Время выбирать - Патриция Хорст

— Спасибо, я не хочу. Томми вместе с мамой ждут меня дома. Я хочу вернуться как можно скорее. И вообще не понимаю, зачем ты пригласил меня, заставил бросить все дела, битый час околачиваться на морозе…

— Можешь ли ты задержаться еще хотя бы на полчаса? — он подвинул к ней телефон и сказал: — Если ты беспокоишься насчет того, что они проголодаются, позвони другой соседке, например Карен, и попроси ее заглянуть к ним. Помню, в это время она бывает дома и может занести что-нибудь поесть.

— Лучше зубы мне вырви.

Роберт засмеялся и, засунув руку в карман, подошел к окну.

— Только не говори мне, что ты успела поцапаться и с ней тоже.

— Еще нет. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, — эта встреча будет не из приятных. Во всяком случае, она не притащит еду: я строго-настрого запретила Томасу открывать кому-либо дверь.

— Значит, они ждут тебя к обеду?

Он дал ей прекрасную возможность отказаться от его предложения. Но не было смысла лгать. Все равно, рано или поздно, ей пришлось бы ужинать вместе с ним.

— Нет. Я оставила сыну кое-что из еды, предполагая, что могу задержаться. Он покормит Маргарет, голодная смерть им не грозит.

— Тебе не кажется, что ты слишком много обязанностей возлагаешь на ребенка?

— Нет, у нас так принято. Ему уже десять, и он ответственный…

— Десять? — Роберт удивленно поднял брови. — Не означает ли это, что он…

Стоя спиной к Джудит, он не мог видеть, как она, оборвав себя на полуслове, затаила дыхание.

— В д… десять раз способнее, чем многие его сверстники, — с трудом выкрутилась Джудит. — Я вполне могу положиться на него. Да, вполне.

— Похоже, ты его часто оставляешь одного.

— О, нет! Нет, хотя это не твое дело, конечно. Но если он приходит из школы или от друзей, или еще откуда-нибудь, а меня нет дома, сын спокойно обедает сам. — Джудит осознавала, что ее слова звучат не слишком убедительно.

Она была готова ответить и на следующее подобное замечание, но Роберт уже решил сменить тему.

— Что ж, в таком случае я не вижу причин, которые помешали бы нам пообедать вместе.

Господи, знал бы ты, сколько их! — подумала она. Общение с тобой подобно прогулке по канату, когда знаешь, что внизу нет страховочной сетки, способной поймать тебя, если сорвешься и упадешь.

А сорваться она может в любой момент, если не обуздает свои чувства. И он, казалось, делал все, чтобы помешать ей в этом.

— Смотри под ноги! — Роберт взял ее под руку, когда они переходили дорогу. — Твоей матери будет от тебя немного пользы, если ты сломаешь себе здесь шею.

Ее свитер и пальто хорошо защищали от холода, но не могли оградить от тепла его руки.

— Я вполне могу перейти и без посторонней помощи.

— Нет, дорогая, в этих сапожках на тонких каблуках, нет! — весело заметил он. — Тебе следует купить что-нибудь более подходящее. Кстати, сколько ты планируешь пробыть здесь?

— Столько, сколько потребуется моей матери. — Джудит заметила, что он не собирается отпускать ее руку, хотя они давно уже прошли скользкий участок.

— Послушай, дорогая, а где твой муж? Если бы ты была моей женой, я сгорел бы от ревности, узнав, что ты отправляешься из одного конца страны в другой, чтобы на неопределенный срок превратиться в няньку пусть и для самого близкого человека.

— Хорошо, что ты не торопился делать мне предложение, иначе получил бы отказ. Есть одна причина, по которой ты никогда не стал бы моим мужем, — сказала Джудит, удивляясь своему ровному голосу. — Ты не оправдал моих ожиданий.

— Была и еще одна, — вставил Роберт, продолжая вести ее под руку. — Тогда у меня не было работы. Знаешь, — продолжил он, — «Три ивы» — милое местечко. Официантки, правда, не ахти, но готовят там неплохо.

Нелегко было Джудит продолжать свою игру. Все, казалось бы, в его повадках было знакомо, даже привычно, но что-то мешало, не давая возможности сохранять спокойствие и невозмутимость. Десять лет жизни — немалый срок, чтобы с легкостью можно было отбросить сомнения и переживания и лицемерно продемонстрировать, что обед с бывшим любовником значит для нее не больше, чем с кем-нибудь еще. — Эй! Да мы уже пришли.

— Марта, принеси нам сандвичи и два кофе, — заказал Роберт, когда они заняли свободный столик. — Запиши все на мой счет. Мне нужно произвести хорошее впечатление на эту милую даму. Ах, Марта, не ревнуй!

Довольная улыбка расползлась по лицу пожилой женщины, и она хихикнула как школьница.

— Ах, Роберт, как я рада тебя видеть!

— Мне, пожалуйста, огуречный салат и чай, — вставила Джудит. Ей во что бы то ни стало хотелось показать свою независимость, прежде чем она катастрофически потеряет власть над собой.

— Вам с сахаром или с молоком?

— Нет, спасибо, положите только лимон.

— Как тебе это удается? — поинтересовалась Джудит, когда официантка ушла.

— Что удается? — Роберт оторвал взгляд от своих безупречно чистых ногтей и удивленно посмотрел на нее своими наивными голубыми глазами.

Такими же невинными, как у крадущегося волка!

— Не делай вид, что не понимаешь, — сухо сказала она. — Эта дамочка уже давно не в том возрасте, когда смеются над такими дешевыми шутками! Но одного твоего взгляда хватило, чтобы она растаяла.

— Неужели? — Роберт нежно коснулся пальцами ее руки. — А я и не заметил. Просто вспоминал о том, как ты выглядела, когда сама работала в ресторане.

— Довольно неприлично. — Джудит убрала руку. — Насколько я помню, юбка была слишком короткой.

— А я не могу забыть твои красивые ноги и то, как ты целовала меня за комплименты в их адрес.

Она же помнила его красивые губы, возбуждавшие в ней страсть.

— Никогда не напоминай мне об этом. — Ее голос звучал строго и чопорно. — Мы здесь, чтобы говорить о моей матери. Она проводит все время в кровати, потому что не в состоянии спускаться по лестнице. Что я могу сделать для нее?

— Когда ей станет чуть лучше, ты сможешь использовать инвалидное кресло. Я уже, по-моему, об этом говорил. Но в спальне слишком мало места. На первом этаже пространства больше, но зато лестница слишком крута, и преодолеть ее она не сможет. Так что особого смысла в этой затее пока не вижу.

— Скажи, а если я улажу все эти проблемы, то когда приблизительно ей можно будет хоть немного передвигаться?

— Боюсь загадывать. Но, несомненно, у твоей мамы значительно улучшится настроение, если ты освободишь ее от этой постели. Можно сказать, что отчасти и поэтому еще она так медленно поправляется. Кроватный плен — тяжелая штука.

— И, конечно, ей будет намного лучше теперь, когда я вернулась, верно?