра Англии Вильсона: «Каждый народ имеет право на самоопределение». Но беда в том, что это право применялось сильными государствами произвольно, по своему усмотрению и распространялось не на все субъекты международного права. Да ведь и нынче так.

И совершенно непонятно, по какой причине – то ли из ложного патриотизма, то ли из показушной решимости – 23 сентября того же года чехословацкое правительство объявило мобилизацию для решительного отпора врагу, посягнувшего на их землю. В короткий срок были отмобилизованы все дивизии, образцово занявшие пограничные оборонительные сооружения. Надо особо отметить, что чехословацкая армия в тот период мало в чём уступала немецкой: ни по численности в живой силе и технике, ни в боеспособности вести с ними борьбу на равных. Да и запасов оружия у них было с лихвой, причём высокого качества, и им они успешно торговали со многими странами мира. Но назревшая война не состоялась якобы по причине того, что союзники не оказали обещанную им помощь. С союзниками было яснее ясного: они подписали с Гитлером договор о разделе суверенного государства. А вот ждать помощи от Советского Союза по недавно подписанному договору с ним было ещё бессмысленней. Единственное, что мог сделать товарищ Сталин в той обстановке, так это передать чехословацкому народу пламенный большевистский привет, но он и этого не сделал. В его далеко рассчитанных планах Чехословакия как суверенное государство, из политической игры уже выбыла и никакой роли в политике европейских стран не играла. Но дело в том, что мюнхенский сговор, как принято считать, явился первым обозначившимся признаком начала новой большой войны в Европе. Возможно. Но что примечательно, Чехословакия, уже готовая дать отпор агрессору, не сделав по нему ни единого выстрела, покорно сдалась. Таким необычным образом она и закончила не начавшуюся войну с агрессором к общему удовольствию всех участников мюнхенского сговора.

Глава 4

Теперь о пакте Молотова – Риббентропа, подписанном сторонами в Москве 23 августа 1939 года и обеспечившем Гитлеру безопасный тыл с Востока, как ему казалось. Но перед этим важнейшим политическим событием Гитлер потребовал от Литвы вернуть Германии, корректно выражаясь, самовольно присоединённый ею ранее к своему государству город Мемель, как жертву Версальского договора, который Литва, без лишних слов, благоразумно вернула. Гитлер без особых осложнений продолжал собирание бывших немецких земель в единое немецкое государство. Заметьте, делалось всё это без кровопролития. Настала очередь разобраться и с Польшей из-за так называемого «коридора» и города Данциг. Но в этом случае затрагивались геополитические интересы в европейской политике Сталина, и с ним следовало в любом случае договориться и заключить мирный договор. 29 июля 1939 года Гитлер предложил советскому руководству учесть советские интересы в Прибалтике и в Восточной Европе в обмен на отказ от договора с Англией и Францией. Сталин охотно пошёл на заключение этого договора, преследуя свои интересы, и нет смысла искать инициатора этого договора, поскольку обе стороны давно стремились к сближению. Образно выражаясь, рыбак рыбака видел издалека. Безусловно, Сталин много выиграл в результате этого пакта, но и Гитлер нейтрализовал СССР от каких-либо неприятностей с его стороны в будущем. Надо признать, что этот пакт играл в ряде случаев того времени важную роль не только в европейской политике, но и в международной, хотя его значение, на мой взгляд, было явно преувеличено в мировой историографии. Давайте упростим ту ситуацию до предела, чтобы можно было легко разобраться в хитросплетениях геополитических интересов различных европейских стран и сложившихся блоков в той непростой, взрывоопасной обстановке.

Удачно решив территориальный спор с Чехословакией и Литвой, Гитлер таким же образом, как говорят, не отходя от кассы, попытался решить территориальный вопрос и с Польшей. Он потребовал от польского правительства вернуть Германии Данциг с окрестностями и разрешить построить по польскому «коридору» автостраду и железную дорогу. К тому же настаивал на продлении действия немецко-польского пакта 1934 года ещё на пятнадцать лет.

Признаем, что требования Гитлера были более чем умеренными, учитывая, что Данциг с 1919 по 1939 год Польше не принадлежал, а был немецким поселением с X века, да так и дожил до 1919 года. Лишь решением победителей по Версальскому договору Данциг становится нейтральным городом под управлением Лиги Наций, но с польской администрацией. И теперь, когда Германия пыталась вернуть свой город под свою юрисдикцию, строптивые поляки воспротивились. Да с чего бы это? Ведь издавна известно, что с соседями всегда желательно жить в дружбе и согласии, а все спорные вопросы следует решать мирным путём на взаимовыгодных условиях, иначе будет не жизнь, а раздор с неизбежной потасовкой. Скорее всего, это взгляд дилетанта на сложившуюся тогда политическую обстановку при решении польского вопроса. Уж кто-кто, а поляки-то знали ненасытный гитлеровский аппетит в завоевании жизненного пространства, и мелкой уступкой его требованиям дело бы не ограничилось. Вторая мировая разгорелась бы в любом случае. Так и получилось. Вот что говорил Гитлер перед подписанием договора о дружбе и дополнительного к нему соглашению: «Быть войне или не быть, удадутся ли его планы или провалятся, это решение в течение суток зависело от Сталина, чтобы он согласился на приезд в Москву фон Риббентропа» [Фест, 2006, с. 327]. Как известно, Сталин дал согласие, и все планы Гитлера о предстоящей войне сбылись не без участия Сталина. Примечательно провидческое высказывание по поводу сговора СССР и Германии главы польского правительства Э. Рыдз-Смиглы: «С немцами мы теряем свободу. С русскими мы утратим нашу душу» [Там же, с. 328]. Всё-таки удивительно ясное и чёткое понимание было у главы польского государства о печальной судьбе своего отечества в ближайшее время, оказавшегося между наковальней и молотом. Но от него уже решительно ничто не зависело. Хотя польскому правительству было хорошо известно, что вермахт значительно превосходит польскую армию во всех отношениях, и рассчитывать им на успех при военном столкновении не придётся, но решить возникший кризис мирным путём они отказались.

Наверное, можно согласиться, что политика Германии в тот период не была столь агрессивной, как принято считать. Российский историк С. Переслегин в своей книге «Вторая мировая: война между Реальностями» пишет, что «политика Германии в тот период была последовательна и ясна: при всех правительствах страна стремилась освободиться от Версальских ограничений. Создать сильную армию и вернуть утраченное положение в Европе. Нацистский режим выделяется на общем фоне лишь темпами наращивания военной мощи и нацистской риторикой. Кроме Германии, в европейской войне были заинтересованы Соединённые Штаты Америки и Советский Союз. Для США война была удобным способом возложить на Европу издержки экономического кризиса 1929 г., а для СССР – важным шагом в “собирании российских земель”. Летом 1939 г. война была уже решена, и вопрос стоял лишь, в какой конфигурации она начнётся» [Переслегин, 2007, с. 20]. Но вот что любопытно: «25 августа, через день после заключения российско-германского договора, правительство Н. Чемберлена предоставило Польше гарантии территориальной целостности и заключило договор о военном союзе в случае агрессии. “Поезд” ушёл, и этот запоздалый шаг был обыкновенной истерикой слабого человека и негодного политика Невиля Чемберлена, который наконец-то понял, что его обманули. В своём роде эти обязательства уникальны – никогда ещё ответственный министр Его Величества не произносил подобного: “в случае акции, которая явно будет угрожать независимости Польши и которой польское правительство сочтёт жизненно важным оказать сопротивление своими национальными вооружёнными силами, Его Величество сочтёт себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах. По букве и духу этого документа вопрос о вступлении Великобритании в войну должно теперь решать польское правительство”» [Там же, с. 20–21]. Чудеса в решете!